Теневой меч - Хейли Гай. Страница 8

— На связи заслуженный капитан, — сказал Эппералиант.

— Подключи его к внутренним динамикам. Он хочет сказать речь.

Перед каждой битвой Ханник неизменно обращался к танкистам. Он не любил говорить много, и это было хорошо для боевого духа не меньше самого факта, что он вообще говорил, однако эффект несколько испортил сухой кашель, продлившийся десять секунд, прежде чем он смог наконец начать.

— Чертов Калидар! — сплюнул он. — Стоит подышать местным воздухом, и будешь кашлять весь остаток жизни. — Люди добросовестно засмеялись. — Все готовы?

— Мартекен готов. «Артемен Ультрус» ожидает боя, — произнес командир второго «Гибельного клинка» роты.

— Мы тоже, капитан, — отозвался Харниген из «Теневого меча», «Люкс Императора».

— Так точно, сэр. К высадке готовы, — сказал Банник.

— Хорошо. Через три минуты или меньше, скорее всего меньше, нашу роту выпулят из относительного уюта этих отличных кораблей Имперского флота прямо в сердце боя. Для тех, кто прежде не участвовал в боевой высадке, я скажу так — это головокружительно. Я ожидаю, что каждый человек будет самоотверженно выполнять свою работу, — сказал он, и экипаж «Чести Кортейна» начал беззвучно повторять следом за ним. Ханник был хорошим человеком, но пользовался заученными фразами. — Все элементы сообщества, действующие оптимально и на положенных местах — таков парагонский путь. — А затем неожиданно добавил: — Понимаю, что некоторые из вас не с родной планеты полка, однако то же касается и вас. Пусть Император присматривает за всеми вами. Увидимся, когда захватим космический порт. Ханник, конец связи.

Вокс отключился. Снаружи послышалось лязганье, доносимое откуда-то из гигантского посадочного корабля сквозь металлический корпус «Гибельного клинка». Танк «Честь Кортейна» завибрировал в такт с гудением двигателей десантного судна, набиравших обороты, чтобы выдержать невероятное усилие от доставки столь огромной тяжести на дно гравитационного колодца.

По внутреннему воксу затрещал новый голос:

— Летный экипаж докладывает — к вылету готовы. Экипажам — приготовиться к высадке. Взлет на пятнадцать. Три, два, один, пятнадцать. Конец связи.

В отсеке зазвучал третий голос, приступивший к обратному отсчету.

— Четырнадцать, — произнес он со всей возможной заинтересованностью человека, которому предстояло пересчитать гору бобов.

— Боксы настроены и включены, — сообщил Эппералиант, катаясь на своем кресле по рельсам вдоль длинного стола вперед и назад.

— Экипаж, перекличка, — сказал Банник. — Подтвердить затяжку ремней.

— Так точно, — отозвался Мегген.

— Крепче, чем нужно, — сказал Васкиген.

— Да, сэр! — ответил Голлф.

— Подтверждаю, начальник, — сказал Шоам.

— Все затянуто, сэр, — произнес Леонат, подергав свои и Хувара Ло Ганлика ремни.

— Фиксаторы закреплены, — закончил Колиос.

Он с Эппералиантом занимался теперь сложной последовательностью задач, убеждаясь, что их часть инфо-сети, соединявшей между собой четыре исполина 7-й, переживет высадку. Диктат Астра Милитарум требовал пиковой работоспособности всего оборудования. Баннику необходимо разговаривать с командующим офицером и слышать все остальные передачи. Гул двигателя снаружи усиливался.

— Ремни затянуты как следует, — сказал Банник, в шестой раз проверив пояс. Ему бы совершенно не хотелось прибыть на поле битвы в качестве трупа из-за небрежно затянутого ремня безопасности.

— Шесть, — продолжал угрюмый голос. — Пять.

«Лучше уж угрюмая палубная команда, чем летчики-

сорвиголовы», — подумал Банник.

Танк задрожал. В сетках на стенах застучало снаряжение. Тихо запищал сигнал тревоги. Колиос выключил его.

— Во имя Тронного мира, — сказал Ганлик.

Его улыбка была фальшивой, он старался выглядеть бесстрашным в глазах остальных товарищей.

— Тряска значительно ухудшится, — заметил Колиос.

Ганлик побелел. Большинство из них, включая самого Банника, никогда раньше не участвовали в боевой высадке. Спуск по турбулентной гравитационной лестнице мира в пасть вражеского огня дорого обойдется и людям, и технике. Все они были напуганы.

— Не слушай его, Хув, — произнес Мегген. — Держись крепче.

Снаружи взревели клаксоны, сигнализируя об открытии громадных ангарных створок и отключении полей целостности на окнах полетной палубы. Воздух стравился в пустоту, и рев клаксонов приглушился, разносясь только через непосредственный контакт.

— Четыре, три.

Двигатели взвыли. Банник внезапно почувствовал невесомость, когда гравитационные плиты на посадочной палубе выключились.

— Два. Один. Отсчет окончен. Император защищает.

— Лучше ему басдаковски хорошо приглядывать за нами! — пророкотал Мегген.

Танк качнулся в упряжи, когда гигантский посадочный корабль оторвался от палубы и вырвался в холодные глубины космоса.

Скрежеты и рокоты, стоны противоборствующих масс терзаемого металла, ускорение и давление, грохот двигателей, стремительно уносящих их от штурмующего флота — это были единственные признаки их путешествия в пустоте. Банник не видел, что творилось снаружи, целиком положившись на флотский экипаж, пилотировавший их посадочный корабль. Он не слышал ничего, кроме ротных переговоров, и не видел ничего, кроме темного трюма. Люди снова начали молиться, на сей раз более пылко, чем прежде. Он ненавидел чувство бессилия. На поле боя их ждало куда больше опасностей, однако там он мог как-то отреагировать, что-то спланировать. Если случались катастрофы, то справляться с ними приходилось самому. Тут же он был никем, куском мяса, который перевозили в дорогостоящей консервной банке. Если пилоты ошибутся, он ничего не сможет поделать. Смерти по случайности происходили в Имперской Гвардии повсеместно. Единственным достоинством Департаменто Муниторум была его несгибаемость, но приказы можно было обойти, из ситуаций найти выходы. Только сейчас Банник наконец ощутил себя тем, кем он был на самом деле, — одним солдатом из триллионов, расходным ресурсом. Его гибель при перелете будет означать для адептов не больше, чем выброшенная банка испортившихся фруктов.

До чего же в танке душно. Коробка в коробке в коробке. Коробка в коробке в коробке. Фраза крепко засела в голове. Банник понял, что вполголоса повторяет ее.

Тело Банника рванула сила притяжения Гератомро, и его вжало в кресло, что неприятно контрастировало с ускорением посадочного корабля.

Танк яростно затрясло. Закрепленные на стенках вещи застучали и задребезжали друг о друга. Эппералиант выругался, когда его кружка каффеина, забытая на столе в напряженной подготовке к высадке, перевернулась и упала на пол. На них зарычал усиливающийся вой от вхождения в атмосферу, становясь все громче и громче, рев враждебной планеты. Сидевший внизу Голлф вскрикнул от ужаса. Кое к чему он пока не привык и, возможно, не привыкнет никогда. Наверху без устали ругался Мегген.

Наконец-то наступило то значительное ухудшение, о котором говорил Колиос. Экипаж трясло так, что перед глазами все плыло. Банник крепче сжал челюсти, чтобы не раскрошить зубы или ненароком не прокусить язык. Он перекрыл руками ремни и крепче прижал к телу. Левой рукой он ухватился за левый ремень. Правой нашел медальоны и стиснул в ладони.

— Император защищает, Император защищает, — заговорил Банник сквозь сжатые зубы.

Не он один повторял мантру, но с тем самым успехом мог быть таковым. Звуки тонули в оглушающем реве воздуха, проносившегося мимо их посадочного корабля. Металл вопил и пел, пока они мчались вниз.

А затем ужасающий крен. Корабль ушел в сторону под резким углом, заставив завопить всех на борту «Чести Крейна», включая хладнокровного басдака Шоама. Банник потрясенно напрягся в ожидании огненной смерти в разваливающемся на куски посадочном корабле. Но корабль выровнялся. Отдаленные хлопки, наверное, были снарядами, бьющими по корпусу. Возможно, подбили какой-то другой корабль. Согласно тактическому предбоевому анализу Банника, каким бы грубым тот ни был, уровень потерь среди посадочных кораблей составит по меньшей мере двадцать процентов.