Циферщик (СИ) - Пихтиенко Андрей Николаевич. Страница 71

— Не трогай меня, пожалуйста!

— Хорошо-хорошо, — парень выпустил её руку и продолжил, — так, давай к самому главному: ты слышала шёпот? Или, случалось тебе просыпаться посреди ночи, не понимая, кто ты и где ты? Или куски времени выпадали из памяти? Эмоции, возникающие ни с того, ни с сего? Например, смех или желание сделать кому-то больно? Ещё что-то, после того, как ты меня видела: перемены в характере, любые… странности?

— Нет, ничего, никогда, — спешно ответила Катя, а спустя секунду поняла, что она врёт. Врёт Андрею, врёт самой себе, лишь бы отделаться от всего того мира, что поджидал бы её сейчас, если бы она нашла в себе силы откровенно кивнуть. Согласие с Андреем стало бы приговором для неё. Пусть и не реальными, но приговором, от которого ей никогда не уйти.

— Тогда зачем вы убили Олю?! Что ты собиралась делать, когда вышла бы на меня? Приказала бы своему гаду прикончить и меня тоже? Говори честно, прошу тебя, ты не представляешь, как это для меня важно! И в это же время, как это важно для тебя самой!

— Нет! — Катя удивилась тому, как бурно она отринула его предположение. — Разве ты до сих пор не понимаешь, зачем я всё это сделала? Не понимаешь, из-за чего мы сейчас оказались здесь?

— Ну, просвети меня, давай.

— Потому что я влюбилась в тебя, больной мудак! Нету никакого шёпота, ничто не влезало в мою башку и не отдавало приказов. Я увидела тебя тогда и поняла, что ты — тот, кому я бы могла отдать всю себя.

Зачем, почему, как? Сколько раз я сама задавала себе эти вопросы и до сих не могу найти на них точные ответы. Наверное, я такая же больная, как и ты. Даже, скорее всего, так и есть. Но я — такая, и ничего с этим уже не поделать! Вот я и говорю то, к чему шла все эти месяцы, а может быть и годы.

Я влюбилась в тебя. Не в нормального, здорового, успешного молодого парня, которых так много вокруг, а в тебя. В маньяка-убийцу с раздвоением личности, который даже сейчас может выхватить нож и зарезать меня, а потом идти и убивать каждого встречного. Не спирай всё на мистику, на чертей и ангелов. Дело в нас, только в нас, и так было всегда. Ты говоришь, что тебя избрали, тебя заставляют, думаешь, что нас свели эти «они»?! Но нет, просто в этом сумасшедшем мире, даже такому отбитому куску говна, как ты, найдётся вторая половина под стать ему. И выходит, что твоей второй половиной было суждено стать мне…

Я не знаю, чем закончится эта бесконечная ночь. Не знаю, что будет, когда наконец перестанет идти снег, не знаю даже увижу ли я ещё раз рассвет, но несмотря ни на что, я достигла своей цели. Теперь я просто хочу жить. Если ты хочешь подарить мне жизнь, то не лучше ли будет тебе пересесть за руль, бросить Витю, избавиться от… моего брата, уехать куда-нибудь далеко-далеко и попытаться вместе избавиться от наших демонов? Выбор за тобой, Циферщик.

Екатерина закончила свою спонтанную речь и закрыла лицо ладонями. Сердце колотилось как бешеное, в душе девушки крутились неоднозначные чувства: непрекращающийся страх, удивление, перерастающее даже в гордость от своего хода, томительное ожидание решения Андрея.

Было ли это правильным ходом? Смогла ли она произвести нужное впечатление на него? Было ли всё это правдой, и, самое главное, — что будет, если он согласится? Но Катя чувствовала, что в её словах должна была быть истина. Она не могла для себя решить: что именно она старается утаить, искренно ли её признание в любви? Екатерина хотела, чтобы всё это было правдой, но не могла в это непреложно уверовать даже наедине с собой, со своим сознанием, со своей личностью, со своей душой…

— Это правда? Ты хочешь просто взять и уехать со мной, прямо сейчас? Катя… но Виктор мой друг с самого детства, мы не можем просто взять и бросить его. Стой! Представляешь, — шёпот исчез! Я ничего не слышу! Может, ты всё-таки права? Если мы исчезнем, все проблемы Вити исчезнут вместе с нами!

Катя убрала ладони от лица и посмотрела на внезапно кардинально переменившегося Андрея. Вся его холодность, язвительность, уверенность в себе и исходящая опасность в каждом движении вдруг исчезли. Лицо освещала тихая улыбка, взгляд приобрёл умиротворённый вид, даже что-то похожее на теплоту сейчас отражалось в его глазах. Его челюсть заметно потрясывалась то ли от холода, то ли от непонятного возбуждения, то ли от надвигающегося приступа, который бог весть что мог принести.

Весь его вид напомнил Кате об Игоре. С похожим выражением лица он ловил каждое её слово, когда, накачав его препаратами, девушка превращала его в послушное орудие для осуществления своих планов. Эта перемена была столь резкой, что Екатерина оторопело таращилась на убийцу, не веря, что он, действительно, настолько был впечатлён её словами. Казалось, что его глаза вот-вот наполнятся тьмой, из рукава мелькнёт холодная сталь и жизнь девушки прервётся за неуловимое глазом мгновение.

— Надо действовать прямо сейчас. Они уже долго там общаются. По дороге поговорим. Нам, похоже, о многом нужно сказать друг другу.

Катя смогла ответить только маленьким, утвердительным кивком. Андрей открыл дверцу машины и вышел на улицу, оставив девушку наедине со своим братом. Оглянувшись на полицейскую машину и удостоверившись, что оттуда до сих пор никто не вышел, он быстро через стекло заглянул на водительское место. Ключей в замке зажигания не было.

«Что, эта девчонка своими байками так просто заставила меня плясать перед ней на задних лапках? Но ведь правда: шёпота больше нет! Наконец-то я один. Почему же вместо радости веет такой тоской? Ключей нет, значит придётся пойти туда и попросить их. И уехать. Пускай Виктор пишет на меня заявление, пусть меня ищут. Плевать! Зато вместе с нашим исчезновением, я избавлю его от кучи проблем. А с Катей… я разберусь потом».

Андрей, не забывая старательно изображать пьяного, нетвёрдой походкой двигался к машине ГИБДД, впервые за очень долгое время ощущая, что разум его ясен, а взор трезв.

Рыков скучающе оглядывал молодого человека, который вяло и рассеянно читал протокол. Совокупность его нарушений явно говорила о лишении прав и серьёзном штрафе. «Странный он какой-то, будто и впрямь готов во всём сознаться, всё сделать по закону. Блин, а мне-то это зачем? Такой геморрой под утро! Что, даже не намекнёт на денежку?» Рыков продолжал вопросительно заглядывать в глаза нарушителя, стараясь не замечать подступавшую беспричинную тревогу. Молодой парень только и делал, что внимательно читал протокол, слово за словом.

— Нет, ну я всё могу понять. Выходные, все дела. Я ведь не изверг какой. Ты трезвый, адекватный, судя по тому, как вчитываешься в каждое слово, — вину свою признаёшь. Зачем мне тебя раскручивать?

Виктор поднял вопросительный взгляд на гаишника.

— Но ведь ты нарушил! — убеждая по большей части себя, чем водителя «тойоты», продолжал Рыков. — Серьёзно нарушил! Тут уж, как говорится… Чего молчишь то? Я всё-таки к тебе всей душой стараюсь, а ты, вон, выпучился?

Витя, наконец, через туман всех страшных бедствий понял, к чему клонит этот старлей. Выдавив из себя подобие неуместной, глуповатой улыбки, ответил:

— Простите, товарищ старший лейтенант, я просто подумал, что уже всё! Серьёзно, я не специально! Пьяных по домам развожу, вот они и… «прикольнулись» неудачно! Нет, я сам виноват, но… можно ведь что-то сделать, да?

Рыков расплылся в непроизвольной, но очень довольной ухмылке:

— Вот видишь! Я сразу понял, что не ты виновник! Теперь всё встаёт на свои места! Однако, ТС твоё, придётся и отвечать тебе. Ты потом со своих пассажиров спросишь.

— Да-да, так что я могу сделать?

Рыков показушно почесал нос, повертел головой, стараясь не продешевить, и в конце концов, преодолев себя, шепнул, будто боясь, что кто-то его услышит:

— Пятнадцать.

Витя сразу полез за кошельком, пересчитал все купюры, не поверив, пересчитал ещё раз. Всё верно, шесть тысяч триста рублей. Паника обступала его разум со всех сторон. Приветливо выглядывающая карточка обещала ещё, ну максимум, семь тысяч. Всё равно не хватает… Виктор достал все деньги, включая мелочь и протянул старлею. Тот, как в дешёвых видео-анекдотах, сначала протестующе помахал ладонью, оглянулся по сторонам, прекрасно осознавая, что не застанет там притаившегося в снегопаде начальника смены, резко схватил хрустящие свеженькие купюры, пересчитал их в руках, и даже скорчил лицо в удивлении: