#Даша_на_Луне - Сергиенко Алексей Леонидович "Asta Zangasta". Страница 74

Ровер ринулся с места в карьер. Хорошо, что заряд аккумуляторов был на исходе, и какую-то, очень небольшую, часть оставшегося пути наши колеса касались грунта.

До базы мы добрались за девять минут. За это время у Бывалого в скафандре успел закончится воздух, так что ему пришлось перейти на крохотный баллончик резервного запаса кислорода — что, неожиданно для меня, оказало на него благотворное воздействие.

Сначала я, правда, это не оценила — перепугавшись, когда Бывалый, извернувшись, принудительно активировал такой-же баллон в скафандре Балбеса.

Мы как раз подъезжали к базе, так что я решила что в этом, возможно, был какой-то смысл. Тем более что Бывалый, в ответ на согнутую вопросительным знаком ладонь показал ладонь открытую — уверяя, что знает, что делает.

База встретила нас полным раздраем. Выгруженные на грунт контейнеры с Zero лежали, разбросанные реактивной струёй. Хлипкие конструкции солнечных батарей отнесло на пару десятков метров и изломало о валуны. Иллюминаторы Чанъэ запорошило пылью — очевидно, старт Zero прошел не особо гладко.

«Ты идешь в шлюз?» — знаками спросил меня Бывалый.

«Я — нет. Я собираю вещи» — так же знаками ответила я.

Но когда они вошли в шлюз, не выдержала, и прижав голову к иллюминатору закричала: «Вы вообще выходить собираетесь?»

— Собираемся, Дарья, — пробасил Бывалый, — Скафандры перезарядим и выйдем.

— У нас 40 минут осталось, — напомнила ему я.

Дальше я, чтоб не терять времени, подключила ровер к системе подзарядки Чанъэ. Переждав несколько тревожных секунд я облегченно выдохнула, когда индикатор зарядки загорелся красным — зарядка началась. Как я и ожидала, находящаяся под защитой металлического корпуса, образовавшего клетку Фарадея, электроника Чанъэ пережила ЭМИ.

Потом я перешла к сбору пожиток. Контейнеры с моими вещами, выгруженные днем ранее из Zero были большие и мне пришлось крепить их к бокам лунного ровера — благо, крепления уже были предусмотрены. Потом я сняла и упаковала пару рулонов солнечных батарей — благо, пленка, из которой они были сделаны, позволяла скатывать их в рулоны.

Тайконавты вышли тогда, когда до взрыва, по моим часам, оставалось не более 25 минут. Бывалый тащил контейнер с радиоаппаратурой, Балбес нес электронный переключатель, с корнями выдранный из какого-то устройства, а Трус… Трус нес мою прелесть. Мой багаж. Который очнулся и радостно лыбился нарисованной улыбкой.

— Иди, иди к мамочке, — несмотря на всю трагичность ситуации, не смогла не посюсюкать я, — Мамочка тебя любит.

И засунула его в ровер. К остальным вещам.

Потом мы попытались усесться в ровер. Перегруженная конструкция скрипела и кренилась, ажурные пружинные обода колес прогнулись практически до грунта.

Но ровер поехал. И даже довольно быстро — скопированная с Tesla аккумуляторная батарея успела зарядиться за те четверть часа минут, пока шли сборы. Может и не полностью, но достаточно, чтоб ехать со скоростью в тридцать километров в час. На глазок, естественно — блок управления так и не заработал.

Перегруженность ровера конечно сказывалась — каждый раз, когда мы, взлетев, словно на трамплине на обычной в этих местах кочке, с треском прилунялись — ровер со скрежетом задевал грунт, проседая, после каждого прыжка больше и больше.

Далеко мы таким образом не уедем. Благо, ехать нужно было не далеко.

Еще, когда сегодняшним безоблачным утром мы ехали к Замку, я обратила внимание на воткнутые то тут, то там в равнину живописные глыбы. Огромные осколки камня, разбросанные давней катастрофой.

Отъехав от базы на достаточное расстояние — километров на восемь с гаком, мы остановились, заехав за одну из таких каменных глыб.

— Этого достаточно? — Спросила я у Балбеса, прислонившись шлем в шлем, когда мы спустились на грунт.

— Скорее всего, — ответил он, — В США, во время учений, солдаты без защиты гораздо ближе от атомного взрыва сидели и ничего с ними особо страшного не случилось.

— Особо страшного ничего, — пробурчала я, — просто умерли вот и всё.

— Так лет то сколько прошло? — как всегда, слишком серьёзно воспринял мое недовольство Балбес, — К тому же нас от взрыва защищает громада камня. А другие факторы поражения, такие как радиоактивная пыль и прочее, нам не страшны.

— А взрыв-то вообще будет? — спросил Трус, наклонившись к нам и поглядывая на мои часы, — уже больше часа прошло…

— Дурак ты боцман. И шутки твои дурацкие. Ну вот зачем ты вообще про взрыв вспомнил? — жалобно проскулила я, — После такой реплики бомба просто обязана взорв…

И тут нас предсказуемо затопило сияющей ярче тысячи солнц вспышкой. Которую я пережила заметно легче первой, так как предусмотрительно опустила светофильтр шлема.

В следующий момент Луна ударила меня по ботинкам, опрокинув на спину. Я лежала, наблюдая за бесчисленным количеством летящих в небе осколков камней, думая: «А как тебе такой поражающий фактор, а Балбес?».

Но обошлось. И хотя камни, падая, выбивали облачка пыли по всей равнине, стоящая перед нами огромная глыба цельного камня, успешно защитила нас не только от пронимающей радиации, но и от каменного дождя.

Мы стояли, растерянные и подавленные, словно выброшенные на мороз котята.

— Что будем делать дальше? — Спросил у меня Балбес.

Наивный. Думает, что у меня есть план.

— Пока не знаю, буду думать, — вздохнула я, — а думать я хочу с чашкой кофе в руках и без скафандра.

— Боюсь, Даша, что даже ты не найдешь на Луне кофе, — уныло пробормотал Балбес.

— Ну, что за преступное неверие в мои силы? — сказала я, — Конечно найду. Я тут местечко одно знаю неподалёку. Отель «У погибшего астронавта».

* * *

Английские ученые установили, что человек, думая о себе и о других людях — использует разные области мозга. При этом, что забавно, думая о своих планах на следующий день — многие люди использует те области мозга, которые отвечают за обдумывание поступков других людей.

Так себе открытие — я всегда знала, что Даша сегодняшняя и Даша завтрашняя — это две разные Даши. И что сегодняшняя Даша не имеет никаких обязательств перед Дашей вчерашней и не обязана выполнять её замыслы.

До текущего вечера.

Глядя на язычки пламени, лижущие закопченную кружку, в которой я готовлю себе кофе, я начинаю понимать Скарлетт из «Унесенных ветром». Которая была вынуждена твердить себе: «Я подумаю об этом завтра. В конце концов, завтра — это другой день!».

Просто потому, что все мысли о завтра были до ужаса мрачными. Как мумия астронавта, которая таращится на меня с противоположенного конца крохотной кабины.

До разбившегося американского модуля мы доехали прямо как в песне: «На честном слове и на одном крыле». Крыльев у нас, понятно, не было, а вот неповрежденное колесо действительно осталось одно. Остальные нам, в нашем скорбном пути, пришлось чинить: вправляя вылезшие пружины и распрямляя треснутые спицы.

Зато с разбитым модулем, который мы уже посещали утром, нам относительно повезло: за исключением разложившейся от солнца резиновой прокладки люка модуль был относительно цел.

Я даже несколько секунд надеялась, что мы сумеем как-нибудь поставить его на попа и улететь на нем с Луны. Особенно, после того как Бывалый с Балбесом ловко и легко починили люк, напенив по периметру герметик из моего аварийного набора. Надежда не оправдалась, увы и ах — топлива, в модуле, практически не осталось. Астронавты выюзали его до донышка, перелетая с места первой посадки к Замку.

Зато воздуха, внутри, был просто непочатый край. И чистого кислорода и в смеси с азотом, для имитации земного состава атмосферы. Дней на двадцать, при условии работы поглотителей углекислоты. И дней на пять без них — в этом случае, от углекислого газа пришлось бы избавляться, стравливая воздух из кабины.

Прилагать дополнительные усилия нам для этого совершенно не требовалась — в лежащей на боку кабине где-то разошелся шовчик, и она вовсю травит воздух самостоятельно. За поддержкой давления слежу я, глядя на манометр шлема скафандра Труса — единственного, у которого работает электроника. Если давление падает, отворачиваю гаечным ключом вентиль на одном из баллонов в стойке.