Сага о близнецах. Сторож брату своему (СИ) - "jenova meteora". Страница 86

—И снова все ведёт к Исходу! — вклинился в повествование Дола. — Есть ли в этом мире хоть что-то, не связанное с ним?

И получил пинок в колено от брата и его укоризненный взгляд.

«Нет, малой. Самые страшные истории и самая сильная боль всегда будут восходить к мигу, когда Совершенные вторглись в этот мир и изувечили его» — подумал Лайе, вспомнив угасающий Джагаршедд.

Торгир откашлялся, возобновляя прерванное повествование:

—Ныне уже неведомо, когда и кем была рождена Сагара, одни уверяют, будто она была дщерью Джагаршедда, подкидышем на земле Алькасабы Назары. Другие говорят — Сагара всю жизнь прожила на берегах Назары. Слыла она красавицей, какой свет не видал. Да только глаз у неё был дурной. Посмотрит на соседского дитятку — и тут же его хворь одолеет. Глянет на крынку с молоком, глядишь — и скисло. Недолюбливали Сагару, но терпели — умела она предсказать погоду, чем спасала рыбаков, да зачаровывать обереги могла. Но наступила тяжкая пора для Назары. Разбойничал в те времена на Море Жажды пират, Мертвец Кель звали его. Говорят, во время одного из набегов он увидел Сагару и пожелал заполучить ее — но ускользнула чаровница, скрылась и не смог ее найти никто и нигде. С тех пор участились набеги пиратские на берега Назары. А жители и думать долго не стали — порешили они, мол коли положил Мертвец Кель глаз на их чаровницу — так пущай и забирает на веки вечные. Поймали они Сагару, да привязали к камню на морском берегу, решив, что будь на то воля Первозданных — во время прилива море заберёт ее раньше, нежели пиратский капитан. Но море пощадило Сагару — и Мертвец Кель явился гораздо ранее обычного, будто чуял свою жертву.

Говорят, в то лето прекратились набеги на Назару, а Сагара исчезла, и люди думали — навсегда.

Никому не ведомо, что произошло дальше. Много лет прошло, прежде чем стали твориться события чудные. Из моря каждый год, в Ночь Духов начали выходить мертвецы — утонувшие моряки. Шли они к своим семьям, к отчему дому, просили впустить их, дать им немного тепла. И горе было той семье, что решала впустить домой давно пропавшего мужа или сына. Наутро находили в тех домах мертвецов. Хладными были они, да выглядели так — словно сами утопли, в постелях своих. Во сне. А затем и море взбунтовалось — пропадать стали корабли и лодки рыбацкие. Редко когда находились выжившие в крушении, но те, кто остался — рассказывали в помешательстве своём байки странные. Будто видели саму хозяйку моря — была она красоты неземной, и стояла на палубе старого, обветшавшего корабля. А за штурвалом видели другого — мертвяка, который при жизни носил имя Мертвеца Келя, пиратского капитана. А затем та дева призывала из глубин морских чудище невиданное — кракена. Говорят, он огромен и способен переломить любой корабль напополам. Море пожирало своих жертв. И лишь будучи мертвыми, они раз в год могут вернуться домой... Чтобы забрать с собою свои семьи. В Назаре говорят — это проклятие Сагары, вечная месть за то, что когда-то ее отдали Мертвецу Келю.

Так рассказывают люди. Сколько в том правды — неведомо, но мы, моряки, стараемся лихо не будить.

Торгир залпом осушил кружку с брагой и перевёл дыхание, закончив столь долгий рассказ. За столом висело тяжелое молчание, и никто не решался его нарушить.

Лайе вдруг почувствовал, что качка корабля изменилась, словно стала сильнее. Не успел он и рта открыть, как Дола резко прижал уши к голове и сощурился.

А затем началось.

На столе мелко задрожала, задребезжала посуда, «Удачливая» резко накренилась, и вся посуда с грохотом полетела на пол.

—Что за...? — Сольвейг успела лишь заметить, как побледнел Торгир.

Дальше события начали развиваться стремительным образом. За дверью каюты раздались громкие вопли, «Удачливая» снова накренилась — на сей раз куда сильнее, и по полу заскользили стулья — вместе с сидящими на них гостями капитана. Дола резко вскочил на ноги и помчался к лестнице, что вела наружу, на бегу подхватив ножны, которые ему кинул брат. Торгир и Лайе быстро последовали за ним, а следом бежала Сольвейг.

Вылетев из капитанской каюты на палубу, Дола так и застыл, широко раскрыв глаза в неподдельном изумлении.

— О, задница Махасти, shienadan… — потрясенно пробормотал он, не в силах оторвать взгляд от увиденного им зрелища.

Гигантский кракен вздымался перед шхуной, многократно превосходя ее размерами, а его щупальца уже медленно, но неумолимо ползли вверх по обшивке корабля. На голове чудовища Дола разглядел женщину. Когда-то она, и в самом деле, была прекрасна — и ее бледное, будто мертвое, лицо все ещё хранило остатки былой красоты. Некогда золотистые волосы позеленели, на бледном лице прорастали кораллы. Они же венчали голову женщины, образуя корону. Синие губы кривились в жестокой усмешке, но вот глаза — мутные, белесые, казались поразительно живыми.

—Сагара... — благоговейно прошептал Торгир.

И тут одно из щупалец морского чудовища обрушилось на корпус «Удачливой». Обшивка затрещала, шхуна словно застонала-закричала от боли. А Лайе в самом деле слышал крик души корабля:

Бегите! Спасайтесь! — скрипели доски «Удачливой». — Бегите — или сгинете здесь!

Матросы метались по ней, объятые ужасом, понимая, что спасения не будет. Когда второе щупальце снесло грот-мачту, штаг с жутким треском лопнул, а следом рухнула и вторая мачта.

Сольвейг с ужасом смотрела на стремительно темневшее небо — солнце скрывалось за набегающими сизыми тучами, подул сильный ветер, море заволновалось ещё больше, волны швыряли корабль из стороны в сторону. Лайе зажал уши руками, пытаясь заглушить отчаянные вопли гибнущих моряков — и громкий голос погибающей шхуны. Он почувствовал, как Дола хватает его за руку — взгляд у него оказался совершенно безумным.

—Мы должны бежать, Ли! — крикнул он сквозь страшный грохот. — Если ещё уцелели шлюпки...

—Мы не спасёмся. Не спасёмся... Мой корабль! — Торгир так и остался стоять на палубе, с трепетом взирая на Сагару и ее чудовище.

Ругнувшись, Дола послал капитана к демонам и, подхватив растерянную ведьму, побежал в сторону шлюпбалки, расталкивая мечущихся матросов. Но и там их ждало разочарование. На глазах близнецов и ведьмы последняя шлюпка, загруженная моряками, начала спускаться в воду. Тут же шхуну подхватила огромная волна — и шлюпка соскользнула вниз, а затем скрылась под водой вместе со всеми, кто на ней был.

На шлюпбалку обрушилось ещё одно щупальце, Лайе успел вовремя отскочить в сторону, а Дола развернулся лицом к ведьме, закрывая ее собой, и не своим голосом зарычал, когда некоторые из разлетевшихся во все стороны щепок задели его.

—Ли! — заорал он, ища глазами брата.

—Здесь! — голос близнеца звучал приглушенно на фоне остальной какофонии. — На верхнюю палубу, быстро!

Они мчались с одного конца на другой, уклоняясь от щупалец и падающих снастей, Сольвейг в ужасе визжала, Дола бранился на всех доступных ему языках, а Лайе судорожно искал выход, способ спастись.

Новая волна встряхнула шхуну с ещё большей силой, пронеслась по палубе, едва не смыв троих оставшихся в живых. «Удачливая» скрипела и стенала под давлением щупалец кракена, и в конце концов с жутким треском переломилась посередине. Дола отчаянно замотал головой — не могли они здесь сдохнуть, нет! Слишком рано, слишком глупо! Палуба дрожала и медленно погружалась в воду. Не помня себя, Дола одной рукой схватился за что-то, что казалось ему наиболее устойчивым, а второй прижимал к себе намертво вцепившуюся в него ведьму.

Лайе простер руки, пытаясь утихомирить буйство стихии, но в ответ наёмники услышали лишь утробный рев, да злой женский смех. Море не слушалось Лайе, оно повиновалось лишь своей хозяйке — Сагаре. Иллириец попытался дотянуться разумом до морской королевны, но она была глуха и слепа к нему, а его Дар, как оказалось, был бессилен против Сагары.

—Портки Махасти, курва мать, shienadan, — зло бормотал под нос Лайе, пытаясь справиться со стихией.

Должен был быть выход. Должен. Очередной крен едва не опрокинул всех в море, Дола снова заорал нечто бранное, костеря всех и вся, включая Сагару и гигантского кракена. Лайе не слышал этого. Ползая по дрожащей палубе на коленях, он пытался судорожно вспомнить нечто важное, что ускользало от него. Выход был, надо было его найти.