Пустышка (СИ) - Кенборн Кора. Страница 48

ГЛАВА 28

Кэри

«После разговора, кто-то толкнул меня внутрь и запер».

Пока слова Шайло снова и снова прокручиваются в моем сознании, я продолжаю видеть ужас на ее лице, когда она лежала запертая на полу. Снова ругнувшись, вжимаю до упора педаль тормоза. Шины взвизгивают. Не громко, но в тихом, высококлассном районе звук похож на выстрел. Любопытные лица выглядывают из отодвинутых занавесок дорогих особняков, и я сопротивляюсь желанию поднять им средний палец из окна автомобиля.

Я понял, что что-то не так, как только мы с Фрэнки вошли в тишину центра. Шайло обладает множеством качеств, но умение быть тихой — не про нее. Я думал, что сойду с ума, пока искал ее. Потом услышал это. Тихое пение.

«Toxic».

Из всех долбанных песен она пела «Toxic» в кладовке. Когда дверная ручка не повернулась, до меня дошло, что она заперта снаружи, и какие-либо сомнения в происходящем отпали. Я все понял еще до рассказа Шайло.

Гребанная Тарин.

Со всей силы закрываю дверь автомобиля, потому что сейчас мне наплевать, узнает она, что я приду или нет. Я могу справиться с тем, что она ебет мозги мне, но нападать на Шайло и заставлять ее встретиться с самым большим страхом — это черта, которую она не должна была пересекать. Я здесь не для разговоров. Я здесь, чтобы положить конец этому дерьму.

Просто чтобы быть мудаком, нажимаю на дверной звонок несколько раз. Как минимум, раз двенадцать подряд, чтобы дать ясно понять, что это не светский визит, и я, черт возьми, уверен, что он не соответствует ни одному из правил этой богатой суки. Если ее соседи вызовут полицию, то так даже лучше. Я был бы счастлив поведать им о практике вымогательств ее семейки.

Уже подпрыгиваю на месте, словно готовлюсь к бою на ринге, когда Тарин открывает дверь. Руки чешутся стереть ухмылку с ее физиономии. Она явно меня ждала.

Скользнув рукой по дверной раме, она опирается о нее и постукивает ногтями.

— Доброе утро, Кэри. Как прошла проверка?

Я вижу красный. Или, может быть, черный. Не могу сказать точно, но часть мозга, которая отвечает за принятие рациональных решений, отключается, заменившись шумом и полной темнотой. Пристально на нее таращась, я касаюсь рукой хрустальной лампы на столике у входа. Хотя ее глаза не отрываются от моих, когда светильник падает на пол и разбивается, в них мелькает сомнение.

Это мерцание — все, что было необходимо для подтверждения ее вины.

Я не жду приглашения. Схватив Тарин, прижимаю ее к стене.

— Ты думаешь, это смешно?

— Я не понимаю, о чем ты говоришь. — Она тяжело дышит, но не делает никаких попыток освободиться. На самом деле сучка все еще улыбается. Словно чертовски смелая. Словно думает, что у меня кишка тонка.

— Мне известно, что ты злопамятная, но неужели и настолько бессердечная? — рычу я, практически соприкасаясь с ней носами. — Ты знаешь, через что она прошла? Тебя это вообще волнует?

— Ни капли. И судя по твоим словам, Кэри, если хочешь ударить, нужно размахиваться сильнее. Потому что как только я встану, то дам сдачи.

Та же ухмылка. Тот же взгляд. Тот же вызов.

«Так докажи это, красавчик. Ну, а так как давно хотел мне отомстить, то выкладывайся как следует».

«Я не бью женщин, Шайло».

— Блять! — после воспоминаний о нашей с Шайло перепалке, я отпускаю Тарин и мечусь в прихожей, как животное в клетке. Я не могу ударить женщину. Как бы я ни хотел этого прямо сейчас, и как бы она этого не заслуживала, я не такой парень. Я не такому учу ребят и не это говорил Шайло.

— Мне кажется, тебе нужно уйти, — заявляет Тарин, разглаживая платье, как будто уничтожение имущества и нападение являются для нее повседневным явлением.

Все еще на взводе, я провожу пальцами по волосам и дергаю пряди.

— Она была заперта в горящей машине, Тарин. Ей потребовалось девять месяцев, чтобы выползти из этого ада, и несколько секунд назад по твоей милости она вернулась обратно!

Склонив голову набок, она с интересом изучает меня.

— Ты трахнул ее.

— То, что я делаю, больше не твое собачье дело.

Тарин цокает языком.

— Неправда. Я предупреждала, чтобы ты не мешался под ногами, Кэри.

— У тебя больше нет на меня рычагов давления. Оставь нас в покое и катись к черту.

Она мне не отвечает. Ухмыляется так же, как когда открывала дверь, но на этот раз там есть что-то, отчего мой живот сводит судорогой. Подойдя к обломкам разбитого хрусталя, она наклоняется и поднимает один из больших кусочков. На мгновение я задаюсь вопросом, уж не собралась ли она меня зарезать, но она спокойно выпрямляется и подносит хрусталь к окну так, чтобы солнечный свет проходил сквозь него, отражая лучи по всей комнате.

— Ты знаешь, что такое призма, Кэри?

Мой телефон гудит как сумасшедший, но я игнорирую его. Я не могу оторвать взгляда от садистской штуки, которую она продолжает крутить.

— Это оптическая иллюзия. Что-то, что обманывает глаз, что кажется чем-то другим, чем есть на самом деле.

— И что, мать твою, это должно означать?

Наконец, отрывая глаза от долбанного куска стекла, она смотрит на меня через плечо и улыбается с совершенно неподвижными уголками рта.

— Это означает, что пришло время шоу.

***

Я наворачиваю круги около часа, нарушая всевозможные правила и превышая скорость, но до сих пор не могу утихомирить ярость внутри меня. Я возбужденный, нервный и раздражительный. Мне нужно кого-нибудь ударить. Сильно.

Пальцы напрягаются вокруг руля от зуда, им необходимо ощущение ленты вокруг. Нужно подраться. Очевидным решением было бы вернуться в центр и выйти на ринг с Фрэнки, но я не могу. Это вряд ли будет похоже на спарринг, из-за моего гнева всё может закончиться довольно печально.

Не для меня.

Кроме того, я не могу позволить Шайло увидеть меня в таком состоянии. Ей не особо понравилась борьба с Ромео, но это будет казаться дружеской перебранкой по сравнению с тем, что она может увидеть прямо сейчас. Она знает, что я изменился, но что бы ни было между нами, я не могу рисковать все испортить, демонстрируя ей, как сильно.

«Ибо сказано — не укради». ⁶

Ибо оказался мудаком и все равно это сделал.

«Трупы» группы DrowningPool следующая в моем плейлисте, и я врубаю громкость на всю мощность.

«Так начнем!

Один. Два. Три. Четыре».

Текст песни разжигает уже вышедший из-под контроля огонь, и я сильнее нажимаю педаль газа. Я виляю в потоке машин на шоссе Каролина Бэй, как водитель гоночного автомобиля на последнем круге, пока не вспоминаю, где нахожусь. Сделав поворот направо, пересекаю три полосы движения и съезжаю. Через пару поворотов, я вырываюсь из машины и открываю дверь в студию боев без правил.

— Привет, Кинкейд. Где тебя носило? Не виделись несколько месяцев. — Я знаком с владельцем, Хэлом, уже много лет. Много крови было пролито в его студии и, вероятно, там осталось больше, чем пару нестираемых пятен. Он хороший парень, но его добродушная улыбка исчезает, когда он замечает моё состояние. — Эй, все в порядке?

Подходя ближе, говорю низким и грубым голосом.

— Мне нужен кто-нибудь.

— Кто-нибудь конкретно?

— Кто-то, кто может принять удар.

Я жду допроса. Вместо этого он сканирует комнату, останавливаясь, в конце концов, на мужчине, хреначащем по боксерской груше с бицепсами размером с ногу слона.

— Келлер, — зовет его Хэл. — Ты разогрелся?

Келлер оглядывает меня сверху донизу, скривив шрам на губе нахальной ухмылкой.

— Поработать только с этим парнем или он привел еще и друга?

Мне не нужно подкрепление. В моих венах столько адреналина, что хватит на всех в этом здании. Схватив рулон ленты с полки, я прохожу мимо него, намеренно задев его плечо по дороге к рингу.

— Залезай.

***

Спустя семь часов после ухода я открываю дверь в центр. Шайло сидит на стойке ресепшена. Технически, центр открыт до девяти вечера, но меня меньше всего заботят правила и протоколы, когда я закрываюсь на замок. Шайло спрыгивает со стола и бросается в мои объятия.