Четвёртый прыжок с кульбитом и портфелем (СИ) - Сербский Владимир. Страница 6

- Удачная ситуация, - сообщил я Ивану. - Что ж, не будем терять времени.

Мир по моей команде остановился - солнце привычно резануло глаза, чайки послушно застыли в полете. Волейбольный мяч завис в киселе воздуха, поднятые вверх руки парней оцепенели. На серой, в трещинах, стене пляжной раздевалки, многократно крашеной шаровой краской, блеснула серебром сеть паутины, а жирная муха сменила басовитое жужжание на низкий гул. Словно в толще воды, звуки завязли в тягучем меде пространства. Муха не прервала борьбу, она просто замерла в неожиданном тайм-ауте. Перламутровые крылья сверкали в паутине ярче искр бриллианта. Ветер прекратил гнать запах сосен от дюн, но аромат никуда не делся, ощущался явственно.

Сделав несколько быстрых шагов, я скользнул в раздевалку. Борис Пуго предстал мне в удобной позе застывшего манекена, без пиджака и с расстегнутой рубашкой. Оставалось лишь, подобно пауку, ухватить лапками свою жертву. Чего, собственно, я и проделал.

И в это время мне в спину вцепился спутник Бориса.

- А ну стой, дед! - прошипел он, хватая за шею. - Что за дела?!

Паническим взором поверх серой стенки раздевалки я оглядел пляж. Неужели моя хитрая технология поломалась?! Да нет, работает: весь обозримый мир продолжал оставаться неподвижным. Всё замерло, кроме этого чертового мужика за спиной! Он дергал меня, и пытался отцепить от Пуго. Оглядываться я не стал, просто лихорадочно вызвал черное одеяло - в надежде, что банный лист отстанет по пути.

Густой тенью, переходящей в полный мрак, обозначился переход, и уже через мгновенье мы были в полутора тысяч километров отсюда, в подвальном помещении дачи Коли Уварова. Мир здесь потерял чересчур яркие краски, а звуки приобрели привычную тональность. Пуго я отпустил сам, вот только мужик не отстал, крепко в шею вцепился. Никак не реагируя на перелет, неожиданный прицеп продолжал возмущаться:

-      Дедушка, что вы себе позволяете?

Мне даже сказать на это нечего было. Дожились, у хитрой технологии проявились побочные явления. Ну что ты будешь делать? Оказывается, невероятно приставучими могут быть отдельные люди...

-      Что здесь происходит? - ледяным тоном вопросил Пуго. - И где я?

Быстро он взял себя в руки...

-      Вот именно! - нервно добавил мужик в плавках.

Потрясая наручниками, босыми ногами прицеп переступал на плитке кафельного пола, и дикими глазами разглядывал двенадцатифутовый приземистый стол для русской пирамиды. Мягкий свет из четырех конусообразных светильников, выстроенных в ряд, лился точно на зеленое сукно, пространство вокруг биллиардного стола оставалось в тени. На столике у стены белел кофейный сервиз, зеленела стайка бутылок «боржоми» и сверкала хромом пыхтящая кофемашина.

Да, подземная тюрьма, где содержался товарищ Седых, чем-то была похожа на модную бильярдную.

Николай Уваров перевел взгляд на мужика в плавках:

-      А это кто, Михалыч?

-      Так «заяц» это, Николай Сергеич, - честно доложил я. - Спикировал, как сокол на добычу. Тьфу! И откуда такая резвость? Первый раз подобная незадача приключилась. Недаром говорят, иногда для бешенной собаки семь верст не крюк.

-      Я попрошу! - снова выступил мужик в плавках. - Ведите себя прилично, дедушка.

-      Еще говорят: век живи, век учись, - хмыкнул Коля.

И не поспоришь ведь, кругом прав мудрый аналитик.

-      Ага, - согласился я. - Стрелял в утку, а попал в озеро.

Мне почему-то вспомнился тихий разговор Веры с бабушкой Мухией. Не обвиняйте в плохом - специально не подслушивал, просто у меня слух хороший. И потом, никаких особых тайн они не обсуждали. Так вот, бабушка на огороде Верочке втолковывала: если девушка хочет, чтобы замуж поскорей позвали, надо собрать прицепившийся к одежде репей. Завязать его в тряпицу, испачканную своей менструальной кровью, и спрятать подальше от чужих глаз. А когда выйдешь замуж, через три дня после венчания следует отнести тряпку с репьем в поле, где его нацепляла, и оставить там.

Не знаю, как в огородах Вера найдет репьи, у нас там давно чисто. А мне вот повезло. Интересно, в какую тряпицу мне этого мужика замотать? Впрочем, Коля Уваров без меня справился, снял с крючка банный халат. И смех, и грех, господи прости. Осталось только этот сверток отнести туда, откуда взял.

Пауза не затянулась, ее заполнил беглый товарищ Седых:

- Это Петр Угрюмов, помощник товарища Пельше, - солидно кашлянул он, указывая на мужика в плавках, запахнувшего халат. - А рядом с ним Борис Пуго, комсомольский секретарь. Здравствуйте, товарищи.

Благородная седина прекрасно сочеталась с волевым лицом узника бильярдной. Одет товарищ Седых был добротно и привычно - в униформу ЦК, серый костюм с синим галстуком. В руках он уверенно держал прекрасный кий, набранный венским запилом эбена через фернамбук и турняком из черного граба.

М-да, хорошо он здесь устроился, возле стола темного дерева о шести ногах, из массива темного дуба. Писатель- мемуарист, блин, при полном пансионе.

Глава четвертая, в которой не стареют душой ветераны

Николай Уваров имел приличный опыт сложных переговоров, это мне уже приходилось наблюдать. Конечно, умение находить общий язык, сглаживать углы и трепаться вообще, так просто не дается, а приходит с годами. Не ко всем, правда, но приходит.

Сейчас Коля думал. Напряженная мозговая деятельность отражалась на губах - они едва заметно шевелились.

- Петр Угрюмов? Хм... Неплохо, неплохо, - пробормотал он едва слышно.

Наконец, морщины на лбу разгладились. Видимо, внутренний компьютер перестал щелкать винчестером, закончив перебор папок с отсортированной информацией.

-      Мы ответим на ваши вопросы, коллеги, а сразу же вернем обратно, - оглядывая собрание, Коля вещал солидно, тихим голосом доброго семейного психолога. - Прежде всего, от имени товарища Седых хочу поблагодарить вас за то, что нашли время для этой беседы.

Кремлевский сиделец согласно дернул гладко выбритым подбородком. Вслед за этим вельможным движением, как по команде, в раскрытом окне полуподвала сверкнула молния. В небесных далях громыхнуло, дождь полил ровной стеной. Козырек над окном потопа не допустил, но с порывом ветра несколько капель залетело. Мужик в плавках по фамилии Угрюмов вытаращил глаза, а Борис Пуго забыл, что хотел сказать. Тем временем Колина речь лилась плавным медом:

-      Нам действительно предстоит обстоятельная беседа. И по международным вопросам, и по внутренним, и по двухсторонним. Очень откровенная беседа, содержательная, и как нам кажется, полезная. Товарищ Угрюмов, если вы пообещаете не кидаться на людей, мы вас освободим.

-      Это я кидаюсь? - возмутился он. - Да вы на деда своего посмотрите! Чисто коршун на Бориса налетел!

Денис, по молчаливому знаку Коли, избавил буйного пленника от наручников.

-      Вы присаживайтесь. Водички, лимонаду? Или, может быть, кофе?

-      Кофе? Какой еще кофе? - дернулся Петр Угрюмов.

-      Эспрессо, капучино, латте, - терпеливо начал перечислять Коля. - Можем предложить двенадцать видов.

-      Да? Давайте со сгущенным молоком, - заметно успокаиваясь, пробурчал Петр. - Но погодите, там, на пляже, остались мои брюки...

-      Вот именно, - согласился с товарищем Пуго. - У меня там тоже пиджак и портфель с документами. Обидно будет, если все это тю-тю. В смысле, с приветом. И дождь замоет все следы.

-      А вот Антон Михалыч сейчас распорядится насчет кофе,- царским жестом Коля показал рукой на кофемашину, - а потом распорядится насчет вещей. Да, Антон Михалыч?

Ну, Коля... Гадюка очкастая. Удружил. Хорошо, хоть не упомянул класс мастера по обслуживанию кофемолок и кофеварок. Что ж, мы работаем для вас, приходите еще. Выполнив заказы трудящихся насчет кофе с молоком, я отправился за вещами. Не сразу, конечно. Сначала вышел в прихожую, и уже оттуда метнулся в Юрмалу. Здесь ничего не изменилось. Курортники купались, загорали и орали, избивая волейбольный мяч. Им вторили дети, энергично вкушая фрукты вперемешку с хлебобулочными изделиями. Одним словом, тишь и благодать, до наших дел никому нет дела. Ковыряя ботинком белый песочек, Иван стоял у вещевой кучки на берегу. Портфель приткнулся рядом. Плащ он снял, оставшись в просторных прямых брюках и светлой рубашке с длинным рукавом.