Данница (СИ) - Лаевская Елена. Страница 15

В лавке было на что посмотреть. Стояли в ряд игрушечные ружья, сабли и барабаны. Напротив расположились деревянные драконы для юных любителей верховой езды. Сидели на полках плюшевые зайцы, кошки и лисобои. На видном месте выставлены коробки с игрушечной посудой и мебелью. А уж кукол тут было! Просто глаза разбегались. Большие и маленькие. Разодетые в парчу и шелк и в простых ситцевых платьицах. С фарфоровыми лицами и с глиняными. Младенцы и расфранченные дамы. Ивке тут же захотелось выменять на только что полученную цепочку прелестную голубоглазую куклу в белом, расшитом розовым жемчугом, платье и золотых туфельках. И только странные свойства цепочки да страх перед расплатой главного мага удержали ее от этого поступка. В конце концов Ивка выбрала небольшую куклу в пышной тюлевой юбке и попросила подобрать к ней желтые башмачки. Получилось, конечно, недешево. Но покупка того стоила. Никто никогда в жизни не баловал Верику. А Ивке вдруг захотелось.

Ночью в гостинице Ивка проснулась оттого, что рубин сильно жег кожу на груди. Недолго думая, девушка оделась, прихватила мешок, тихо спустилась на первый этаж и выбралась в открытое окно. Нагрелась цепочка — надо удирать. Чего уж тут непонятного.

Маг-У-Терры

«Чем влюбленный отличается от невлюбленного? Что думаю по этому поводу я? Влюбленный отвечает невпопад на вопросы, постоянно улыбается, радостно встречает каждый новый день и готов поделиться переполняющим его счастьем с каждым встречным и поперечным.

Лихорадочное это состояние может не заметить либо тот, кто слишком погружен в свои мысли, либо полный эгоист, не видящий никого и ничего, кроме себя.

Обычно влюбленности подвержены люди молодые, не обремененные постоянными заботами, витающие в некотором роде в облаках, но иногда, как, например, со мной, это случается и в более зрелом возрасте.

Влюбленность может случиться даже и c практичными, серьезными, циничными и трезво смотрящими на жизнь людьми. Тогда неожиданная перемена в человеке особенно бросается в глаза. Некоторые господа презрительно скривят губы, глядя на перемену в соседе. Пусть. Нам до таких господ дела нет. Пусть себе прозябают в серости и скуке, не способные жаворонком взмыть в синее небо. Их можно только пожалеть.

Но продолжим наши рассуждения. Любовь — самое непонятное и самое бескорыстное из всех чувств. Она приходит ниоткуда и исчезает в никуда, как по мановению волшебной палочки, которой, кстати, и на свете-то не существует. Вот только что вы восхищались предметом вашего поклонения, и тут он прямо на глазах превращается в глупую тараканицу. И ничего не поделать.

Ведь если любовь исчезла — ее невозможно вернуть никакими силами. То есть можно, конечно, прибегнуть к ворожбе или заклинаниям. Только поверьте потомственному магу — не будет от этого никакого толку. И счастья тоже не будет.

Вот и сейчас, кто может объяснить, почему душа моя поет от восторга при одной мысли о Меллори, за скорейшую встречу с которой я безоглядно готов отдать несколько лет жизни и половину своих земель в придачу.

Когда я вернусь — вызову на дуэль каждого, кто осмелится сказать, что регина странна или некрасива. Я не бог весть какой боец, можно сказать — никакой. Но вызову все равно. И со шпагой в руках докажу, что я достоин моей прекрасной дамы.

И я обязательно испрошу у Меллори разрешения пригласить самого знаменитого в королевстве живописца написать ее портрет. Повешу его на самое видное место в парадной зале.

С каким умилением думаю я сейчас о дядюшке, ради которого, собственно, и собрался в путь. Просто мечтаю прижать к груди его непутевую голову с волосатыми ушами. Ведь если бы не он, не было бы моей встречи с региной.

По возвращении мы с Меллори будем вместе гулять по уютным дорожкам моего чудесного сада, держась за руки и предаваясь умной беседе. Потом склоняться над древними фолиантами в кабинете моего замка.

А потом… Потом… О нет, о том, что будет дальше, я и помыслить боюсь. Я ужасно суеверен. Злой рок только и ждет, что ты дашь слабину, чтобы вцепиться в горло зубастой пастью.

Не знаю я, как шествуют богини…

Девичий стан, шелками схваченный…

Взяла, отобрала сердце и просто пошла играть…

Сколько строчек приходит в голову. Как жаль, что я не поэт. Сколько прекрасных стихов посвятил бы Меллори.

Для кого-то мир держится на магии, для кого-то — на поворотах ключа Великого Часовщика, для кого-то — на трех глупых драконах. Какие пустяки. Для меня сегодняшнего он держится на любви.

Только на том, что влюбленные краснеют при одном лишь взгляде избранника, на том, как матери подбрасывают в руках младенцев в коротких рубашонках, на том, как гордо ведут к алтарю отцы своих дочерей, а у государей увлажняются глаза при взгляде на карту своих владений.

Кажется, у меня самого сейчас увлажнятся глаза. Все. Хватит бумагомарательства, хватит переживаний и мечтаний. Лучше взять в руки грифельный карандаш и написать регине, как мне хочется ее скорее увидеть. Как я уже успел соскучиться по ней в поездке».

Записки о любви и ее удивительных свойствах, сделанные Магом-У-Терры во время путешествия.

В эту ночь в гостинице Мага-У-Терры покусали клопы. Утром вся спина оказалась в довольно болезненных, зудящих красных пятнах. Хмут от его имени пообещал хозяина испепелить и развеять. Но тот не очень и испугался. Старый плут, наверное, каждый день слышал немало угроз от постояльцев в свой адрес.

В результате уехали рано и без завтрака. Казалось, настроение должно было быть вконец испорчено, а маг сидел в карете, насвистывал веселый мотив и улыбался. Ничто в мире не было важным, кроме регины. А клопы, да шут с ними, с клопами. Дорога и комфорт — две вещи несовместные.

Начало путешествия Маг-У-Терры спланировал очень тщательно. На его пути лежала столица, но заезжать туда маг не собирался. Было бы хорошо, конечно, снова посетить знаменитый на все государство Оперный театр, обойти Башню Смерти, прикоснуться к неприкаянным мертвым душам, выслушать их чаяния и секреты. А то и просто заглянуть в район художников и лицедеев. Потолкаться в пестрой толпе, поглазеть на жонглеров и шпагоглотателей, выбрать для Меллори искусно выделанный серебряный браслет с камнем желудин, изменяющим цвет в зависимости от настроения хозяина. Но по своему положению Маг-У-Терры должен был тогда нанести визит столичным чародеям, а ловить на себе пренебрежительные, а то и вовсе жалостливые взгляды (эко, брат, тебя угораздило. Хорошо, что нас пронесло. Так что, хоть ты и потомственный маг, а нам не ровня), было выше его сил.

А посему направлялся Маг-У-Терры, почесывая покусанную спину, прямо в родной Университет. Подышать вольным воздухом ученого братства, поговорить со знакомыми профессорами, обнять старого друга Фагосея. Вспомнить, в конце концов, такую недавнюю, но уже безнадежно ушедшую молодость с ее пылкой беспечностью и уверенностью в том, что весь мир лежит у твоих ног. Поэтому и был Маг-У-Терры так рад, когда показались на холме надежные, построенные на века кирпичные стены университетских зданий.

Хмут пристраивал в корзины купленные накануне, в предвкушении задушевной беседы, бутылки красного вина, свиные окорока и свежие хлеба. Два стражника, приставленные к магу Меллори, со скуки считали проходящих мимо симпатичных девиц, а кучер торопил уставших драконов со свешенными на бок языками, с которых падала на землю пенная слюна. Сам же маг заканчивал свои ученые записи. Короче, все были при деле.

Фагосея маг застал выходящим из учебной аудитории. Старый друг только что закончил читать лекцию о светлых созданиях: крошечных феях, собирающих дурманящую разум росу на маковых полях; медведях Локи, которые, надышавшись серных испарений, предсказывали человеческим голосом будущее в храме на вершине вулкана Ибир; птицах Коматур, исчезающих в воздухе и тут же появляющихся дальше на многие данны.