Третий прыжок с кульбитом и портфелем (СИ) - Сербский Владимир. Страница 36

Не дожидаясь конца речи парторга, зрители потянулись на выход. Потом прима спустилась к педагогам, которые с улыбками взяли ее в кольцо, а мы принялись сворачивать манатки. Наконец, к Антону колобком подкатилась Наталья Николаевна. Она смущенно улыбалась и смотрела в сторону.

— Антоша, концерт коллегам понравился, вы молодцы. Всем спасибо! Ректор тоже очень доволен…

— Но? — не утерпев, вылез я.

— Но вступительные испытания тебе придется пройти.

Вера замерла с открытым ртом — досада не позволила выразить возмущение словами.

— Ну ни фига себе, — севшим голосом выдохнула Нюся. — Как же так, мама?

— Тебя это не касается, — отмахнулась та. — А у Антона нет базового музыкального образования. Дурацкая формальность, но нечего не поделаешь…

Глава двадцать пятая, в которой русская хандра им овладела понемногу

Центр управления страной всегда находился в ЦК КПСС.

И хотя важные документы, публикуемые во всех газетах, сладкоречиво именовались «постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР», советской власти здесь, простите за тавтологию, власти оставалось мало. Зато ясно обозначалась вторичная роль и чисто исполнительские функции. При такой системе власти партийные бонзы, будучи вершками, повелевали, а все прочие корешки назначались исполнителями высочайшей воли.

Если при Сталине, за редким исключением, под раздачу мог попасть любой, то Никита Хрущев обозначил целую касту неприкасаемых. Крепкого профессионала Лаврентия Палыча Берию он сместил с должности с помощью войсковой операции, единомышленники генерального комиссара госбезопасности пошли на эшафот следом.

Революция пожирает своих детей, поэтому совершенно не удивительна казнь маршала СССР Берии и его окружения — Деканозова, Меркулова, Кобулова, Гоглидзе и многих других. Таким мастерам разведки, как Павел Судоплатов, влепили до пятнадцати лет без права переписки. Обвинение составили по старинке, без фантазии: измена родине, терроризм, репрессии, шпионаж в пользу Гондураса.

Странно другое — когда очередь дошла до Хрущева, его не врагом народа назвали, а пенсионером союзного значения. Выходит, грешен был Никита, да не очень. При этом Павла Судоплатова из Владимирского централа не выпустили, и Берию с товарищами перед народом не реабилитировали. Очевиден вывод: головку власти поменяли, система сохранилась…

После смерти Сталина правоохранительные органы подверглись серьезной реформации. Руководить обновленным Комитетом госбезопасности Хрущев назначил генерала Серова, заместителя министра МВД. Личность неоднозначная, не каждого советского человека называли любимчиком Сталина и личным другом Хрущева.

Но главным стало не это — партийные чиновники перестали отвечать головой за свои ошибки. Теперь высшей мерой наказания являлось всего лишь лишение партийного билета. КГБ и милиция потеряли возможность ареста чиновника, начиная с уровня секретаря райкома.

Несколько позже появилась служебная инструкция, которая прямо запрещала правоохранительным органам заводить дела на партийных и советских руководителей. Следователей обязывали сначала представлять нарытые материалы в партийную организацию, а Центральный Комитет партии уже решал, целесообразно исключать шельмеца из партии, или нет.

Придуманная схема позволяла уйти от наказания многим руководителям, поведение которых дискредитировало партию и занимаемую должность. Создавалась каста неприкасаемых, справедливо полагающая, что им всё дозволено. Впрочем, именно это было целью номенклатурного переворота — с убийством Сталина и устранением Берии. Поговаривают, что Лаврентий Палыч докопался-таки до причин разгрома Красной Армии в июне 1941 года и роли некоторых товарищей в этом. Но пока нет фактов, все это сплетни и домыслы обывателей.

Новации Хрущева коснулись не только партийного строительства и кукурузы. В конце пятидесятых годов генерала Серова перевели в ГРУ а во главе госбезопасности встал Александр Шелепин, комсомольский вожак. Удивительное дело, председателем КГБ поставили не просто дилетанта, и даже не партийного работника, а умелого комсомольского болтуна. Шелепин ни дня не воевал, не руководил в жизни ничем реальным, кроме комсомола. Новая метла лихо вымела специалистов тысячами, таких сокращений советские спецслужбы еще не видели.

Вместо профессионалов-разведчиков в авангарде управлений и отделов Комитета встали профессиональные комсомольцы, без навыков и специальной подготовки. КГБ, боевой отряд партии, потихоньку превращался в тайный орден.

Наведя полный порядок, Шелепин ушел на повышение, в ЦК КПСС на должность Секретаря, а его сменил другой профессиональный комсомолец, Владимир Ефимович Семичастный. В отличие от Шелепина, товарищ Семичастный не постеснялся надеть генеральский мундир, хотя ни дня не воевал, и нигде, кроме Союза молодежи, службой не отметился.

Главной темой работы госбезопасности стало создание информаторов, то есть секретных сотрудников (краткое название «сексот»). Вновь созданному Пятому управлению и его главе Филиппу Бобкову работы на фронте борьбе с диссидентами и антисоветскими элементами стало выше крыши.

Владимиру Ефимовичу Семичастному не повезло, при нем Светлана Аллилуева, дочь Сталина, сбежала за границу, где первым делом объявила о публикации своих мемуаров. Скандал вышел знатный, и за такое кто-то должен был ответить… Крайних отыскали быстро.

На посту руководителя КГБ вместо Семичастного появился Юрий Андропов, бывший комсомольский вожак, партийный функционери посол в Венгрии. Подбирали его, видимо, по шаблону — ни дня не служил, не воевал, руками не работал, реальным делом не руководил.

Будучи в душе молодым комсомольцем, Андропов еще более развил агентурную сеть внутри страны. Кроме «первых» отделов и штатных чекистов, в каждой советской организации и на каждом предприятии множились ряды сексотов. Особенно легко было работать в среде творческой интеллигенции, там желающих «настучать на друга» оказалось прилично, оставалось лишь ласково попросить и напомнить о гражданском долге советского человека.

Простые телефоны прослушивались всегда, теперь на контроль плотно встали «кремлевка», оперсвязь и ВЧ. Когда Леонид Ильич Брежнева в тесном кругу членов Политбюро заявил сакраментальное «на каждого из вас у меня есть материал», это не было пустым сотрясанием воздуха. Сталин вел свою «черную тетрадь», была такая и у Брежнева. Собственная разведка в поте лица трудилась, и с помощью Восьмого управления КГБ полезная информация добывалась, конечно, тоже.

А вот конкретная работа по поиску одного-единственного человека не ладилась.

На плановое совещание в своем кабинете Андропов вызвал основных зампредов — Семёна Цвигуна, Георгия Цинёва и Ардалиона Малыгина. Парторга КГБ генерала Пирожкова и начальника восьмого Главного управления Емохонова пригласить не забыли.

Докладывал генерал Чебриков, бывший секретарь обкома, назначенный главным специалистом по борьбе с идеологическими диверсиями. Эти люди «своими» не были, их сюда определил «на укрепление» лично Брежнев. Так прямо при назначении и сказал: «Юре надо помочь вытащить КГБ из застоя. ЦК рекомендует этих товарищей».

Идти на совещание было недалеко, заместители занимали смежные кабинеты на четвертом этаже Лубянки. Только вот оказалось, что радовать начальника нечем — за полчаса ничего важного оратор так и не изрек.

— Достаточно пустых слов, — обрывая докладчика. Председатель устало прикрыл веки. Длинный стол для совещаний стоял у окон, и солнце нагло лезло в глаза сквозь задернутые шторы. Однако раздражало не это — сильно утомляли разные имена, многочисленные даты вместе с длинным перечнем проведенных мероприятий. Бесполезный список. Обладая экстрасенсорными способностями, Юрий Андропов ясно видел безрадостную пустоту. Глаза пришлось открыть: — Товарищи, скажите прямо, когда вы уже вытащите за ушко да на солнышко этого товарища Седых?