Сугубо финский попаданец III (СИ) - Мостовский Евгений. Страница 22

Бои на левом фланге группы войск "Северная Финляндия" начались 14 апреля ударом 5-й горнопехотной дивизии по растянувшейся вдоль Арктического шоссе "Лапландской бригаде". Саамы, расслабившиеся за долгую зиму, удар откровенно "прозевали" и попав под плотный артиллерийский и пулемётный обстрел, начали беспорядочно отходить. Основной узел обороны в посёлке Наутси был по сути оставлен без боя и егеря мало того, что оседлали Арктическое шоссе, но и захватили крупнейшую в регионе ГЭС, которая снабжала энергией никелевые прииски и обогатительный завод в Колосйоки. Командир дивизии, генерал-майор "Папа" Рингель, тут же воспользовался удачной ситуацией и двинул 85-й горно-егерский полк кратчайшей дорогой по "зимнику" на Колосйоки. Полк был усилен 95-м разведбатом и двумя артиллерийскими ротами. Вдоль Арктического шоссе были выдвинуто прикрытие из двух батальонов: горно-егерского и горно-противотанкового, теперь дивизия была застрахована от всяких неожиданностей и могла спокойно ожидать развития событий. События ждать себя не заставили, перехват шоссе-тонкой ниточки соединяющей Финмарк с остальной страной, вынудил генерала пехоты Хейнрикса задействовать единственный резерв: Русскую кавбригаду и Тяжёлый танковый полк. Фалькенхорст мог торжествовать, удар, который он рассматривал как отвлекающий, сыграл свою роль — усилить оборону 3-й пехотной дивизии, которая пока ещё отбивала атаки XXXVI корпуса, теперь стало нечем. Правда егерям от этого было не легче, 15 апреля на Арктическом шоссе появились танки.

Пятая горнопехотная была относительно "молодым" соединением, сформированным только в октябре 40-го года, хотя уже повоевавшим в Греции и на Крите. Бои обошлись дивизии не дёшево, но основные потери были не на острове, а в море, когда британские эсминцы перехватили целую флотилию каиков, тогда два полных батальона пошли на корм средиземноморской рыбе. Зато потрёпанные егеря пропустили начало "Барбароссы", нежась под южным солнцем и купаясь в море. Только долго такое счастье продолжаться не могло и в декабре 5-ю горнопехотную отправили на лыжную подготовку. После средиземноморского курорта, на курорт Альпийский, это было даже приятно. До середины февраля парни катались на лыжах, загар у всех стал бронзовым, настроение и физическая подготовка выше всяких похвал, а потом… Потом был длинный и тяжёлый путь в Заполярье, где вся дивизия собралась только в последних числах марта. Морозы уже ослабли, снега было много, местные сопки, на верхушки которых закинули бугельные подъемники, достаточно крутые и покататься удалось и здесь. Многие офицеры из 20-й армии свои выходные проводили у них в дивизии, горнолыжный спорт любили почти все австрийцы и немцы. Идиллию грубо прервал приказ из штаба армии — "Выдвинуться на фланг, в район окончания "Никелевой дороги"". Делать нечего — "А ля герр, ком а ля герр" и споро встав на лыжи, сотый и восемьдесят пятый горнопехотные полки пошли в указанном направлении.

Война началась хорошо, за два дня преодолели ещё тридцать километров и внезапно напали на "гномов" — забавных человечков из Лапландской бригады. Их даже убивать не хотелось, персонажей из сказки, помощников Санта Клауса, лихо бегающих на лыжах без палок и таскающих за собой смешных безрогих оленей. "Гномов" напугали стрельбой из пушек и почти без боя заняли их базу — посёлок Наутси вместе с электростанцией. Мирных жителей там не было и аккуратные финские домики стояли пустыми, зато рядом была великолепная горка, которая так и просилась, чтоб на её склонах расчистили горнолыжную трассу. Но война не ждёт и пути двух полков дивизии разошлись, как позже выяснилось — навсегда. 85-й весело погнался за саамами, рассчитывая через пару-тройку дней захватить важнейший стратегический объект — никелевые прииски Колосйоки, а сотый столкнулся с танками.

3-й и горно-противотанковый батальоны заняли оборону в семи километрах от Наутси, на повороте Арктического шоссе, сразу сформировав "огневой мешок". Окопы в земле выкопать оказалось невозможно — вечная мерзлота под стать бетону, сапёрные лопатки её просто не брали. Окопы вырыли в снегу, брустверы залили водой для прочности и тщательно замаскировались. Все было сделано вовремя, утром на шоссе появились джипы и их сноровисто расстреляли из винтовок и пулемётов. Потом был минометный обстрел, снег оказался плохой защитой от осколков, а на расстоянии примерно в километр остановились финские танки и методично расстреливали любое подозрительное место. Им конечно отвечали, но 37 мм "механизмы для стука в дверь" на таком расстоянии броню не пробивали, а вот танковые 76 мм снаряды разбивали пушки с первого попадания. После обеда с обоих флангов стала доноситься стрельба, оказывается вражеские лыжники попытались окружить батальоны. Пришлось отходить, имея танки на плечах, которые сразу сократили дистанцию и часто били вдоль дороги. Хорошо, что была организована артиллерийская засада, она быстро отбила желание танкистам подходить близко, подбив два танка. К сожалению из тех героев, кто так метко и быстро стрелял, в живых почти ни кого не осталось их окружили пехотинцы и забросав гранатами, пошли в рукопашную. Семь километров до Наутси отступали до вечера, а потом ещё и ночью, устилая шоссе своими и чужими трупами. От окончательного истребления батальоны спас артиллерийский огонь и контратака оставшихся двух батальонов полка. К рассвету 16 апреля полк занял оборону в посёлке и ГЭС, но финны не атаковали, выжидая чего-то. К 13 часам стало понятно чего — с просветлевшего неба посыпались бомбы, а чуть позже по рации пришла тревожная весть от 85-го горно-егерского полка — засада.

Славные гномы оказались злобными троллями, они все время заваливали дорогу деревьями и изредка постреливали из подлеска. Полк сначала опасался, занимал оборону, разворачивал пехотные орудия и разбирал засеку со всеми предосторожностями. Потом, поняв, что теряют время на эти глупые пакости, стали относиться к делу попроще. На второй день, встретив очередное препятствие по фронту метров сто, а в глубину двести, уверенно полезли в лес совсем не ожидая встретить сопротивления. Засада была сделана с какой-то первобытной хитростью: из поваленных деревьев возвели укрепления, замаскированные почти в конце завала, а перед ними — расчищенные сектора, более того, тролли несколько проредили лес, сделав проход, чтоб удобнее было идти. Егеря, с некоторым раздражением и уверенные в своём техническом превосходстве сошли с просеки двумя батальонами, чтобы обойти завал с обеих сторон и сами того не замечая оказались на просматриевоемой местности. Для них видимость была 30–50 метров, а вот для попрятавшихся саамов они были видны с 60–70. Их подпустили вплотную к замаскированным позициям и начали убивать. Боем это назвать было нельзя, скорее расстрел кинжальным огнём с фронта и флангов — методично, быстро и точно. В довершении всего среди растерявшихся немцев начали рваться мины, минометы были установлены где-то недалеко и забрасывали свои снаряды по очень крутой траектории.

Почти сразу после того как началась пальба, за спиной втянувшихся в лес батальонов, незаметными тенями материализовались пулемётно-снайперские команды и заняли заранее намеченные места в начале засеки. Попытка оказать помощь ведущим бой наткнулась на пулемётный огонь, а офицеры, командующие спешно разворачивающейся артиллерией, убиты одиночными выстрелами. Такая же незавидная участь постигла упряжных лошадей, ездовых, командиров минометных расчётов. Неширокая дорога быстро превращалась в братскую могилу людей и животных, а элитная часть в скопище бессмысленных и безответных мишеней. Но многочисленные учения и железная дисциплина оказались сильнее убийственного свинца и дикарской тактики, егеря сжав зубы пошли в огонь. Мужество и стойкость как всегда победили, саамы не приняли честного боя и поспешно отошли, путь для выхода избиваемых батальонов был открыт. Для них все закончилось также внезапно, как и началось. Тролли просто прекратили стрельбу и растворились среди деревьев. Егеря еще некоторое время поливали лес огнем, принимая сумеречные тени за укрывшегося противника, но постепенно поняли, что воевать не с кем. Наступила звенящая тишина… сначала ее нарушили стоны раненых, потом негромкие команды. Дисциплина и управление постепенно возвращались и с ними приходило осознание произошедшего. После возвращения остатков батальонов ситуация прояснилась окончательно — это разгром, почти три сотни убитых и более тысячи раненых. Раненые и были самой большой проблемой, они связывали полк по рукам и ногам, а для того чтобы их всех хоть как-то перевозить придётся бросить противотанковые и пехотные орудия. Именно об этом доложил по рации командир 85 горно-егерского полка, кавалер "Рыцарского креста" полковник Кракау. Его решение было оставить на дороге заслон и отступать назад к Наутси. Ночью полк несколько раз выходил на связь, докладывали о новых засадах и внезапных атаках, потом пришло сообщение о гибели командира полка. А к утру рация замолчала. Думать о самом плохом не хотелось, оставалась надежда на технические неисправности, но было понятно — ситуация критическая, надо выручать своих.