Марк Агриппа (СИ) - "Пантелей". Страница 2

Антония была для Агенобарба не просто любимой женой, без совета с ней он никогда не принимал важных решений. Это не подкаблучество, просто у его жены кровь божественного Юлия, да и Антоний, не спроста ведь объявил себя сыном Осириса. Она была для него талисманом, с ней он связывал все свои удачи. Её вывод не утешил.

— Получается, ты во всём виноват. Ты командовал людьми.

— Ты же знаешь, я командовал людьми, которых лично подбирали Август и Ливия. У меня была символическая, церемониальная должность.

— Знаю. И уверена в том, что ты не стал бы их убивать не посоветовавшись со мной. Но остальные то этого не знают. Правда, что Агриппа пришёл в себя?

— Правда. Ему лучше. Хоть и очень слаб, но теперь скорее всего выживет. Как очнулся, приказал сменить охрану на своих ветеранов, значит помирать не собирается.

— Это к лучшему. Ты конечно в дурацком положении, но со смертью Агриппы, оно стало бы безвыходным. Ты ведь против него ничего не предпринимал?

Луций Агенобарб обиженно вскинулся, но встретив внимательный взгляд супруги, задумался. Впрямую конечно нет, но кое-что знал, кое-о-чём догадывался, да и шито всё белыми нитками, наверное только этот маленький идиот Тиберий не догадывается, кто на самом деле травил Марка Агриппу. Но впрямую нет, не злоумышлял. Антония понаблюдала за душевными терзаниями мужа, кивнула удовлетворённо и продолжила.

— Ты немедленно отправишься к Агриппе и доложишь ему о ходе расследования. Всё доложишь, Луций, и свои догадки в том числе. Агриппа благородный человек и за то, что ты мог ему помочь, но не помог, наказывать тебя не станет, но если ты станешь недоговаривать и темнить, он это сразу почуствует.

— Агриппа наказывать не станет? Мясник Марк Агриппа проявит благородство? Я чего-то не понимаю?

— Разумеется, ты ничего не понимаешь. Агриппа служил мяснику и живодёру. Да Луций, покойный дядюшка был именно таким, наш Божественный Август был божеством зла и ужаса. К тому же старая ведьма Ливия постоянно накачивала его ненавистью и подозрительностью. Слава богам, теперь можно называть вещи своими именами. А Агриппа…, просто был верен и выполнял приказы. Ты тоже выполнял приказы. Ступай, Луций, не спорь со мной.

Агриппа выглядел исхудавшим и бледным, но при этом умирать очевидно не собирался. У его ложа уже расположились два секретаря, со своим хозяйством, и что-то сосредоточенно писали. Не исключено, что составляли проскрипционные списки. Уж точно не завещание, Агенобарб поёжился. Он и сам не был слюнявым гуманистом, мотивацию Агриппы прекрасно понимал, что называется сам такой, потому шансы свои расценивал не высоко. Несмотря на невесёлые мысли, доложил ситуацию он очень подробно, как и советовала Антония, вскрылся, как говорится, по полной. Что-ж, теперь или лев сыт, или… Агриппа выслушал его признания в дурости и некомпетентности с абсолютно равнодушным видом.

— Луций, ты ведь понимаешь, что сенаторов не устроят твои объяснения? Я бы не поверил не единому твоему слову, если б не знал точно, что ты в этом не замешан.

Такого Луций Домиций Агенобарб никак не ожидал. Точно знает? Значит, знает кто? Но как, он же только что очнулся, до того бревном лежал. Уже доложили? Да, это я вовремя зашёл, молодец Антония.

— Преклоняюсь перед твоей мудростью, Агриппа. Но я тебе рассказал всё, что знаю. Все свидетели живы, дежурную смену я арестовал. Прикажешь пытать?

— Выпусти. Людей только зря потеряешь, ничего нового они не скажут.

— Прости, Агриппа, мне ничего другого в голову не приходит. У тебя есть подозрения, кто мог это сделать?

— Есть, Луций. Более того, я точно знаю, что это сам Марс. Только это тебе ничем не поможет, доказательств у меня нет.

Он не сумасшедший, и не врёт, по спине Агенобарба пробежал холодок. И вроде хочет помочь.

— А тебя он спас?

— А меня спас.

— За Пантеон?

— Не знаю, но думаю, я теперь изрядно должен.

Помолчали. Задолжать такому богу, почётно конечно, но…

— Что посоветуешь, Агриппа?

— Мы пока скроем, что мне стало лучше. Обязательно заговоры начнутся, сам понимаешь. Приглядывай за Юлом Антонием, он вляпается обязательно, неугомонный идиот, а как завязнет, бери. Пусть во всём признается. Ты ведь временный префект претория? Ну значит, полномочий хватит.

В принципе должно получиться.

— Почему Юл?

— Он самый бесполезный. Его держали, чтобы прямая линия Антония не прервалась. Не прервалась и ладно, аж два раза, на всякий случай. Теперь пусть дурачок для пользы дела послужит, хоть и в тёмную, конечно. А если не он, то ты. Понимаешь?

Луций Домиций Агенобарб понимал. Как понимал и то, что должен теперь Агриппе, как Агриппа Марсу. А всё-таки он благородный человек, права Антония.

— Благодарю тебя Марк Випсаний Агриппа, я твой должник.

Юл Антоний конечно вляпался. Уже на третий день безвластия он рассылал верным антонианцам воззвания и инструкции, для пущей важности говоря намёками и выпячивая свою выдающуюся роль в известных событиях. Дурак, и есть дурак. Письма перехватывались, подшивались в юридически безупречное дело, списки верных антонианцев уточнялись и дополнялись ежедневно. Через две недели Юла арестовали и предъявили доказательства, его-же собственные письма. Спросили, сразу чистосердечно сознаешься, или палача звать? Сознался, конечно. Два раза всё-равно не казнят, на один и заговора хватает, а палач аргумент серьёзный, даже для суровых римских заговорщиков. Да, убил обоих колдовством. Да, отомстил за отца. Казнь отложили, предстоял ещё процесс над верными антонианцами. Заслушав доклад о расследовании, сенаторы выразили Агенобарбу благодарность от сената и народа и единодушно избрали выздоравливающего Агриппу на вакантную должность Принцепса заочно.

— Что говорит твоя жена? Всё-таки брат.

Агенобарб усмехнулся.

— Говорит, что ничего подобного от дурачка не ожидала, теперь он хоть так, но войдёт в историю.

— Тиберию и Друзу это тоже покажется странным.

— Не каждый день боги вмешиваются в нашу жизнь. Не хочешь им рассказывать?

— Не хочу, но придётся.

В последнее время они сблизились, общая тайна поспособствовала. Разумеется, Агриппа не рассказал подельнику про Тиберия, но намекнул, что контакт не потерян. Из мальчика удалось вытянуть кой-какую полезную информацию. Они по прежнему общались по ночам и вопросы задавал в основном сумасшедший посланец Марса. Его интересовало буквально всё и на огромное множество вопросов у Агриппы просто не находилось ответов. Например, что будет, если не удастся задуманное покорение Германии? Вместо изящного вени-види-вици кровавая мясорубка лет на дцать? Причём, чем дальше, тем кровавее, ведь дикари сейчас ещё и друг дружку режут, а тут разом навалятся. И дикарей миллионы, десятки миллионов, а на германской границе лишь, жалкие на этом фоне, шесть легионов Друза. И просьбы у него странные. Для чего-то попросил замерять в самом узком месте ширину Босфора и привезти ту самую мерку, которой вёлся замер. Но подсказку про голубиную почту дал просто шикарную. Метод уже опробовали и теперь готовились инструкции. Эффект ожидался ошеломительный, но… Дикарей слишком много.

— Придётся, потому что у нас проблемы. Мы не справимся с германцами. Не дожмём, не хватит сил, а они не сдадутся. В лоб задача не решается.

Действительно проблемы. Германцев ведь предполагалось воевать не от хорошей жизни. Взять с них нечего, земли холодные, леса, да болота. Но дикари, оказавшись соседями богатых римлян, подарком начали пользоваться сполна. Грабили всё и вся, нападая даже на отдельные гарнизоны, о гражданских объектах и вспоминать не хочется. Из таких набегов с добычей возвращался, хорошо, если каждый третий, но они были Героями и Примерами. Все германцы от мала до велика мечтали хоть раз в жизни сходить за Рейн пограбить ромеев. Скоро банды в набегах станут армиями. Планировали то как с Галлией, по быстрому самых свирепых перебить, остальных примучить, длительная бойня в эти планы никак не вписывалась. Не сдадутся, значит? Агенобарб не сильно расстроился.