Растоптавший бабочку Брэдбери (СИ) - Сергей Зеленин. Страница 10

- Только скучно там у них сейчас – как красные со своим Тельманом сдулись. Ни ругани, ни драк приличных – как раньше бывало! Так, иногда к «die Polizei» их «Angriffsflugzeug» цепляются...

- Так, даже «Хорст Вессель» горланить не будут? Вот же, «Scheisse»...

- «Хорст Вессель⁶»?! А это, что ещё за «Schwanz» свинячий?

Однако, Эрика уже и, след простыл...

***

Там же, спустя примерно месяц...

Старый Фриц Юнгер, не знал что и, делать – то ли ему, надо радоваться... То, ли – начинать печалиться и, собрав манатки, бежать куда подальше!

С одной стороны: с тех пор - когда в комнату его мансарды влетела шаровая молния и, в его шалопая-племянника Эрика вселился «чужой», финансовые дела в его заведении вроде пошли на поправку. Место у «Баварии» было действительно – «проходное». Однако, раньше все прохожие куда-то спешили – на работу, по делам, на бесконечные многочисленные митинги и... Проходили мимо его заведения!

Эрик же, заставил его продавать «Fast Food» - которую каждый мог прихватить с собой и жевать на ходу. Причём, очень дёшево – прибыль сперва, едва-едва покрывала расходы, а Эрик не дозволял поднять цену.

Кроме «Heiße Katze», Эрик соорудил прямо на улице «Mangal», стал жарить на нём и продавать воняющий на весь квартал русский «Schaschlik», потом – что-то итальянское... Нанял художника, не пожалев дядюшкины денежки и, тот разрисовал по эскизам племянника рекламой весь фасад. Да, так здорово получилось, что до сих пор Фриц нет-нет - да и, выбегает посмотреть-полюбоваться! Наконец, под угрозой увольнения, он переодел официанток в одежду с юбками по длине - где-то на ладонь короче «приличествующей» и, народ повалил валом!

Почему, он – за всю прожитую жизнь, сам до этого не додумался, просто уму непостижимо...

«Verdammt mich»! – только остаётся всё чаще повторять.

Как только подумает, сколько он денег на этом не заработал – просто, завыть на Луну по-собачьи хочется!

Короче, какая-никакая прибыль появилась – хотя, она по большей части уходила на покупку нового оборудования или наём персонала. Да, оно может и к лучшему – если судить по его прошлому опыту, когда накопленные «в чулке» сбережения обесценивались буквально за ночь!

Наконец, его племянник Эрик узнал от кого-то про существовании «отеческой» аптеки и навёл там ревизию (так, «он» ещё и, в бухучёте соображает... «Oh mein Gott!»), после которой еврей-арендатор очень долго заикаясь извинялся – но, сама аптека очень быстро стала вполне рентабельной. На предложение заменить мошенника, Эрик не согласился, философски заметив: «Und was zur Hölle? Другой еврей будет не лучше - а с этим я кажись, нашёл общий язык...». С тех пор, его племенник частенько стал там бывать, не позволяя пройдохе расслабить «булки».

С другой стороны... Он стал как будто лишним, в собственном же заведении! Всем распоряжался Эрик! Правда, предельно вежливо, позволяя себе накричать на дядю - за, по его мнению допущенную оплошность, только с глазу на глаз.

Все его работники, в случае каких-то затруднений, говорили: «Надо спросить у герра Эдика», а на Фрица смотрели как на пустое место...

Даже вывеску «Bayern» - по его мнению, что-то или кого-то позорящую, он настоял снять, а вместо неё повесить другую: «McRubels». Что это всё означает, он - если честно, из объяснений Эдика не понял - хотя и ходил с умным видом.

Долбанный племянник, даже любовницу – тридцатидвухлетнюю сисястую, ляжкастую и задастую служанку Петру, у него отбил – как сучку на собачьей свадьбе, как бы показывая всей «стае» - кто здесь самый главный кобель!

Хм, гкхм...

Однако, даже это пошло на пользу же, по правде говоря. Конечно, старый Фриц – кобель ещё тот, но с недавних пор - как тот конь: «борозды» не портит, но надо честно признаться – «пашет» уже... Увы, не глубоко!

Петра, давненько ему намекала: типа у Фрица такая длинная «прелюдия», что можно забыть - что за ней «следует» и, переходить непосредственно к тому, что «после»... К переживаниям да разговорам!

Да... Поговорить «после», дядюшка Фриц очень любил!

После такой «любви», Петра долго ходила надув губы, а сам Фриц с ощущением острого дискомфорта...

Чисто случайно подловив служанку, выходящую нараскоряку из комнаты племянника, он, взбесившись от ревности, затащил её к себе в кабинет и, хотел было уже устроить изменщице хорошенькую взбучку, а потом уволить... Но тут, Петра опередив, сама давай ему возмущённо рассказывать – причём, во всех тоньчайших подробностях, как Эрик – когда она зашла в мансарду прибраться, воспользовавшись моментом неожиданности, грубо поставил её в позицию «раком» и «ficken» минут сорок... Пока, она пищать не начала! Потом он сказал, хлопнув её по заднице: «Бери деньги на столе и, проваливай»! Во время всего рассказа Петра, хоть и возмущалась - но всем своим видом излучала похоть и, нет-нет, да удовлетворённо щерилась...

И тут, у дядюшки Фрица заиграл «живчик»: «Как-как, говоришь, он тебя поставил»?

Петра показала и... Ну, конечно, далеко не «сорок минут»... Но, «на десерт» пойдёт!

После, они долго полулежали на старом кожаном диване и, лениво болтали... В основном, темой их разговора был всё тот же Эрик: «Какой он все же, Schwein»!

С тех пор, Фриц перепробовал много «позиций» и, всё не переставал удивляться изобретательности своего племянника: «Вот же Ficker! И, где он только сам такому научился – неужели в окопах?!».

В конце концов, все стороны этого «любовного треугольника» были довольны и, даже сам «старый конь» - всё чаще и чаще стал ловить себя на мысли, что так хорошо всем.

Однако, при всём при этом, Фрицу было до жути страшно!

Это, действительно – был не его Эрик, а кто-то совершенно чужой и, он даже не скрывал этого. Даже, ни малейшего желания вспомнить или поинтересоваться: когда Фриц, пытаясь пробудить память племянника, рассказывал что-нибудь из его детства, или о каких-то семейных традициях, преданиях, памятных датах или происшествиях, тот или слушал совершенно равнодушно или грубо прерывал: «Мне неинтересно это!».

Еле-еле удалось затащить Эрика на кладбище, на могилу брата Георга – его отца, в годовщину смерти... Так, тот - как будто отбывал какую-то скучную повинность. А ведь Эрик, хотя и вдоволь потрепал ему нервы - очень любил отца!

Фриц, терялся не зная, что делать. То ли в полицию сообщить, то ли – врачам-психиатрам... Священник, которому он на тайной исповеди рассказал всю историю, его не понял и, следовательно - ничем не мог помочь, даже советом.

Как только он собирался пойти в полицию или обратиться в клинику, Эрик тут же - как будто мысли прочтя, начинал ему рассказывать про заманчивые перспективы расширения «дела», про целую сеть закусочных «McRubels», которые вскоре покроют весь город, потом – Германию. Потом – весь мир... Да, так говорил, что стрелянный воробей Фриц, ему верил! Тем более, что дело действительно расширяется: с лотков, «Fast Food»-ом уже торговали в пяти точках Мюнхена. И это за неполный месяц!

Эрик говорил, что он ни на что не претендует, что старается лишь ради своего любимого дядюшки – с которым, да! Бывает иногда несколько груб... Что хотел бы видеть во главе семейного дела - когда Фриц от него «отойдёт», одного из его зятьёв... Что, единственное чего он лично для себя хочет - это заработать на небольшую загородную ферму, выращивающую - для дядюшкиного «бизнеса» же, зелень и овощи. Что, он поселит там одну очень хорошо ему знакомую семью из-под Берлина, которой - ОЧЕНЬ МНОГИМ(!!!) обязан.

Дядюшка Фриц успокаивался, но ненадолго.

От Эрика явственно исходила какая-то угроза! Он, это на уровне инстинкта чуял. Тем более, тот все вечера проводил на сборищах нацистов - хотя в форме штурмовика он его не видел... И, всё чаще и чаще Эрик не ночевал дома, но приходил домой абсолютно трезвым.