И занавес опускается (ЛП) - Пинтофф Стефани. Страница 59

— Мы понимаем, что ты не волшебник и не сможешь рассказать нам всё.

Алистер подошёл ближе к столу, слушая профессора с восхищением и вниманием.

— А ещё с тем, что я вам расскажу, вряд ли согласятся другие учёные. Эти вопросы весьма дискутабельны, и мои заключения могут ничего не доказать.

Ломан провёл несколько измерений и продолжил:

— Конечно, более точную информацию можно было бы почерпнуть из длинных трубчатых костей, но будем работать с тем, что есть. Принимая во внимание размеры этих останков, могу сказать, что кисть принадлежала женщине. Видите, как они практически полностью повторяют изображённый на рисунке скелет?

— И это подтверждается найденным на пальце скелета кольцом, — кивнул Алистер.

— Вы можете определить, насколько быстро тело способно превратиться в скелет? — спросил я.

Профессор Ломан пожал плечами.

— Зависит от того, где было найдено её тело. Например, если к нему был, скажем так, «доступ» насекомых и диких зверей, то подобное скелетирование — вопрос одного-двух месяцев.

— И каков крайний срок, если учесть, что тело разлагалось медленнее?

Профессор вздохнул и задумался.

— Полагаю, около полугода. Или больше — этого кости уже не скажут. Она могла пролежать в лесу и три месяца, и три года — изменения будут одинаковы. То, что её рука теперь превратилась в скелет, говорит мне лишь о том, что обладательница сей конечности умерла не в течение последних недель.

Сол Ломан достал лупу и поднёс к большому пальцу.

— Ещё могу сказать, что она однажды травмировала палец. Вот эта костная мозоль, — он коснулся нужной области инструментом, — указывает на хорошо сросшийся перелом.

— И насколько давно? — уточнил Алистер.

Профессор пожал плечами.

— Это невозможно определить. Думаю, ещё в детстве. Но эта деталь может помочь вам выяснить личность жертвы. Если, конечно, владелица кольца и обладательница этой руки — один и тот же человек.

Я подумал о золотом кольце, в котором между двумя небольшими бриллиантами переливался крупный сапфир. Такие украшения обычно носили молодые девушки.

Естественно, есть вероятность того, что Роберт Коби просто нашёл это кольцо. Или это могла быть драгоценность, принадлежавшая его матери.

И всё же, учитывая, с кем мы имеем дело, я был уверен, что кольцо на руке — не простая случайность.

Ведь Роберт Коби ничего не делал случайно.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Особняк Вандергриффов, Пятая Авеню, 969.

Нам удалось поспать пару часов в квартире Алистера до наступления рассвета. Когда мы вышли в гостиную, оказалось, что нас там уже дожидается Фрэнк Райли.

Он выяснил, что пять лет назад во время отдыха со своей семьёй на Шелтер-Айленд пропала красивая юная леди по имени Франсин Вандергрифф.

Я понимал, что времени у нас мало, и вполне довольствовался именем нашей жертвы.

Но Алистер хорошо знал Вандергриффов и настоял на том, чтобы мы навестили их сегодня утром.

— Малвани считает, что дело закрыто, — напомнил он мне. — Он не появится в офисе до девяти часов. К тому же, Вандергриффы могут знать, где сейчас находится Роберт Коби.

Я решил, что это веское основание для визита к миссис Вандергрифф.

Мой друг из Пятого участка не нашёл ни единого упоминания о Роберте Коби.

— Странно, — сказал он, — складывается такое ощущение, что этого человека не существует.

— А миссис Вандергрифф примет нас в такой час? — поинтересовался я.

Ещё не было и восьми часов утра, и столь ранний визит казался верхом неприличия.

Но в голосе Алистера не было ни капли сомнения:

— Это касается её дочери. Она нас примет.

И вот мы уже ехали с Алистером по Пятой авеню — «улице миллионеров», как называли её местные, — чтобы встретиться с миссис Вандергрифф.

Белый мраморный особняк Вандергриффов с железной резной изгородью был просто произведением искусства — и одним из самых больших на этой улице.

Но я видел лишь траур, окутавший этот особняк.

Я знал, что Вандергриффы, как и Алистер, принадлежали к сливкам общества Нью-Йорка.

Мне, конечно, редко выпадала возможность оказаться в подобных домах, но вышколенная, сдержанная прислуга, встретившая нас у двери, не стала для меня сюрпризом. Как не стали сюрпризом и позолоченные люстры, и массивная дубовая мебель в гостиной, куда нас провели; не сомневаюсь, что во всех зажиточных нью-йоркских семействах дом обставлен одинаково.

Но в этом доме стояла такая аура печали, что её можно было чуть ли не потрогать.

Горе здесь стало практически материальным.

Нам не пришлось долго ждать миссис Вандергрифф. К нам спустилась импозантная пожилая дама с высокими скулами, серебристо-седыми волосами и высокомерным взглядом. Изящным движением она надела на нос пенсне, которое висело на брошке из слоновой кости, прикреплённой к тёмно-лиловому шёлковому платью.

Несколько секунд она не сводила с Алистера взгляд.

— Твоя супруга не навещала меня уже несколько месяцев, — произнесла она, неодобрительно хмурясь. — А ты позволяешь себе отвлекать меня в столь ранний час.

Я мысленно застонал: это не было похоже на начало дружеского разговора.

Но Алистер улыбнулся и ответил:

— Меня моя супруга тоже не навещала уже несколько месяцев. Она, знаете ли, живёт теперь за границей.

Миссис Вандергрифф бросила на него суровый взгляд.

— Значит, мог и сам меня навестить, — резко ответила она, — и поинтересоваться моим здоровьем и здоровьем Генри — то есть, мистера Вандергриффа.

Полный сарказма ответ Алистера, очевидно, был следствием бессонной ночи.

— Наверно, нам лучше поговорить о погоде. Давайте обсудим, что этот март был особенно холодным и снежным, и уже потом перейдём к серьёзным вещам.

Я думал, миссис Вандергрифф разозлится на эту грубость, но вместо этого увидел, как по её губам скользнула улыбка.

— Хорошо, Алистер. Я обсужу с тобой погоду. Позже. А сейчас согласна перейти к серьёзному разговору.

И она тихо фыркнула.

— Спасибо, что согласились встретиться с нами в такой ранний час, — произнёс Алистер, пытаясь наиболее безболезненно перейти к теме нашего разговора. — Это детектив Саймон Зиль. Я понимаю, прошло уже много времени, но мы здесь по поводу вашей дочери.

— Франсин? — ахнула она, с надеждой глядя на меня.

— Примите наши извинения, но мы её не нашли, — ответил Алистер. — Но в ходе расследования исчезновения другой девушки всплыло имя Роберта Коби. Вы с ним знакомы?

Миссис Вандергрифф перевела взгляд на Алистера и плотнее запахнула на груди шаль.

Но ничего не ответила.

— Мы считаем, что исчезновение вашей дочери связано с Робертом Коби, — заметил Алистер, замолчал на секунду и добавил: — Нам может помочь любая информация о Роберте Коби или его взаимоотношениях с вашей дочерью.

Миссис Вандергрифф смерила Алистера взглядом, полным злости.

— Вы порочите имя моей дочери, пытаясь найти связь там, где её нет! И оскорбляете меня, начиная разговор, который, без сомнения, причинит мне боль!

— Я не хотел вас обидеть или оскорбить, миссис Вандергрифф. И мне жаль, что приходится поднимать такую болезненную тему. Но связь, которую ваша семья, — он на секунду запнулся, — а в частности — ваша дочь, имели с Робертом Коби, это лучшая зацепка, которую мы нашли на данный момент. И я уверяю вас, что это весьма срочное дело.

Они смотрели друг другу в глаза несколько долгих секунд.

Миссис Вандергрифф сдалась первой. Она прикусила нижнюю губу, а когда заговорила, впервые за это утро её слова звучали без притворства.

— Вы считаете, что местонахождение Роберта может привести вас к моей Франсин?

— Возможно.

Она смотрела вдаль, беззвучно шевеля губами.

— Я не пришёл бы сюда необдуманно, миссис Вандергрифф. Не забывайте, я тоже знаю, что значит — потерять ребёнка, — горячо прошептал Алистер.