Вопреки женской логике (СИ) - Мелевич Яна. Страница 20

— Поэтому я не люблю людей, — тоскливо и чрезмерно драматично простонал Демьян, прикладывая ладонь к голове, изображая обморок на камне посреди обильной растительности сада. Вокруг стояла непривычная тишина, вся канцелярия сейчас находилась на конкурсе, который Наташа Тараканова пропускала. Наверняка ее уже с собаками искал Жюль, возможно Ипполина Матвиенко тоже. Будучи до сих пор в своем голубом платье, девушка осторожно переступила через валяющуюся погрызенную местным вараном ветку фигового дерева, подойдя ближе к отклонившемуся Демьяну, чья пятая точка не только грела собой камень, но и старый фолиант Книги Судеб.

— Ты что, сидишь на человеческих жизнях, бессовестный дьявольский мажор? — вскинула брови Тараканова, а Гордей удивленно вытянул шею, наконец, заметив торчащий краешек древнего фолианта. На это Харьков насупился, принял чинный вид, но из-под задницы-таки книгу достал, сделав вид, что стряхивает с нее пыль.

— К слову сказать, я ее стащил из сейфа Михаила. Могли бы спасибо сказать, а не возмущаться. Между прочим филейной частью своей рискую, прикрываю стратегически важные доказательства вины, — проворчал Харьков, поерзав на камне, устраивая Книгу Судеб на коленях, обтянутых черными джинсами. Сам младший сын Дьявола на замечание о «мажоре» предпочел прикинуться глухим.

— А как ты в архангельские покои-то пробрался, умник? — озадачился Гордей.

Не то, чтобы он сильно удивился, учитывая, как спокойно мог обходить молодой Смотритель все системы безопасности канцелярии, но все же этот вопрос его волновал. В конце концов, они же совершали преступление. После такого гореть им в Геенне Огненной или отрабатывать века в шахтах девятого круга Ада. Однако, что бы там не ждало, просто сидеть Лавров не собирался. Даже был готов рискнуть своими отношениями с Наташей.

Если бы все в жизни шло, как ты хочешь — мир не знал бы несчастной любви, войны и голода.

Не связался бы он на свою голову со странным, немного чокнутым мажором из Ада, не попал в переплет с договором, а главное не поставил под удар любовь всей своей жизни. К сожалению, историю невозможно контролировать, а когда на кону твоя семья, особого выбора нет.

— Дядя Михаил мне почти, как папенька родненький. Что он, племяшке любимому откажет чайку налить и конфеток дать? — отмахнулся Демьян, принимая расслабленную позу, суя руки в рукава собственной толстовки, ежась от прохлады небесного воздуха вокруг. Ничем примечательным парень от большинства людей не отличался. Ни рогов, ни копыт, даже хвоста с кисточкой нет. С виду глянешь — обычный парень лет 18-ти. Наташка с любопытством даже заглянула ему за спину, выискивая взглядом признаки чертовской генетики. От этого Харьков напрягся, а затем возмущенно засопел, глядя на нее обиженным темно-карим взором.

— Чего ты смотришь на мой зад, понравился? — ехидно поинтересовался, невольно ерзая на камне.

— Хвост ищу, — протянула Тараканова, хватая сына Люцифера за макушку, перебирая густые темные, почти черные волосы на предмет поиска маленьких рожек.

— Есть? — даже заинтересовался Гордей, вытягивая шею. Харьков зашипел, когда Наташа сильно дернула пряди, пытаясь вырваться из хватки музы.

— Ай-ай-ай, хватит меня щупать, я подам в суд за домогательства! Мне еще нет даже 150 лет, чтоб вот всяким взрослым старым теткам хватать меня за загривочки. Что ты хлопаешь глазами на меня своими голубыми, девонька? И нечего рычать, я мальчик при связях, — он снова отодвинулся на краешек камня, убирая лезущую в лицо ветку яблони.

— Ты уверен в его компетентности? — со скепсисом поинтересовалась Тараканова, складывая руки на груди и поворачиваясь к Гордею, который только удивленно моргнул, пока Харьков поправлял испорченную прическу, что-то бурча под нос.

— Эй-эй, не надо тут, — очередной поток возмущения. Дьявольский наследник подскочил с места, наплевав на Книгу Судеб, грозно тыкая указательным пальцем в Лаврова. — Ты кого притащил, крылатый вершитель одиноких унылых девственниц? Мы договаривались только на тебя, твою бабу я списывать на Землю не обещал, по доброте душевной согласился, Харьков ведь хороший, — он жалобно закатил глаза, громко хрюкнув в попытке всхлипнуть.

— Из штанов не выпрыгивай, Хорек, сам ведь что-то поимеешь, — буркнул Гордей, качая головой, не проникаясь ни капли стонами и жалобным воем рядом с собой, — не удивлюсь, если все это большой коварный план твоего папочки по устройству Апокалипсиса!

Наташа вскинула брови, а вот сам Демьян замолк, засопел так громко и усиленно, что крылья носа затрепетали. Казалось еще немного, пар повалит из всех отверстий. На секунду купидон даже растерялся. Решив, что обидел ненароком парня. От этого ведь зависело, станет ли он помогать им в возвращении на Землю грешную или откажется, вздумав обидеться. Однако удивил его безмерно, когда завопил на всю округу громким голосом, перепугав дремлющих на ветках соловьев и свиристелей.

— Вообще слышишь, чего несешь, мальчик-угождальщик?! Какой конец света, когда Чуму опять продуло под кондиционером, Голод снова сел на диету и проходит курс медитации для уменьшения аппетита, Смерть впала в депрессию по поводу возраста, а Война сидит за драку в баре с чертями в обезьяннике!

В наступившей гробовой тишине застрекотал тихонечко кузнечик, осторожно выглянувший из-за зеленых травинок, но тут же был съеден шустрой птичкой, едва успев исполнить последнюю погребальную песнь. Наташа с Гордеем озадаченно разглядывали пышущего гневом парня перед собой, пока Демьян не выдохнул, махнув на них рукой, уже нормальным человеческим голосом спросил:

— Так вы идете или как?

Первым очнулся Гордей. Схватив под локоть Наташу, он кивнул дьявольскому сыну, чтобы подождал немного. Отведя ее под кроны растущей неподалеку плакучей ивы, удачно скрывшей их от посторонних глаз, позволяя, поговорить наедине друг с другом перед принятием ответственного решения.

Он секунду вглядывался в любимые черты, словно стараясь запомнить каждую родинку, даже ту маленькую над губой, россыпь едва заметных веснушек на щеках, свет голубых глаз и даже этот недовольный прищур, которым его наградила Наталья. Все в ней ему нравилось до безумия, возможно, будь он чуть менее любящим сыном да братом, никогда бы не поддался искушению узнать о делах своей семьи. Всего бы этого не случилось, они продолжали бы жить своей жизнью на небесах, ни о чем, не сожалея и не вспоминая.

— Ради чего? — только и спросила, будто ударяя под дых, заставляя опустить взгляд вниз, разглядывая четырехлистный клевер, растущий здесь повсеместно, а затем опустить плечи, суя в карман черных брюк руки.

— Я думал, что просто поинтересуюсь, как у них дела, — рассеяно начал Гордей, невольно вновь поддаваясь искушению нервно провести ладонью по своим волосам, ероша их. Задрал голову, рассматривая нависающие облака, задумчиво вздыхая, — знал, что Харьков способен заходить туда, куда нам запрещен доступ. А главное — спускаться на Землю. Это понял еще там, в Раю, — он перевел взор на Наташу, молча слушавшую каждое его слово, застыв точно прекрасное изваяние. Такая красивая, невероятная, бесконечно далекая.

— Поверил сыну Люцифера? — насмешка проскользнула в голосе, но лицо оставалось серьезным, как и тяжелый взгляд, пронизывая до самой глубины души, выкапывая наружу все его страхи и сомнения, которые он прятал много лет под толстым слоем самоуверенности.

— Не так уж важно, во что поверил, — пожал плечами, качая головой, — мама едва оправилась от моей смерти, как сначала заболел отец на нервной почве, а после сестра ввязалась в такие неприятности, что неизвестно какими будут последствия. Наташ, я знаю, ты не понимаешь, что такое семья. Можно говорить, что они справятся сами, все так делают, не моя смерть тому виной. Все это лишь неурядицы, однако… — замолчал, ожидая ее ответа, но его не последовало. Девушка продолжала хранить глубокомысленное молчание, на секунду, Гордей даже засомневался, что она пойдет с ним. Там их разделяют сотни предубеждений, десятки двойных стандартов, принципов и даже круг общения. Она снова станет ничего не ценящей богатой девочкой, а он простым парнем с самой обычной зарплатой, которую Наталья за раз оставляет в супермаркете с безумно дорогой, но очень полезной едой.