Последний бой (СИ) - Ляликов Алексей Владимирович. Страница 12

Меньше, чем через сотню шагов его усилия были вознаграждены ещё одним странным объектом. Уступ здесь поворачивал. Не под прямым углом, но градусов на семьдесят точно. Куда он там дальше идёт, видно не было, и Ник выяснять не пошёл. Что-то надо было и на завтра оставить. А здесь, на самом повороте, у подножья уступа кто-то недавно вырыл приличную яму. А потом закопал. В траве остались два пятна свежей земли. Одно от собственно ямы, а второе — от места, куда бросали выкапываемый грунт. По его краям даже имелось немного песка. То есть копали глубоко. Зачем? И почему потом засыпали место раскопок? Если ты вырыл какую-то ценность, то какой смысл возвращать на место извлечённую породу? А если, наоборот, что-то закопал, не будешь так явно показывать, где это было сделано.

Возможно, кто-то похоронил здесь домашнего любимца? Кота, собаку, енота, кролика, черепаху… Подальше от посторонних глаз. Но тогда весьма сомнительным выглядит выбор места. В общем, кто и что тут делал, можно выяснить, только заново раскопав яму. А для этого нужен, по крайней мере, шанцевый инструмент. Наверняка, где-нибудь на участке Стеллы найдётся лопата… Ладно, завтра решим. Ник отщёлкал побольше ракурсов и отправился восвояси. Интересно, можно ли найти в интернете подробную военно-топографическую карту острова? Такую, на которой, если нарисован лес, то с указанием породы деревьев, средней толщины, высоты и расстояния между ними. Если изображён мост, то со сведениями о материале, высоте, длине и ширине. Для речки — направление и скорость течения, ширина, глубина, из чего сложено дно. Со времён училища он помнил, что такие карты могут быть вплоть до масштаба «один к тысяче». Из них можно извлечь больше информации, чем со спутниковых снимков. Раз уж Сильвия так хорошо вооружилась технически, надо будет вечером поискать.

Закатное солнце длинными тенями исполосовало траву на участке, превратив его в шкуру чёрно-зелёной зебры. Преодолевая прореху в заборе, Ник забыл, что она образована упавшей секцией, и споткнулся о невидимую в траве решётку. Шлёпнулся на колени, чуть не расквасил нос о какое-то бревно, шёпотом выругался и, поднявшись, осмотрелся вокруг. Никто, вроде, не стал свидетелем его конфуза. За навесом-гаражом обнаружилась Сильвия. Она вытащила под кухонное окно гладильную доску и сражалась с большим куском материи. То ли занавеской, то ли простынёю. Завидев «супруга», женщина поставила утюг на подоконник и радостно заулыбалась.

— Привет, милый.

Ник снова машинально огляделся по сторонам в поисках зрителей. Никого не отыскал. С какого ж рожна он милый?

— Кушать будешь? Скоро семь.

— Это важно?

— После заката есть вредно. Пища плохо усваивается. В основном переходит в жир, или вообще не переваривается. Я, например, больше не хочу толстеть.

— Это как понимать? Ты уже толстела? Или уже хотела?

— Я хотела бы уменьшить вес за счёт обхвата талии.

— По-моему, ты не такая уж и толстая. — он подошёл к ней вплотную. — Да и не тяжёлая. — Сильвия удивлённо посмотрела на напарника, но было поздно. Ник наклонился и подхватил её на руки. Женщина взвизгнула, но обвила руки вокруг его шеи. На какой-то миг их взгляды встретились на расстоянии в несколько дюймов, и Сильвия быстро метнула зрачки влево. Ник тут же проследил направление. На дереве за калиткой, в гуще ветвей сидел соседский мальчишка. Поняв, что обнаружен, Дилан стал быстро спускаться. «Художник Бётшери» мягко опустил «жену» на траву и поспешил к наружному забор. Когда он оказался на улице, мальчик только спрыгивал с нижней ветки.

— Здорово, Дилан! Я — Ник. — Юный сосед смущённо глядел себе под ноги и не спешил пожать протянутую руку. — Не стесняйся, я просто хочу представиться. Хоть мы здесь совсем ненадолго, негоже полностью игнорировать соседей. С твоей мамой мы уже поговорили утром. А ты, видимо, в школе был?

— Угу…

— Что-то долго вас не отпускали сегодня.

— Во-во! — сразу оживился ученик. — В субботу — шесть уроков! Не кисло, да? Совсем оборзели! И ладно бы, физкультура там какая-нибудь, или музыка… А то, все — с домашками. Шесть домашних работ за день. Я чего им, йога с восьми лет?!

— Да, брат, не завидую я тебе. Это ж сколько сидеть за уроками придётся, все выходные?

— Да не, — махнул рукой Дилан, — я уже всё сделал. Какая радость гулять, если потом домашние работы писать. После обеда часок помучался,… ну, полтора. Сочинение это, дурацкое, в основном писал. Фигня, конечно, получилась, но и пусть! В следующий раз не будут столько задавать.

— А мама-то не ругает за фиговые сочинения?

— Вообще-то ругает… Но я же не писатель. За грамотность «Би» поставят, уже здорово.

Либо миссис Пенн не придавала большого значения учебным успехам отпрыска, либо вообще была очень мягкой воспитательницей, либо сыну всё давалось легко и непринуждённо. Во всяком случае, Ник не смог бы сделать шесть «домашек» за час. И даже за полтора. Тем более сочинение написать. Впрочем, это не его дело. Сыщик решил сменить тему.

— Слушай. Дилан. А ты в лес часто ходишь?

— Сейчас нет. Во время каникул, когда ребята из городов приезжают, часто. Мы там каждый день играем. А сейчас здесь и играть-то не с кем. Малышня одна, дошкольники. Есть старшеклассники, но они со мной не водятся. Так что я всё больше вниз езжу, к своим, из школы.

— На чём?

— На вèлике. На чём же ещё?

— И что у тебя за вèлик?

— «Иглит», само собой. Я же не первоклашка какой, на «Скулчайлде» рассекать.

— И у меня когда-то был такой… — со вздохом признался Ник. — Хорошая модель. Не то, что моя нынешняя машина.

— А какая у вас?

— Джип. Си-джей, седьмой. Не то, что тебя, меня ещё на свете не было, когда его престали выпускать. Однако же, до сих бегает. Утиль, безусловно, но бегает. А я всё никак не решусь с ним расстаться.

— И сколько лошадок? — тоном знатока поинтересовался Дилан.

— Двести десять. — Ник с трудом сдержал улыбку. — Восемь цилиндров, триста с лишним кубиков движок.

— Не кисло! А максималка?

— Больше ста двадцати миль. По паспорту. — На несколько секунд Дилан впал в прострацию, шевеля губами.

— Это же почти двести километров! Не кислый навар.

И этот туда же! Европа добралась и до детей. Уходит наше время, старик…

— Но при таких обводах, сам понимаешь, в этой скорости смысла нет. Чуть потеряешь управление — пиши пропало. Машина моментально перевернётся.

— А проходимость?

— По песку идёт отлично, а вот в грязи иногда вязнет. Впрочем, это от резины зависит…

Страшно довольный тем, что взрослый разговаривает с ним на равных, Дилан понимающе закивал.

— Я почему про лес спросил. Тут недалеко обнаружилась странная квадратная поляна…

— А, белая плешь. Ну да, она рядом. А ещё есть жёлтая плешь, у обрыва, возле пещер. Она круглая.

— Что за пещеры?

— Да, ерунда. У одной входы камнями завалены, только мы с ребятами знаем, как туда пролезть. А другая широкая и короткая, туда все ходят, там грязно и неинтересно.

— А почему жёлтая.

— Там у этих листиков жёлтый налёт, а не белый.

— И давно здесь эти плеши?

— Я тут с шести лет. Тогда они уже были.

— Дилан! Ты где есть?! Иди ужинать, пока всё не остыло. — зычный голос матери нашёл бы мальчишку и на другом конце острова.

— Ща!! — он покачал головой, словно хотел сказать: «Ох уж эти женщины». — Покажете машину как-нибудь?

— Конечно! Сейчас уже темнеет, давай завтра. Прокатимся по округе, если твоя мама не станет возражать. Надо будет проверить, как движок работает после моего ремонта.

— А вы сами умеете чинить автомобиль?

— При таком автомобиле без этого никак. Ну, беги кушать, а то я окажусь виноват, что твой ужин остыл.

— Нет, человек там не поместится. Скорее всего… По-моему… Видимо, это просто большие камни, обложенные маленькими. В щèли между ними можно засунуть небольшой предмет. Банку, капсулу, сумку или ещё какую-то ёмкость с завещанием. Но внутри больших пустот нет.