Несчастные девочки попадают в Рай (СИ) - "Kerry". Страница 67

— Не притворяйся! Это ты оставалась с ним в ту ночь! Только ты могла это сделать! — Рыбин явно занервничал. — Ты сама подстрелила своего деда!

Казалось, он сомневался в собственных словах, а может, не до конца в них верил. Все логично. Это была наглая ложь. Грязная. Отвратительная. Именно, поэтому, непоколебимого главаря братства начало нешуточно потряхивать.

— Ты будешь гореть в аду, ублюдок! Теперь ты за все ответишь!

Саша тоже растерялся. Он бросал взгляд то на меня, то на Рыбина, а потом и вовсе уставился вдаль, будто многое переосмысливал.

— О, боже, — я пальцами коснулась сухих губ, — я все поняла. Я поняла. Ты все это время говорил, что там, на дамбе, я убила своего дедушку. Так? Боже, все это время ты лгал им, — мне стало дурно, я попыталась подняться. Меня кивало. Земля, казалось, вот-вот рухнет под моими ногами. — Он лгал тебе, Саша. Вот в чем дело… Поэтому ты так ко мне относился? Эта причина твоей ненависти? Ты думал, что я — убийца?

Саша не смог дать ответа, он лишь сжал кулаки. Так сильно, что послышался хруст костяшек. Я попала в точку.

— Мерзкая лгунья! Ты снова строишь из себя овцу! Мы не верим тебе! Ни одному твоему слову! Правда, друг? — с надеждой спросил Рыбин, но, когда Саша пошагал на него, тот вытянул руки вперед и стал неуклюже отстранятся. — Саня, ты чего? Ты что поверил ей? Я никого не убивал! Она блефует!

Но Сашу было уже не остановить. Одним резким движением он схватил Рыбина за грудки и впечатал в дерево.

— Ты хоть знаешь, что ты натворил? — твердо, но с разочарованием спросил Саша.

— Сокол, это не я, клянусь! Отпусти меня, друг! Не дай ей манипулировать тобой! Черт, как же я ненавижу эту мразь!

Меня переполняла злость. Агрессия. Неведомые ранее импульсы разлились по венам. Мне захотелось уничтожать.

— Это я тебя ненавижу! — кричала я. — Ты убил мою собаку! Я знаю, это сделал ты!

— Какую еще собаку, Цветкова?! Ты в своем уме?! — брыкался он.

— Ты убил моего дедушку! Просто выстрелил в него и скрылся! Ты угрожал мне! Говорил, что если я расскажу кому-нибудь, то ты убьешь моего брата! Ты прикрывался своим отцом! Я была напугана, поэтому, молчала!

— Я говорил это только потому, что подозревал, что ты захочешь свалить вину на меня! Я тут не при чем!

— Ты всю жизнь угрожаешь мне! — меня оглушал собственный крик. — Эти долбанные записки! Ты слал мне их каждый день! Ты бил окна в моем доме! Боже, какой же ты мерзавец!

— Это так? — рычал Саша, вдавливая его в ствол дуба.

— Нет, Сокол, клянусь! Я не понимаю, о чем она говорит!

Сейчас никто не мог остановить меня. Наконец, он узнал правду.

— С самого детства ты отравлял мою жизнь! Я не хотела дружить с тобой, и ты решил меня уничтожить! Признайся, ведь это так! А когда появились парни, ты совсем с катушек съехал! Ты не мог смирится с тем, что меня любят, поэтому устроил это все! Ты пошел на убийство, чтобы отомстить мне! Боже, ты все делал для того, чтобы они меня возненавидели! — мои губы дрожали. — Там, на дамбе, ты говорил мне об этом. Говорил, что теперь братья отвернуться от меня…

— Ты говорил это?! — спросил Саша, удерживая его шею.

Он уже синел и с трудом отвечал.

— Нет… Она лжет…

— … я выкинула твой долбанный венок из чертого клевера, и ты подписал мне приговор! Ты больной ублюдок, который портил мою жизнь! Господи, — мой голос сорвался, и я подняла голову. — Это ты устроил пожар в моем доме, так?

Глаза Рыбина поползли на лоб. Он лихорадочно замотал головой.

— Друг, поверь, я этого не делал…

Саша резко отпустил его, тот упал на землю и стал кашлять.

Я могла понять его недоверие. Понять его сомнения. Рыбин на протяжении всего времени выращивал в нем ненависть ко мне, а теперь вся правда вылезла наружу. Правда, которую принять нелегко. Но, я могла ему помочь. Я не должна была допустить того, чтобы Саша сомневался. Только он мог устранить этого убийцу.

— Саша, — окликнула я его, когда Рыбин валялся у него в ногах. — Ты только посмотри, что он сделал с тобой. Посмотри, что он сделал с нами. Он должен получить по заслугам.

— Заткнись, мразь! — откашливался Рыбин. — Я пожалел тебя, но теперь, сдам! Я сам отведу тебя к отцу и заставлю во всем признаться!

Я пыталась не обращать на него внимание. Мне хотелось достучаться до Соколова.

— Он лгал тебе, Саша. Все это время. Он предал тебя. Так, как когда-то предал твой отец…

Я зацепила его за живое.

— Она манипулирует тобой, брат!

Схватив мерзавца и вытащив из кармана нож, Саша представил лезвие к его горлу.

— Никакой. Я. Тебе. Не брат.

Я не ожидала такой реакции. Мне снова стало страшно. Саша был в ярости и угрожающе продолжал:

— Значит, слушай меня внимательно. Мы покинем лес, и ты во всем сознаешься. Ты признаешься во всех убийствах.

Даже вися на лезвии ножа, Рыбин поимел храбрости усмехнуться.

— И что ты мне сделаешь?

— Убью, — ни на секунду не колеблясь ответил Соколов, и Рыбин запереживал.

— Чушь. Даже если я признаюсь, отец все-равно не поверит и отпустит.

— И тогда я убью тебя, — добавил Саша. — Только тюрьма станет для тебя убежищем. Только она, гаденыш.

Парень стал брыкаться, но Саша надавил ему на горло и вогнал полсантиметра лезвия в шею. Тот замер. Он понял, что Соколов говорил серьезно. Это был единственный раз, когда я видела Рыбина таким напуганным.

— Ну так, что? Порешаем тебя сейчас или выберешь признание?

Теперь скрылся сантиметр лезвия. Из раны начала сочится кровь.

— Ты совершаешь ошибку, Сокол, — сдавшись, прохрипел Рыбин.

Он был готов во всем сознаться.

Плечи Саши поникли. Он отпустил Рыбина и искоса взглянул в мою сторону.

— Нет, — выдохнул он. — Единственную ошибку, которую я совершил, так это то, что когда-то послушал тебя. Больше я себе этого не позволю.

После его слов, воздух, который был наполнен холодом, ненавистью и плачем многолетней войны, потеплел, а небо стало чистым, словно небеса испытали облегчение.

Это был конец. Конец, этой жуткой истории, где виновный получит по заслугам.

было шестнадцать, и я не верила, что этот день настал.

Глава#30

Ад и рай в небесах» — утверждают ханжи.

Я, в себя заглянув, убедился во лжи:

Ад и рай не круги во дворце мирозданья,

Ад и рай — это две половинки души.

Омар Хайям.

Утро было ранним. Впервые за долгое время, я услышала пение птиц. Впервые за долгое время, я смогла им насладится.

Мы выбирались из леса. Все трое. Саша и Рыбин шли впереди, а я волочилась за их спинами. Трудно объяснить, что тогда творилось у меня в душе. Складывалось ощущение, что меня накормили сладким пирожным, присыпанным горькой крошкой. Казалось, мне подарили крылья, но не научили летать. Я чувствовала невероятное облегчение, но в то же время боялась его. Эти спутанные мысли возрождал во мне новую тревогу. Наверное, это нормально. И если же в каждой истории есть счастливый конец, то наступит он только для одного. Что ж, сегодня удача встала на мою сторону.

Все дорогу мы молчали, и только звук утопающей в грязи обуви, нарушал эту странную тишину. Со стороны мы были похожи на обиженных детей, которые не поделили конфеты или разругались во время неудачной войнушки. Впрочем, это предположение неподалеку от истины. Кое-какие «конфеты» мы действительно не поделили, да и наша война зашла слишком далеко.

Было крайне удивительно найти в себе еще горстку сил, чтобы добраться до дома. Я была готова свалиться мертвым сном, когда только взобралась в домик на дереве, а после этого прошла целая вечность, но я продолжала проходить километры пути, неосознанно стирая грани собственных возможностей.

Парни тоже были уставшими. Но если Саша был поникшим от свалившихся на него новостей, то Рыбина вымотал страх. Он воспринял угрозы Соколова всерьез. Буквально. Однако, Саша и не думал врать. Он говорил вполне серьезно, когда обещал Васи смерть взамен на его свободу.