Коммунистическая республика Камчатка (СИ) - Старицын Виктор Карлович. Страница 7

— Спасибо, насчет языков принимается, — резюмировал Мещерский. — Михал Дмитрич, это поручение тебе, — обратился он к наркому науки и образования Жердеву.

— Николай Иосифович, давно хотел предложить: мне уже сейчас с научными изысканиями и разработкой вооружений дел невпроворот. А если из Европы химические реактивы привезут, вообще будет не до школьных дел! У нас школой заведует библиотекарь Сенечкин. Вполне справляется. Предлагаю, назначить его наркомом образования, а с меня эти дела снять.

— Согласен! Через Верховный Совет разделение твоего наркомата на два отдельных проведем, и назначение Сенечкина утвердим. Тем не менее, поручение ты ему передай и организуй исполнение. Ведь потребуется преподавателя немецкого языка откуда-то выделить и откомандировать в школу.

Слова попросил нарком промышленности Болотников:

— По поводу соблюдения секретности. Хочешь — не хочешь, а несекретные производства нужно убирать из Крыма на Сент-Винсент. Здесь у нас уже просто места не хватает для новых цехов. Тем более, для нового жилья. Да и продовольствие, и уголь приходится завозить кораблями. А на Сент-Винсенте все это есть.

— Тогда племя на Сент-Винсенте надо брать в подданство, ставить там форт с гарнизоном, организовывать туземную гвардию и пограничную стражу, — снова включился Зильберман. — А для проведения строительных работ нужно перебрасывать туда пленных испанцев, строить для них лагерь, обеспечивать конвоирование и охрану.

— Принимается, будем осваивать Сент-Винсент. Завтра утром жду от наркоматов промышленности, НКВД и обороны письменный план работ и эскизные проекты освоения Сент-Винсента. — Заключил Предсовнаркома, закрывая заседание.

Оставил в зале только Болотникова, Зильбермана, Жердева и приказал дежурному по ГКП вызвать нового наркома внудел Шнурко, ВРИО командующего Коровалова и боцмана Влазнева.

— Ну что же, товарищи! Уж заседать, так заседать! Верховный совет отзаседал, Совнарком отзаседал. Пока ищут Шнурко, Коровалова и Влазнева, предлагаю провести заседание Политбюро. Из шести членов здесь присутствуют четверо, Влазнев вскоре подойдет. Круминьш из состава Политбюро выбыл.

Предлагаю обсудить вопрос, как же так произошло, что Генеральный секретарь святая святых — нашего Политбюро, оказался вожаком заговора против нашей родной Советской власти. И что нужно сделать, чтобы в дальнейшем это не повторилось.

— Думаю, тут чисто субъективное дело. Круминьша не устраивало то, что всеми делами в республике заправляешь ты, Николай Иосифович! А он хотел быть главным сам. А того, что для этого вкалывать надо круглые сутки, он не понимал, — высказался Зильберман.

— Уж извини, Николай Иосифович, что раньше тебе не сказал, но Круминьш еще в самом начале нашей эпопеи при мне высказывался за то, чтобы отстранить тебя от должности командира Марти, — дополнил Болотников. — Потом, правда, притих. Я думал, он эту мысль оставил. Оказалось — нет. Вместе с Ягодиным и Замилацким заговор составил. Ну и поделом ему!

— Ну, если в самом деле кто-то из вас считает, что я слишком много полномочий на себя взял, я готов поделиться! — отреагировал Мещерский.

— Брось кокетничать, Николай Иосифович, — у нас система власти вполне разумная сложилась. И ты, как безусловный лидер экипажа, взял на себя столько, сколько смог потянуть. Мы все, здесь присутствующие, тянем свой воз в меру сил и способностей! Правильно я говорю, товарищи? — осведомился Жердев.

— Поддерживаю! Согласен! Все правильно! — отозвались члены Политбюро.

— Я хоть и не член Политбюро, но тоже поддерживаю! — высказался Коровалов. — Вы, Николай Иосифович — безусловный лидер и авторитет для всех мартийцев.

— Для конвойников и членов экспедиции — тоже, — присоединился Болотников.

— А если посмотреть на это дело с юридической точки зрения, то имело место вмешательство Генсека в оперативную деятельность Совнаркома через голову его Председателя. Круминьш отдал приказ Ягодину и тот его исполнил. Имеет смысл дополнить устав Партии и Конституцию республики положением, что Политбюро не имеет права прямого вмешательства в деятельность Совнаркома, Верховного Совета и Верховного суда, — предложил Зильберман.

— А вот это очень правильная мысль, Самуил Исакыч! — ухватил идею Мещерский. — Сформулируйте поправки в Устав и Конституцию. Примем их на партсобрании и на Совете.

— Надо бы еще кое-что в уставе поправить! — Предложил только что появившийся в зале Влазнев. А то, у нас не устав Партии, а какой-то режим лагеря для зэков. Членам партии должна быть разрешена внутрипартийная свобода дискуссий и свобода образования фракций. У нас тут слишком сложные условия, чтобы из одного центра всем руководить и в одной голове все вопросы держать.

— Тут, я думаю, возражений нет. Это Круминьш такие строгости в Уставе накрутил. Давайте примем такие поправки в Устав, — согласился Мещерский. — Но, принцип демократического централизма мы не отменяем. Решения, принятые большинством голосов на партсобрании, обязательны для всех членов партии. Раз уже все члены Политбюро собрались, предлагаю выбрать кандидатуру нового Генерального секретаря для общего партсобрания. Считаю, Пантелей Кондратьевич, как человек в экипаже авторитетный, справится!

— Да Вы что, товарищ адмирал? Какой из меня Генсек? Я боцман! — Чуть не выпрыгнул из штанов Влазнев. — Палубу швабрить, медяшки драить — тут я мастер. А партией руководить — категорически не берусь!

— А у нас здесь все выше головы прыгают! По-другому не получается. Боцман Шнурко теперь нарком НКВД! Старшины кораблями командуют. Так что, Пантелей Кондратьевич, назвался груздем, полезай в кузов! Не отвертишься! — поддержал Мещерского Жердев.

— Не тушуйтесь, Пантелей Кондратьевич, мы все, как члены Политбюро, поддержим Вас и поможем, если что, советом! Политбюро — орган коллективный, а Вы — только его секретарь. Хоть и Генеральный. — подключился Болотников.

— Ставлю вопрос на голосование! — завершил дискуссию Мещерский.

Четырьмя голосами против одного кандидатуру утвердили.

— Как утвердим твою кандидатуру на собрании, ты проставляешься, — поддел новоявленного Генсека Болотников.

— Вот еще! Вы меня насильно принуждаете! — не согласился боцман.

— Насильно или добровольно, но проставляться тебе, Пантелей Кондратьевич, после собрания все равно придется. Коммунисты твою кандидатуру поддержат, я уверен! — добил боцмана Мещерский. — Уф! На сегодня официальные мероприятия завершены! Товарищ Влазнев свободен. Теперь передохнем, дождемся Шнурко и займемся вопросом Сент-Винсента.

— Уже вставший из-за стола Влазнев остановился:

— А что за название такое — Сент-Винсент? Святой Винсент какой-то! Не нужны нам ихние святые! Предлагаю переименовать остров. Например, назвать его Сахалином! Как-то привычнее звучит.

— Вот, Пантелей Кондратьевич, ты уже и в новую лямку впрягаешься! Идеологические вопросы ставишь! Очень вовремя! — Поддержал Мещерский. — Поставим вопрос на Верховном Совете и переименуем.

Командиры вышли на крыльцо перекурить. Во дворе было пусто. Весь личный состав, включая жен, был при делах. Минут через пять подъехал на бричке с кучером — индейцем Шнурко. Спрыгнул, строевым шагом подошел и по привычке отрапортовал командиру:

— Товарищ адмирал, личный состав наркомата внутренних дел приступил к несению службы в установленном порядке.

— Никита Фадеич, ты теперь нарком, как и я, так что обращайся по имени, отчеству. Привыкай к новому положению.

— Так точно, товарищ адмирал!

— Ну, вот, опять!

— Виноват, товарищ адмирал!

— Ладно, со временем привыкнешь. Переходим к делу. Какие будут соображения по Сент-Винсенту, точнее, по Сахалину? Надо вчерне наметить план работ.

— А чего придумывать? У нас уже есть опыт освоения территории на Тринидаде и в Крыму. Действуем в том же порядке, — первым вступил наркомпром Болотников. — Местных индейцев берем в подданство. Перебрасываем туда почти всех испанцев, тут у нас работы для них осталось мало. Здесь оставляем только кирпичный завод и одну пилораму. Строим на Сахалине большую крепость на три сектора: жилой сектор наемных голландских мастеров, жилой сектор пленных мастеров — испанцев, производственный сектор с заводскими цехами. Вокруг крепости делаем вырубку, как обычно.