Убить Вампира (СИ) - Безрук Юрий. Страница 19

— Простите, как вас зовут? — вмешался в разговор Михайлов. — Я майор Михайлов. Это я оставлял этот телефон вашей внучке.

— Ирина Петровна, — раздалось в трубке.

— Ирина Петровна, вы сказали, что Ольга обращалась к гадалке?

— Да, я посоветовала. Понимаете, ночью ей приснилась её умершая подруга.

— Лайма?

— Лайма. Откуда вы знаете?

— Догадываюсь, Ирина Петровна.

— Сон странный был какой-то, вот я и отправила её к своей старой знакомой. Говорят, она в этом разбирается.

— Ясно, — сказал Михайлов. — И с тех пор вы её не видели?

— Нет, только вот записка. Но писала она её уже, как я поняла, после визита к Глафире Федоровне.

— Кто это?

— Гадалка.

— Понятно. Значит, сейчас Ольги дома нет.

— Нет. И я не знаю, что и думать.

— Ничего. Не волнуйтесь, ложитесь спокойно отдыхать, она, скорее всего, на самом деле у подруги.

— Хорошо, если так, — будто успокоившись, сказала Ирина Петровна.

— Да, и еще, — проговорил Михайлов. — Ирина Петровна, я очень попрошу вас, когда всё-таки появится Ольга, пусть позвонит нам по этому самому телефону. Договорились?

— Я передам ей. Обязательно. — Голос Ирины Петровны еще дрожал.

— Вот и спасибо. До свиданья. Не тревожьтесь, пожалуйста, спите спокойно.

— До свиданья, — тихо промолвила бабушка Ракитиной и положила трубку.

— Ну вот, — безрадостно произнес Михайлов. — Теперь и Ракитина пропала.

Он обратился к Семенову.

— Славик, запишите себе, пожалуйста. Мать Кравченко сказала, что он собирался покупать машину. Средств у него, как мы понимаем, не было. Отработайте эту линию. Может, мы вообще не там ищем, и родственники Кравченко здесь совсем ни при чем?

— Хорошо, товарищ майор.

Снова затрещал телефон. Теперь взял трубку Михайлов.

— Майор Михайлов слушает. Так. Так. Когда? Давно пришло сообщение? Два часа назад? Да что ж вы там, мать вашу, заснули, что ли? — с раздражением воскликнул он, бросил трубку и неожиданно для всех улыбнулся:

— Хоть одна хорошая новость за целый день.

— Не томите, Николай Николаевич, — запричитал Горюнов.

— Нашлись «Жигули», которые преследовал Скачко.

— Где?! — воскликнули хором Горюнов и Семенов.

— В районе Черемухина. Где это?

— Черемухино? Это же райцентр к северу от нас. На машине чуть больше часа езды, — сказал всезнайка Горюнов и вдруг просветлел: — Постойте, а ведь Лайма из Черемухинского района. Деревня Пырьевка. Я ведь сегодня узнавал!

Михайлов тоже обрадовался. Все дороги ведут в Рим.

— Значит, завтра прямо с утра в Черемухино.

— А на чем? — спросил Михайлова Горюнов.

— На твоем «Москвиче», если не возражаешь. Насчет бензина я договорюсь с Силаевым, тебя заправят. Нет, лучше заправься сегодня, а завтра часов в семь и выедем.

— А я, товарищ майор, с вами?

— Нет, ты останешься. У тебя есть работа. А если Ракитина объявится, задашь ей новые вопросы. А лучше разыщи её сам. Как ты понимаешь, она у нас подозреваемый номер два.

— А первый кто? — спросил Семенов.

— Пока остается отец Лаймы.

Часть III СКРЕЩЕНИЕ

1

В Черемухино автобус прибыл в четыре часа вечера. Ольга вышла на автостанции, вошла внутрь. Расписание автобусов висело за стеклом кассы. В недлинном перечне автобусных остановок она быстро разыскала Пырьевку на пути маршрута Черемухино — Лыково. Автобус на Лыково отправлялся в 18–40.

— Скажите, — спросила Ольга у кассира, — а до Пырьевки долго ехать?

— Мину двадцать пять — тридцать, — ответила кассирша.

— Спасибо, — сказал Ольга и отошла от кассы.

Значит, в Пырьевке она будет около семи вечера. Куда она пойдет, она же никого не знает?

И к отцу Лаймы не сможет пойти — он её никогда не видел. Что она ему скажет? Что близкая подруга его погибшей дочери? Чего ей надо?

Нет, в Пырьевку нужно ехать утром. Она спокойно разыщет могилу Лаймы и…

«Господи! — вдруг мелькнуло у Ольги. — Зачем я вообще сюда приехала?»

«Ты должна вымолить у неё прощение, — вспомнились ей слова старухи-гадалки. — Вокруг тебя смерть, одна смерть…»

Ольгу передернуло.

Может, стоит все-таки послушать старуху? Не убудет от нее, если съездит на могилу своей бывшей подруги и помолится там за упокой её души? Нет же! Самое трудное в жизни — переступить через саму себя, отречься от себя. На такое способны, как думала Ольга, только истинно верующие. Сегодня это, может быть, предстоит сделать ей. Сделать то, что делать совсем не хочется: признать свои ошибки, назвать их единственно верным словом без боязни потерять чувство собственного достоинства, оказаться униженной и оскорбленной, презираемой всеми, ведь признание своих ошибок и покаяние — суть одно и то же, синонимы. Нельзя признать свои ошибки, не покаявшись. Теперь она понимает это. И просто не может не сделать то единственное, что от нее требуется.

Ольга вернулась к кассе, снова посмотрела на расписание. Утренний автобус на Лыково отправляется в 10–30. В одиннадцать Ольга будет на месте. Если ничего ужасного не произойдет, вернется к вечернему рейсу в Карск. Она вполне может на него успеть. Значит, так и поступит. Переночует где-нибудь здесь, а утром отправится в Пырьевку. Нужно только узнать, где тут можно остановиться. Ольга снова спросила у кассира:

— Простите, вы не подскажете, здесь есть хоть какая-нибудь гостиница?

Кассирша недоуменно взглянула на Ольгу, но ответила:

— Выйдете из станции и направо вниз. Метров двести пройдете и справа увидите небольшое двухэтажное здание гостиницы.

— Спасибо, — поблагодарила её Ольга и покинула автостанцию.

Черемухино оказалось небольшим поселком, в центре которого высились три — четыре пятиэтажки, остальные дома были маленькие и приземистые. Улицы почему-то были редко засажены деревьями, но и посаженным было не более десяти лет: они еще не набрали своего роста, стволы их можно было легко обхватить руками.

Возле гостиницы вообще не было зелени, только неширокие клумбы по обеим сторонам заасфальтированной дорожки, ведущей прямо к входу. Ольга вошла. В холле никого не было. Она прошла дальше и попала в коридор, вдоль которого располагались комнаты. Справа, в конце коридора, Ольга увидела открытую дверь и направилась туда.

Комната, в которую она заглянула, оказалась небольшим кабинетом с простой неприхотливой обстановкой: стол, несколько стульев, книжный шкаф, до половины набитый документацией в папках, холодильник.

За столом в свете настольной лампы сидела женщина в теплой сиреневой кофте и что-то писала. Ее волосы блестели в тусклом отраженном свете.

— Простите, — вынуждена была прервать её работу Ольга. — У вас тут можно остановиться?

Женщина подняла на нее густо накрашенные глаза и спросила:

— Вы хотите переночевать или снять номер на несколько дней?

— Хотела бы переночевать, — ответила Ольга, чувствуя себя неловко: она не так часто ночевала в гостиницах.

— Присаживайтесь, — пригласила её комендантша. — Подождите секундочку, я узнаю, ушла кастелянша или нет, она работает до четырех.

Комендантша вышла, и вскоре до Ольги донесся её зычный голос:

— Лена! Лена! Ты еще здесь?

Ольге стало тоскливо. Сомнения снова охватили её. Какой черт занес её в это унылое захолустье, в убогую гостиницу, где и постояльцев-то нет? Сказать, что её сюда загнала судьба, все равно, что ничего не сказать или покривить душой. Нужна ли ей эта поездка? Что она делает здесь? Зачем приехала? И почему вообще должна из-за кого-то страдать? Тем более из-за людей не таких уж, если честно говорить, ей и близких.

«Зачем я здесь? — думала Ольга. — Почему?»

Её размышления прервала неожиданно появившаяся комендантша.

— Вы, к сожалению, немножко не успели: кастелянша ушла домой. Но это не страшно, — сказала, увидев, как потемнело лицо Ольги. — У нас есть один номер на двоих. С бельем. Только смотрите, никаких посторонних. У нас с этим строго. Паспорт у вас есть?