Формула ботана: маг плюс лох (СИ) - Сергеева Александра Александровна. Страница 20

Тут Стас сообразил, что абориген просто не понял, откуда в руках волшебника-рецидивиста появились первые горсти домашних. Для него все они просто возникали в руках, а после летели в людей. Пугать аборигена — который вполне может оказаться религиозным или мистическим неадекватом — совершенно не хотелось.

— Ёали, может тебе пробежаться немного вперёд?

— Если это тайна…

— Это не тайна, — отрезал Стас. — Просто, я не желаю, чтобы мой спутник меня боялся. Тогда тебе лучше сразу вернуться домой.

— Лучше мне узнать о том, что пугает, сейчас, — поразмыслив, заявил непробиваемый реалист. — В трудный момент это может помешать. Отвлечь внимание.

— Как знаешь.

Стас признал, что Бритый истинно мужественный человек. Когда обожравшиеся нити вернулись домой, он вдоволь налюбовался на чудо возвращения. Даже в потёмках было видно, как бедолага побледнел при виде врезающихся в ладони и лицо Стаса огненных молний. Сам он этого уже не замечал: так, мимолётное мельтешение перед глазами и всё. А вот со стороны, наверняка, то ещё зрелище. Он вдруг с сожалением осознал, что этот парень вполне мог бы стать его приятелем. Но, после такой омерзительной демонстрации Нартах уже никогда не будет для него нормальным человеком. Вот, вроде, и решил, что никого к себе не подпустит, а всё равно жаль. Одному как-то не фонтан. Ук-А-Ук стоящий чел, но это не то. Бритый настоящий мужик, дружба с которым любого приподнимет — особенно такого неприкаянного выкидыша чужого мира, как Стас.

Печально прославленная лесополоса располагалась в предгорьях солидного горного хребта. Поэтому земля здесь отличалась мелкой рябью холмиков, взгорков и отдельных композиций каменных куч. Вот у подножия такого облезлого, обгрызенного взгорка и разбили лагерь те, кто чего-то натворил такого, что Ёали больше всех надо. Они обошли этот многоступенчатый холмик и взобрались на его вершину. Небо чистое, звёздное и в плане ночного освещения абсолютно никакое. Поэтому разумная жизнь на планете ночами замирает. А разумная криминальная действует вяло и только наверняка. Скажем, на большой дороге у освещенного кострами табора торгашей.

Или в таком вот лесном лагере, также изобилующем кострами. Стас оглядел его. Слева у самого подножия холма что-то вроде навеса. Под ним можно разглядеть двух персонажей в дорогих навороченных далатах с важными лицами на физиономиях. Неподалеку меж двух костров неподвижно сидит старая седая измождённая женщина. Её одежда явно в беспорядке, но, по крайней мере, цела. А вот прижавшаяся к ней молодая девчонка в рваном грязном тряпье. На теле даже в скудном освещении отлично видны кровоподтёки. Точно такая же девчонка лежит, свернувшись калачиком, у скрещенных ног старухи. Есть ещё две… Стаса не просто покоробило — затошнило со страшной силой. Этих двух насиловали шагах в десяти у другого костра. Одну не разглядеть, а вот лицо второй видать хорошо. Закрытые глаза, поджатые губы, синяки по всему лицу. Руки безвольно лежат вдоль тела. Ноги… И эта тварь, что, похабно оскалившись, получает мерзкое извращенное удовольствие под комментарии ждущих своей очереди. Эта мразь! Скот — клейма негде ставить!

Железные пальцы впились в плечо — Стас обнаружил, что пытается встать. Он закрыл глаза и постарался унять дыхание. От его истерик толку немного. Стас повернул голову — Бритый выжидательно пялился на него. Огромный кулак бахадура сжался и сымитировал бросок, дескать, даёшь артподготовку — она же генеральное наступление.

— Нет, — злобно процедил опомнившийся Стас. — Я не могу рисковать жизнью девчонок. А кто они такие?

— Высокочтимая Святоравная мать церкви. И её Благочинные. За такое преступление страшная смерть. Медленное расчленение. После двенадцати дней пыток, — непрошибаемо спокойно и неподражаемо зловеще просветил Нартаха почтительный сын местной церкви.

— Не доживут, — хладнокровно разочаровал его Стас.

Нити стояли на страже его интересов, сожрав без остатка вредное сейчас для здоровья бешенство.

— Хорошо, — поддержал его Бритый и поинтересовался: — Что станешь делать, Нартах?

— Уже делаю, — успокоил его Стас, продолжая строить планы расправы.

Он почти готов был дать отмашку, как на сцене появился ещё один персонаж. Причём, из главных действующих лиц. Молодой красавчик в щегольском далате — больше похожем на яркую цирковую униформу — вынырнул не понять откуда. Величаво поплыл к навесу. Оба таара мигом подпрыгнули, распихав гордость по соответствующим дырам. Стас не успел предположить, что это, возможно, и есть главнюк, как под ноги пижону выкатилось какое-то чмо. Красавчик брезгливо попятился. А потом раскрыл ладонь и швырнул в недотырка нечто слабо светящееся. Точно не шар — больше похоже на блёстки, какими стало модно осыпать брачующихся там, дома. Убогий взвыл дурным голосом и покатился по вытоптанной траве. Пижон прошествовал под навес под льстивые улыбочки тааров. Стас понял: Фартах. Призыватель и сеятель плоских фигурок убойной силы.

Это меняло дело. Кардинально меняло. Магические поединки ему тут не нужны. Нет, он подло нанесёт первый удар по этой скотине, а дальше уже двинет по плану.

— Справишься? — намекнул Бритый на новую неудобную подробность.

— Посмотрим, — буркнул Стас и приступил к делу.

Раскрыл ладонь и выудил первую свернувшуюся змейкой нить. Несколько секунд, и партизанка соскользнула в траву, исчезнув с глаз. За ней последовал мимолётный ручеёк. Бритый проводил его глазами и уставился на ладонь Нартаха. А оттуда уже вытекал второй ручеёк, также пропадая среди камней и травы.

— Хватит или нет? — задумался Стас, выуживая новые нити. — Хватит. Живым он не нужен… Ещё выкрутится, говнюк. Да и девчонок оставят в покое… Не до них будет.

Ёали впился глазами в навес, сообразив, что именно там начнётся локальный конец света. Его ожидания оправдались. Вальяжно развалившийся на ковре с подушками Фартах вдруг дёрнулся, выгнулся, забился. Заскрёб скрюченными пальцами заломившуюся назад шею. Ёали отчётливо разглядел на ней что-то блеснувшее. И, не сдержавшись, крякнул, когда красивая голова волшебника скатилась с подушек под ноги опешивших тааров. Срез был таким идеальным, что позавидуешь. В тот же миг откуда-то ниоткуда на обе статуи зрителей прыгнули светящиеся верёвки. Пара ударов сердца — ноги и руки тааров засветились, стянутые намертво. Только тут они настолько одыбали, что попытались орать.

Ёали покосился на могучего Нартаха — тот и не думал любоваться плодами своей победы над Фартахом. Он уже вскочил и колдует. В неподвижно сидящую Святоравную и двух её Благочинных учениц несутся молнии выхваченных из воздуха нитей. Три удара сердца, и вот уже невысокий серебристый частокол окружает пленниц кольцом. Рядом подскакивают с подстилок развалившиеся у костра воины — Стас выхватывает из воздуха новые горсти нитей. Ещё два полупризрачных частокола берут в кольцо девчонок, с которых в панике скатились любители жестокой любви. Снова бросок, и голодный хищный клок светящихся волос мчит к добыче. Один насильник даже не успел подняться, путаясь в спущенных штанах. В его лицо, в голую задницу, в член, в ляжки, в мечущиеся руки вонзаются пожиратели души и тела.

Одна из растерзанных мучениц так и не двинулась, не открыла глаз. А вот вторая приподняла голову, в изумлении разглядывая снизошедшую на неё защиту. Так же поражённо любуется своей защитой Святоравная, к которой жмутся ученицы. Женщины не кричат, не пытаются бежать. Они как-то сразу уразумели, что это чудо им во благо. Хотя — мстительно покривился Ёали — как тут не уразуметь, когда наказание настигло их мучителей. Он вновь покосился на сосредоточенного Нартаха — тот вырывает из пустоты очередные пучки нитей и швыряет вниз. А сам страшен: лицо каменное, глаза горят, торчащие из лица нити горят. Он не любуется на дело рук своих, а внимательно изучает землю внизу.

— Думаешь, кто-то уйдёт? — встревожился Ёали, поднимаясь с земли.

— Как? — холодно осведомился Нартах, продолжая следить за избиением мерзавцев, что покусились на Святоравную с Благочинными.