Перепутанное свидание (СИ) - Лав Агата. Страница 31

Так быстро? Одно пересечение с Кириллом, и меня несет. Ведь это из-за него ко мне вернулись старые мысли. Я проигнорировала его требование приехать в номер, удалив переписку из мессенджера, но не могу ничего поделать со своим настроением. Он все-таки что-то задел во мне.

— Что ты делал? — я прячусь за нежным воркованием, которое всегда меня выручало.

— Трахал секретаршу.

А это его коронка.

— Понравилось?

— Нет. Мне никто не нравится после тебя.

— Может тогда хватит пробовать? — я закусываю нижнюю губу и возвращаю ему его наглый взгляд.

Вадим очень любит секс. Были времена, когда я ловила себя на мысли, что он помешан на нем. Обычно ловила я их после сладких судорог, расходящихся по моему телу и заставляющих скручивать простыни между пальцами до хруста. Вадим трахал меня на каждой плоскости нашего дома, брал в людный местах и натягивал в машинах. Один раз было очень стыдно перед водителем, когда он подмял меня под себя на заднем сидении и использовал три коктейля, которые гуляли внутри меня, как отличный предлог забыть о приличиях. Он грязный и ненасытный ублюдок, когда проголодался, или нежный и тонкий, когда хочет сделать мне так хорошо, чтобы я обессилено стонала и подрагивала под его массивным телом.

Вадим умеет всё в постеле. Но с каждым годом становится больше механики. И даже разговоры о секретарше не помогают. Он целует меня вновь, лизнув верхнюю губу, и идет к столу. Хотя раньше бы потащил к нему, чтобы сорвать всю одежду и ласкать меня до исступления. Может быть, он уже правда трахает секретаршу?

Глава 30

Нужно знать свое место и отчетливо понимать, что происходит вокруг. Я иногда смотрю на новеньких и не могу отделаться от простой мысли, что их острые взгляды и столь же острые коготки будут стоить им горьких слез.

Остроты — это вообще привилегия мужчин. Точка.

Даже если это тупые остроты, надо смеяться и всем видом показывать наслаждение. Тебе в кайф танцевать перед ним, тебе в кайф раздеваться… Это работа, за которую платят живые деньги и, если повезет, тебя не попросят взять дополнительную нагрузку.

— Нет, — я упрямо качаю головой и чуть отворачиваю лицо, потому что угадываю момент, когда может случиться пощечина.

Я научилась узнавать эти моменты заранее, щелчок нерва в наэлектризованном воздухе — отличная подсказка. За ним всегда следует взмах мужской ладони, как грубая отсечка, после которой всем становится плевать на твои слова. Лимит исчерпан. Подчиняйся.

— Я не пойду, — я говорю охраннику прямо в лицо, который до сих пор не распускает руки. — Я не работаю так.

— Да плевать всем, как ты работаешь! — шипит он в ответ и сжимает рацию до хруста в крепких мозолистых руках. — Сейчас пойдешь в зал и сделаешь всё, что он захочет!

Я не хочу в зал. И я устала отбиваться от грязных просьб, они происходят через смену и подводят меня к тому, что даже из этого клуба придется уходить. Хотя это почти дно. А мне казалось, что чем дешевле клуб и проще публика, тем легче донести “нет” на дополнительные услуги.

Я танцую на сцене, а не на твоем члене, приятель.

Эту мысль ведь можно вместить в мозг обычного парня или работяги после вечерней смены, почему нет? Да, с избалованными держателями черных банковских карт по-другому. Поэтому я обхожу виповые клубы стороной, хотя внешние данные позволяют работать везде.

— Иди сам, Стас, — я не выдерживаю и нарываюсь.

Пусть только тронет! Мне уже плевать, расцарапаю лицо до кровавых борозд, он не клиент и не босс.

— У тебя тугая задница, — бросаю вдогонку, пока не пропал запал, — в самый раз для зала.

Охранник медлит, почуяв мой отчаянный настрой, да и слухи о моих выходках ходят…. шумным хороводом ходят.

— Я запихну тебя в зал, — бросает он со злостью и тянется к рации. — У меня приказ, стерва.

В зале проклятый гость из тех самых, богатых и избалованных. То ли случайно забрел в клоповник, не обратив внимание на исцарапанные столики, то ли захотел острых ощущений. Ему аттракцион, а мне головная боль. Я не знаю, как отбиться, и вижу решительность охраны запихнуть меня в его руки. Им почему-то приспичило… Почему? Просьба гостя? Он уже видел меня и переговорил с администратором, утреся денежный вопрос?

— Сука истерит, — охранник пытается вклиниться в распоряжения с того конца рации. — Да она поехала… Умный такой?!

Стас нервничает и нервно смотрит на меня, пока мы ждем второго переговорщика. Я же смотрю на часы и вижу, что уже должна ехать домой. Рабочие часы позволяют развернуться и уйти прочь, но это в других местах, а здесь нужна отмашка хозяина.

— Тебе же зубы пересчитают, — добавляет охранник, не удержавшись.

— Пока все на месте.

Ненавижу, когда меня учат жизни такие, как он. Он же сам шлюха, в мужском эквиваленте.

— Что у вас тут?! — с громким возгласом в подсобку вваливается напарник Стаса. — Яна, ты оглохла, ты должна быть в зале!

— Я не работаю в зале.

— Заткнулась! Просто уведи его из зала, тихо и без скандала. Пообещай, что он хочет, и приведи в третью комнату. И можешь валить прочь с моих глаз!

Глава 31

Сука...

Я ни черта не соображаю, что делаю. Голова гудит от гонки и беспокойных мыслей, целый улей жужжит и жалит, жалит и жужжит. А вокруг клубная музыка и сумрак из наплывающих облаков тягучего дыма... Здесь можно спрятаться, но как отвлечься?

Может быть, она?

Полуголая девица сидит напротив, утонув в низком диване с огромной спинкой, и зовет. Алкоголь уже ударил в голову и как раз подсказывает очевидное действие.

— Твою мать!

Я выдыхаю и шагаю через столик. Оказываюсь над ней, нависнув стеной, и улавливаю ее удивление и следом смятение.

— Нас нельзя трогать, — неуверенно шепчет девушка, запутываясь в слогах, как в паутине, — в зале то есть.

— Мне можно.

Я могу и трахнуть ее в этом зале.

— Я только танцую...

— Не сочиняй.

Притягиваю рывком и жадно целую, скользя языком меж пышных губ. Нужно закрыть глаза и постараться забыть, где нахожусь. В каком дерьме. И что ласкаю шлюху, которая даже не знает, как работать.

— Лучше двигайся, — ей приходится подсказывать, что зверски раздражает.

Я нахожу руками ее плечи, заостренные от худобы. Если надавить с силой, их можно сломать. Уязвимое слабое тело... Черт! Опять это, все-таки я мало влил в себя, три шота — это херня, и она ни разу не мой тип. И еще этот затравленный взгляд, который зажегся в ее зеленых глазах и не думает потухать. Сколько ей лет вообще? Тут паспорта только у посетителей спрашивают, а размалеванные красавицы минуют фейс-контроль?

— Пошла вон, — я отсылаю девчонку прочь и падаю на ее место, когда она сваливает.

Кожаный диван запомнил ее тепло. Или это жар от испуга? Я стягиваю с себя тонкую куртку и бросаю на стол. Сразу вспоминаю, как задолбался поправлять капюшон на улице, который ловил хлесткие порывы ветра и норовил свалиться назад. Как боялся не добраться или попасться им в руки по дороге. Как тысячу раз проклял излишне высокий рост. Будь возможность, я бы закопался под асфальт. Даже сейчас, даже в клубе брата.

Я в двадцатый раз оглядываюсь по сторонам. Кажется, Марк вошел в силу. Я почти не знаю старшего брата, видел раз пять и то мельком, и мой старик был бы рад, если бы не случилось и этих встреч. Отец всеми силами пытался выстроить неприступную стену между нами, и у него неплохо выходило до сегодняшнего дня. Марк, по его мнению, прокаженный и стоит позабыть о родстве навсегда. Что ж, мы жили в разных городах, и я налажал и без тлетворного влияния старшего брата. А теперь приехал искать у него защиты.

— Можно?

Сверху наплывает женский нагловатый голос, которому не идет вопросительная интонация, таким тоном обычно требуют, даже выколачивают. Выцарапывают в ее случае. Красотка в черном мини, что нисколько не прикрывает тугое, зовущее изгибами, тело, обжигает натренированным взглядом голубых глаз.