Семь кругов Яда - Юраш Кристина. Страница 73

Я вставила ключ, повернула его до щелчка, чувствуя, как дверь поддается. Почему-то теплилась надежда, что, как в сказке, в этом мире прошло всего лишь несколько минут с момента моего внезапного исчезновения и никто ничего не заметил.

Запах жареной рыбы усилился, пытаясь задушить меня дешевым домашним уютом. В комнате вещал Виктор Евгеньевич: «… Зло не дремлет, а враги режима… отбирать у простых граждан все кровно нажитое… мировое зло — вот причина инфляции…» На кухне что-то шкворчало и шипело.

— Слушай внимательно, — послышался голос мужа в тот момент, пока я снимала обувь. — Дело говорит! Я тебе что рассказывал? Мировое зло не дремлет! Цены на бензин растут из-за его происков!

— Какой ты умный, — вздохнул женский голос со всей лаской и нежностью. Так! Я что-то не поняла. — Ой, у меня рыба горит! Погоди! Поставь на паузу! Я тоже хочу послушать!

— Грядет кризис!!! — театрально заорал Виктор Евгеньевич, а я уже чувствовала, что являюсь его первым предвестником, слушая, как кто-то возится с тапками, и ожидая, когда откроется дверь.

Дверь в комнату наконец-таки открылась, и на меня с ужасом смотрела светленькая девушка в моем халате и в моих тапках. Так мало того! На ней были еще мои серьги и кольцо! Которое, между прочим, мне подарила мама на совершеннолетие!

— Ой! А ты кто? Что ты здесь делаешь? — охнула блондинка, раскрыв глаза и увидев меня. — Слу-у-ушай! Тут какая-то невеста пришла! Грязная, правда…

— Где? Что? Кто? — послышался взволнованный голос благоверного под скрип дивана. — Ты что, Котенька? Какая невеста?

Судя по шорохам и скрипам, гражданский супруг искал тапки.

— Под диваном посмотри! — мрачно заметила я, раздумывая снимать обувь и переобуваться. Смотрю, что здесь кто-то уже резво переобулся, а я прямо сейчас готовлюсь снять мерки на макинтош! Нет, я, конечно, все понимаю, но вдруг я пропала без вести? Вдруг меня какой-нибудь маньяк в подвале удерживал? А тут я сбежала, пришла домой, израненная, замученная…

— Э… — обомлел без пяти минут муж, уставившись на меня, как на древнее зло. — Котенька, пойди… рыбку… проверь… Я тут…

— Кто это? — удивленно прошептала блондиночка, ревниво сощурив глаза. Выбирая между подгорающей рыбкой и мной, она, разумеется, выбрала меня. — Сестра? Или та проститутка-бывшая? Которая бросила тебя ради какого-то мажора? И та, которая кинула тебя на деньги? Вынесла последние деньги из дома? И кредит на тебя повесила? Это она?

— Здра-а-авствуйте! — сладко и гадко поздоровалась я, поднимая брови, пока семейная идиллия была согласна на кого угодно, включая приставов, коллекторов и участкового, решивших навестить их в столь поздний час.

— Да-а-а, детка. На целых двести рублей кинула! Просто баскетбольный бросок! Сразу в очко-о-о! Вынесла последние двести рублей, которые сама же заработала! А вот про кредит я вообще в первый раз слышу! А на что кредит брал? — поинтересовалась я, нехорошо улыбаясь. — По потере желания быть трудоустроенным? Под залог трудово-о-ой книжки-и-и?

— Неправда! Он один всю вашу семью тянул, неблагодарная! — возмутилась блондинка. — Хоть бы совесть у тебя была! А то стоило мужику потерять работу, ты сразу слиняла, мол, тебе нищеброд не нужен!

— Куда он тянул семью, я не знаю, но дотянул ее до задницы! — усмехнулась я, глядя на те же потертые штаны. — И где же мы сейчас работаем? А?

— Он ищет работу! — гордо ответила блондинка. — И скоро найдет!

— Терпе-е-ения тебе, де-е-етка, еще на пятиле-е-етку! — гаденько выдала я, глядя на девочку, которая еще не знает, на что подписалась.

— Котенька, тебе нельзя волноваться, — прошептал мой без пяти минут муж своей новой пассии. — Подумай о ребеночке…

Я сейчас прослезюсь… Нет, милая. Сейчас, конечно же, не волнуйся. Волноваться ты будешь, когда узнаешь цену памперсов! А когда поймешь, что твой муж — профессиональный безработный, вот тогда можно бить панику!

— Так, выметайся отсюда, пьянь! Котенька, да она просто пьяная! Катюша! Иди на кухню! Я сам разберусь! — блондинку выпроваживали на кухню, но ей тоже было интересно, где же я шлялась.

— Ноутбук сюда! Какой-какой? Мой! И вещи мои! — заявила я, глядя на умилительную семейную сцену, в которой поцелуйчиками обмениваются напоказ.

— Нет здесь твоего ноутбука и твоих вещей! — заявила Котенька, вскинув голову и показав вздернутый носик. — Никакого ноутбука здесь нет! И не было! Ты же все пропила! Ты что? Забыла?

— Отлично! — вздохнула я, чувствуя, как меня выталкивают на лестничную клетку.

— Пошла вон отсюда! Иди туда, откуда пришла! — послышался голос того, кто чуть не стал моим мужем. — И не приходи сюда!

Я спускалась по знакомой лестнице, чувствуя, как не могу проглотить ком в горле. Телефон зарядился на двадцать пять процентов. Я включила его и увидела на календаре, что наступила осень. Кусая губы и пытаясь не плакать, я добрела до скамейки, закрывая лицо руками от редких прохожих. Сегодня я потеряла все. Абсолютно все. У меня больше ничего нет. Мысль о том, чтобы пойти и свести счеты с жизнью, казалась вполне адекватной, но… Ничего, я сильная. Я справлюсь… Я справлюсь… Справлюсь! Куда я денусь?

Глубокий и тяжелый вздох заставил меня взять телефон. Перед глазами расплывалась телефонная книга.

— Алло, Карина… Тут такое дело… Выставил на улицу… Да, — я сглотнула, чувствуя такую сердечную боль, что сложно было передать словами. — Нет денег на гостишку! Хорошо… Спасибо тебе… Сейчас доберусь…

Посидев немного на скамейке, пытаясь найти хоть какую-то мелочь, завалившуюся под подкладку сумки, я глотала слезы. Эврард… Да за что ж ты так со мной… Чем я это заслужила? И снова сильно заболело сердце, заставив меня положить руку на грудь. Ничего, не первое в жизни расставание. Переживем. Я сказала, что переживем, значит — переживем!

Я шла пешком шесть остановок, пока мимо меня проезжали красивые машины и горели светом окна квартир. А у меня могла быть квартира в центре… Могла быть… И машина, не хуже этой, которая заезжает во двор… За что? Чем я так провинилась? Почему?

Дверь квартиры открылась, на пороге появилась Каринка в плюшевом халате, глядя на меня с ужасом:

— Ниче себе, как тебя, мать, угораздило! Что, все-таки дотащила до загса, а он передумал? Ладно, проходи…

Запах чужой квартиры, кот, который трется об меня, и чужие тапки, выданные мне на входе. Есть все-таки у меня единственная подруга. Как же я ей благодарна..

— Давай в душ, а я чай сделаю. Держи одежду! — зевнула Карина, пряча в карман свой телефон. — Там твой «Вонэль» еще не кончился! Тот, что ты мне в прошлый раз втюхала! Ну и… прости гадость ваша продукция! У меня чуть волосы не вылезли! Прямо прядями лезли!

Я кивала, соглашалась, но ничего не слышала. Ванна набиралась водой, я смотрела на знакомые флаконы и чувствовала, как по щекам текут слезы. Плитка с дельфинчиками, черные швы, старенькое полотенце и засиженное мухами зеркало.

Я захлебывалась рыданиями, проклиная и обожая одно-единственное имя, на которое отзывалось горечью и сладостью мое сердце. Я ненавижу его… Ненавижу… И люблю… Неужели это конец? Неужели он мне не поверил?

Лежа в ванне, я смотрела на потолок, понимая, что еще немного — и сорвусь в истерику.

— Полотенце на сушилке! Только сегодня повесила! Чистое! — послышался голос Каринки с кухни и звук закипающего чайника. — Тебе чай или кофе?

— Без разницы, — ответила я, понимая, что мне уже все равно.

Вытирая волосы, я сидела на кухне и пила травяной чай, глядя, как на поверхность всплывают листья и целые бревна заварки.

— Вот говорила я тебе! — бухтела Карина, наливая мне суп в тарелку. — А ты мне что? Сетевой! Это свобода! Маркетинг свой таскала! Давай, дескать, бросай обычную работу и к нам! В нашу дружную секту! Будем песенки петь и лапшу на уши вешать людям! Нет чтобы нормальную работу найти! Кассиром, например. Бухгалтером! Нет, свобода!

Я смотрела на то, как играют в кружке чаинки, пытаясь согреть руки и сердце, которое медленно покрывалось коркой льда.