Сбежавшая жена (СИ) - Вишневская Виктория. Страница 10

Сев, свесила ноги с кровати, рассматривая синяки, оставленные Домиником прошлой ночью. Рука потянулась к шее, и я выдохнула, уверенная, что там синяков нет. Вчера Форд сжал мне шею с такой силой, что думала, что задохнулась, но тот, опомнившись, что завтра нам ехать на телевидение для интервью, опомнился и сменил свои планы. И теперь синяки находились на ногах, талии и груди. На последней ещё виднелись следы от зубов, которые до сих пор немного пощипывали.

Встав с кровати первым делом искупалась, высушила волосы и направилась на кухню, чтобы поесть. Отобедав, прикинула, сколько времени у меня осталось. Вроде бы интервью начиналось в шесть, и у меня оставалось ничтожные четыре часа на подготовку. Всё это время я решала что надеть, сделала самостоятельно причёску, а также лёгкий макияж, чтобы придать свежести лицу.

Сегодня решила не надевать обычные костюмы, а надела закрытое бордовое платье с длинными рукавами и манжетами. На улице стояла невыносимая жара, и хотелось надеть что-нибудь полегче, но я не могла допустить того, чтобы люди видели эти плотно стягивающие бинты запястья. И как бы я не хотела, на ноги пришлось обуть открытые босоножки на шпильке. Оглядев себя в зеркале, убедилась, что синяков не видно, кроме одного, прямо чуть выше колена. Критичным он не был, но всё же замазала его тональным кремом.

У меня оставалось немного времени и поэтому, я снова пошла на кухню, перекусив и поболтав с Николь. Казалось, всё вернулось на места, и я снова зажила той жизнью, что жила до побега.

Оставив Николь делать свои дела, я направилась в гостиную, чтобы немного посидеть там и подождать Доминика. Сев на диван, взяла со столика новый выпуск какого-то политического журнала, и принялась просматривать картинки. Всё длилось до того момента, пока в гостиную не зашёл Доминик. Я встала с места, вернув журнал на прежнее место, и одёрнув платье, закинула сумочку на плечо. Повернулась к мужу, и поняла, что внешность брата-близнеца снова сыграла со мной злую шутку.

— Люблю, когда ты нас путаешь, — смеётся он и продолжает: — Особенно, когда мне может что-нибудь перепасть.

— Не знаешь, где Доминик? — спрашиваю, игнорируя его насмешки. — Уже начало шестого, мы опаздываем.

— Заезжает на участок, — скучающим тоном говорит Роберт, и я киваю. Он осматривает меня с ног до головы и задерживается на коленке, точнее на коже чуть выше, где у меня виднелся синяк, который я хоть и замаскировала тональным кремом, он всё ещё просвечивался. — Бедная Анабель, терпящая припадки моего брата. Жалко тебя, если честно. Так долго держишься, в отличие, от остальных.

Я непонимающе смотрю на Роберта и читаю усмешку в его глазах. Что значит «в отличие от остальных»?

— Вижу, я тебя заинтересовал, — подходит он ко мне ближе и облокачивается на диван рядом со мной. — Если хочешь узнать причину такого поведения моего брата, я могу всё рассказать. Ты знаешь, где меня найти.

Роберт берёт прядь моих волосы и со спины перекидывает их наперёд.

— Держи волосы так, а то синяки видно, — говорит он напутствие и уходит, присвистывая, и напевая какую-то мелодию. В этот момент в дом заходит Доминки и недовольно провожает взглядом своего брата, уходящего на второй этаж.

— Надолго он здесь? — обращаюсь к мужу, который остановился в метре от меня, критично осматривая мой выбор. Судя по сморщенному лицу, длина платья ему не понравилась, хотя однажды он сам мне его и купил.

— Две недели, — сухо проговаривает он, задерживая взгляд на моих губах, на которые я нанесла персикового цвета блеск. — Длина платья желает лучшего, что оно вообще у тебя делает? Ладно, нет времени переодеваться, пошли, я не хочу опоздать.

Ты же сам его мне и купил, а даже не помнишь об этом. Ещё одно доказательство того, что я для него всего лишь удобная девка, которая может дать в любой момент. За-ме-ча-тель-но.

— Почему он не может пожить в отеле? — спрашиваю, когда мы выходим из особняка, направляясь к машине у входа. — Тебе ведь тоже не нравится, что он живёт здесь.

Заметила, как спина его напряглась, уже готова была терпеть его грубость и повелительный тон, но он промолчал, идя к машине. Открыл мне дверь, посадил в машину и обошёл её, садясь рядом со мной.

— Всё как всегда, — разрушает Доминик тишину, когда мы выезжаем за пределы участка. — Ведёшь себя мило, делаешь вид, что любишь и обожаешь меня, глупых ситуаций не делаешь. Можешь нести всё что угодно, но в пределах разумного.

Очередной краткий инструктаж, который происходит каждый раз, когда мы выезжаем куда-то вместе.

«Делаешь вид, что любишь и обожаешь меня»

Эти слова эхом разносятся в голове, и я закусываю щёку зубами, терзая себя изнутри. Сложно делать вид, что ты любишь человека, который принёс тебе столько боли, мучений. На самом деле, я запуталась с чувствами к Доминику.

Мне стоит его ненавидеть, что я и делаю, испытывать к нему отвращение и всё этом духе. Я действительно ненавижу его всеми фибрами души, но где-то внутри меня жил огонёк непонятного трепетного чувства, который я чувствовала каждый раз, когда я видела его такого привычного, не доминирующего, обычного. Возможно, это всего лишь чувство привязанности к нему, которое появилось за эти пять лет жизни. И от этого становилось тошно. Я должна его презирать! Но вместо этого я испытываю к нему полное безразличие вперемешку с чем-то ещё. Чтобы он бы не сделал, в голове проносится лишь краткая фраза «потерпи и всё пройдет» и я жду, когда реально это всё закончится.

Кажется, я понемногу схожу с ума.

— Я хотела бы поехать на выставку картин на этой недели, можно? — вспомнила я том, что слышала по телевизору. Находиться в четырёх стенах я не хотела, и тогда, сидя на диване, убедила себя попросить разрешение у Доминика. Тем более искусство всегда привлекало меня, и не побывать на выставке восходящей звезды, я просто не могла.

Взглянула на мужа, рассматривая на его хмурые брови и задумчивый взгляд.

— Когда? — спрашивает он, спустя несколько минут молчания, когда я уже поняла, что никуда не поеду. Странно, обычно Доминик отвечал «да» или «нет» и на этом разговор окончен, но тут интересуется деталями, а значит, шансы ещё есть!

— В среду вечером, — проговариваю, теребя подол платья.

— Хорошо, думаю, я смогу, — несколько секунд подумав, выдаёт он, и я поднимаю на него взгляд полного удивления. Доминик, да и на выставке картин? Да такого никогда не было!

— Ты тоже пойдёшь? — спрашиваю я, не веря, что он, действительно, согласился.

— Я же сказал, что теперь ты будешь со мной круглые сутки, — снова начинает он свою песню. — Те дни были исключениями, я был занят. Кстати, на работу, ты завтра тоже идёшь со мной.

Превосходно. Просто превосходно. Хоть не дома, и на том спасибо.

Всё оставшееся время мы ехали молча. Приехав, Доминик вышел из машины первый и помог мне. Предложил мне руку, и я, коснувшись своими ледяными от волнения руками, до его тёплой ладони мгновенно покрылась мурашкам. Да что происходит?

После он разъединил наши ладони и взял меня под руку, ведя в здание, в котором должно было проходить интервью. Зайдя в здание, нас сразу же встретили люди канала и провели наверх. Всё это время я почтительно улыбалась, и держала мужа за руку, пытаясь скрыть всю неловкость и не комфортность.

Нас посадили в разные кресла, и я наконец-то выдохнула полной грудью, потому что между нами была дистанция. Сантиметров тридцать, но хоть какая-то! Но продлилась она недолго, так как Доминик взял меня за руку и переплёл наши пальцы. И от этого милого движения сердце забилось быстрее, хоть я и понимала, что всё это было показательной нежностью для людей. Но чёрт, сердце не хотела это признавать!

— Здравствуйте, Мистер и Миссис Форд! — напротив нас уже села милая женщина лет сорока в чёрном костюмчике с блокнотом, на котором предварительно красивым почерком были выведены вопросы. Имя я её прослушала, хотя она вроде бы его сказала.

Доминик поздоровался, а я улыбнулась, строя из себя застенчивую жену-миллиардера.