Этот дурак (СИ) - Мелевич Яна. Страница 19

Ногами в пол упираюсь, зубами застучав от страха. Это ж почти, как со свекровью знакомиться. Страшно, вдруг не понравлюсь ей.

— Погодите, как знакомиться? — выдыхаю, пока меня настойчиво вперед тянут. — Это ж надо прическу сделать, голову помыть, накрасится. Я так не могу. Кто к мамам знакомиться с немытой головой ходит?

Икаю от ужаса, а эти двое только хихикают злорадно, рогатый особенно веселится. Под мой вскрик подмышки хватает, таща вперед.

— Не волнуйся, Злата, — улыбается Иван Петрович, — Эльвирочка у меня чудесная, душевная женщина. Мухи не обидит. Ты ей обязательно понравишся.

— Ага, — хрюкает рядом этот муд… в общем нехороший человек, отпуская лишь тогда, когда мы оказываемся на улице. Прохлада вечера холодил кожу, забираясь под расстегнутую куртку, но у меня явно не от этого дрожь во всем теле. — Особенно, когда правой жмет 50 кг, а левой — 80.

Наверное, на моем лице появилось выражение истинного ужаса, потому что Иван Федорович остановился, строго на сына покосился, а затем мне, как дурочке мягко проговорил, ласково поглаживая по руке.

— Все будет хорошо, Злата. Эльвире уже нетерпится тебя увидеть!

Большой спортивный комплекс располагался едва ли не в центре нашего славного города. Огромный, четырехэтажный, с бассейном, сауной и всеми видами массажа после тяжелых, изнурительных тренировок. И как оказалось, вся эта махина принадлежала матери Яна — бывшей чемпионке мира по кикбоксингу. Последний факт меня уже тогда изрядно напряг, когда его между делом упомянул Иван Федорович. Да еще эти хитрые глазенки Яна. Мне б тогда заподозрить, да бежать быстрее. Но не успела из машины выпрыгнуть. Заехали, на огромную пустую парковку, хорошо освещенную фонарями. Словно из ниоткуда появилась пара рослых охранников, басом произнеся, стоило нам выйти из машины ректора:

— Иван Федорович, Ян Иванович. Эльвира Карловна вас ждет на ринге.

Эльвира Карловна — прости Господи, она хоть русская?

И что значит на ринге?

— Моя Элечка из рода эмигрировавших в Россию немцев, — вдохновенно вещал Иван Федорович, пока мы шагали через холл, двигаясь к лифтам. — Ян на нее очень похож.

— Ага, очень, — снова хмыкнул рогатый. Чет мне страшно. В лифт сели, стою тихо, как мышка, пока поднимаемся на третий этаж. Створки раскрываются, будто ворота в Ад. Впереди длинный коридор, ведущий к раздевалкам и оттуда сразу на ринг. Стоило нам попасть в нужное помещение, как….

О Господи.

Фикус мне пухом будет.

Вы видели сериал «Зена — королева воинов»? Это такой нашумевший хит 90х, я как-то в детстве нарвалась на его повтор по СТС будучи в гостях у маминой подруги. Они посчитали своим долгом усадить меня перед зомбоящиком, дабы не мешалась под ногами и во взрослые разговоры не лезла. Помнится тогда, меня абсолютно не впечатлила графика, но зато женщина, ловко махающая двуручным мечом — да.

Так вот.

Передо мной сейчас в коротких спортивных шортах и топе стояла вот такая Зена! Ее длинные волосы были завязаны в хвост, а на увитыми мышцами руках боксерские перчатки, пока она рабивала кулаками воздух, ловко прыгая с ноги на ногу.

— Элечка! — обрадовался маме Яна наш ректор, бросившись к жене с распростертыми объятиями, и тут же ловко отпрыгнул, едва не получив по лицу, перелезая через веревку, которой был огорожен ринг.

— Масик! — рявкнула грудным голосом дама, заставив меня едва не подпрыгнуть до потолка. Теперь понятно от кого Ян свой рык получил по наследству. — Сто раз говорила, не лезь под руку!

— Но носорожечек, — ласково позвал жену наш суровым дядя Ваня, пока я пыталась отодрать челюсть от пола. Почувствовала тяжелую руку на плечах, к уху склонился Ян, щекоча дыханием кожу:

— Знакомься, коала, это мои родители.

Ах-х, ты ж… Она что, дядю Ваню на плечо и в пещеру унесла?

Женщина стянула перчатку, позволяя мужу поцеловать себя. То, с каким трепетом это сделал отец Кришевского, уже показывало, что не так уж он и против был, если его действительно варварски утащили. Зачем Эльвира Карловна повернулась ко мне, смерив суровым взором, сканируя тщательно.

— Отомри, панда, — шепчет этот гад, пока я под ее пристальным взором к полу проседаю.

— Эээ… здрасте, Эльвира Карловна, — пищу аки мышь. Нет, серьезно, это женщина в меня вселяет ужас. Что значит отомри? Да я сейчас чувств лишусь! Это не дама, это Терминатор в мини-шортах!

Внезапно, что-то произошло. Где-то вдали запели ангелы, мир окрасился в яркие тона. Она так ласково и нежно мне улыбнулась, становясь самой прекрасной женщиной на свете, ловко перескакивая через веревку. Я заворожено следила за тем, как Эльвира Карловна подходит ближе, по-матерински нежно касаясь моих волос.

— Хорошенькая. — Ой, я прям, улетела от ее слов. — Такое счастье моему оболтусу!

— Ма, — тут же подал голос недовольный Кришевский совсем рядом, врываясь в нашу женскую идиллию. — Я вообще-то рядом стою!

Отстань рогатый, не видишь, мы с твоей мамой язык общий нашли. Не только тебе чужих мам под свое влияние подводить!

— А ну ша! — гаркнула Эльвира Карловна, мигом разрушая дымку, — ты, - ткнула пальцем в сына, заставив меня покоситься на вжавшего голову в плечи Яна. Нет, я вам серьезно говорю. Этот Шэрхан под суровым маминым взором сразу стал примерным котеночком. — Живо переодеваться и на ринг! Ща мама тебе покажет, как надо с девочками обращаться! Мне папа твой все рассказал!

— Ну, ма!

— Эльвирочка, только не выбей ему зубы, в прошлый раз чуть резцов не лишился, — кричит Иван Федорович. Да не, не может мама своего сына так ударить. Не может же?

— А он меня еще под фикусом похоронить обещал, — ябедничаю, пока Кришевский меня взглядом сжигает. Кучка пепла бы сейчас валялась, если бы взор мог убивать.

— Яша!

Стартанул в раздевалку так, что только хвост полосатый мелькнул да рога едва унес. С интересом проводила взором, поворачиваясь к Эльвире Карловне, интересуясь давно мучившим меня вопросом:

— А почему Яшка-то?

Она хмыкнула, озорно сверкая желтым взглядом, как у сына, мечтательно закатив глаза.

— Я мечтала назвать его Яков, — вздохнула, а затем так процедила, что мне поплохело. Особенно, когда кулак сжала. Будто чью-то шею.

— А затем одна дурра глухоухая неправильно записала его в свидетельство!

— Она хоть жива? — пискнула осторожно, с опаской косясь на кровожадное выражение лица.

— Я тебе больше скажу, деточка. Она теперь прекрасно слышит шепотом за три километра!

Бедная женщина…

— Она врезала мне с ноги, отправив в нокаут. С тех пор, я понял: эта женщина, моя истинная любовь!

Опасливо кошусь на широкоплечую рослую даму под метр восемьдесят, одним ударом отправившую Яна на маты отдыхать, сглатывая в ужасе. Господи, они действительно странные. Кришевский стонет, руками в боксерских перчатках голову обхватывая. Пока дядя Ваня мне тут историю своей любви рассказывают, его сына единственного там по рингу размазывают. Причем собственная кровь и плоть.

— Ай, Яша! Мама тебя чему учила?! Мужик должен стойко удары выдерживать! Говорила папе твоему — на бокс! Нет, потащил на каратэ, это ж девчачий вид спорта, — возмущалась Эльвира Карловна, утирая пот со лба, сдувая прядь темных волос, точно таких же, как у сына.

— Ну, мам, ты сама говорила, девочек бить нельзя!

— Правильно, поросеночек. Девочек нельзя, а мама у тебя тренер. Давай поднимайся, пиздюк, я из тебя сейчас выбью того мужика, что 9 месяцев под сердцем носила.

Икаю от ужаса, когда в очередной борьбе эта женщина заваливает здорового парня, с диким кличем падая на него, ударяя локтем в солнечное сплетение. Не представляю, как там Ян, а мне вот скривиться самой захотелось. Это ж адски больно. Ян стонет, сгибаясь, а в это время удар приходится ему под подбородок, подбрасывая. Новый удар, снова Кришевский собой пол вытирает. Нет, она определенно немецкая амазонка. Ей бы вместо Галь Гадот в фильме про Чудо-женщину сниматься. Уверена, она одним мизинцем половину врагов в капусту покрошит и супер щита не надо будет.