Гунны - Кровь Дракона (СИ) - Умиралиев А. А. "Ильхан". Страница 21

Я обошел юрту, всматриваясь сквозь снежную метель, вокруг были едва заметны очертания соседних кибиток.

«Без внешних войн здесь не обойтись. Даже если развить международную торговлю в подконтрольных мне городах, военные походы будут долгое время оставаться важной экономической составляющей кочевого государства…».

— Бум-дум-бум — услышал я бой сигнальных барабанов.

«Что-то там случилось!» — И я с тревогой стал осматриваться и увидел, как из юрт стали выбегать воины.

Ко мне подбежал Тегын и подал мою саблю, лук с колчаном стрел и шлем.

Из снежной завесы вынырнул скачущий в мою сторону воин.

— Каган, — крикнул он после того как спрыгнул с коня и поклонившись приложил в приветственном жесте правый кулак к сердцу, — в двух фарсангах к востоку большое войско гуннов. Не меньше пяти туменов и оно быстро приближается к нам.

«Вот и нет у меня моего единственного шанса», — подумал почти с облегчением я, — «Кокан лишил его, первым напав на мою ставку…»

Глава шестая

Караван индуса Абхитаба следовал по узкой полоске протоптанной караванами дороги ведущей по ущелью…

«Горы, горы, горы, как они мне надоели», — угрюмо осматривался вокруг Текеш. Понимая важность порученного ему каганом задания, он все же завидовал воинам, которые направились в поход на Шаньшань. Сотник представил как его друзья из «бешенных» участвуют в одной победе за другой одержанных непобедимым каганом Богра и обретают славу равную деянию великих предков, — «наверное, сейчас они копытами своих коней втоптали в землю всех в Хань, захватили Ганьсу и даже осадили сам Чанъань, если уже не завладели им и находящимися в нем невероятными сокровищами и известными своей красотой на всю Великую степь тысячью наложницами императора Лю Ши…».

От этой мысли «бешеный» окончательно впал в мрачное расположение духа.

Следовавшие за Текешом гунны, видя несвойственное для всегда веселого и разговорчивого командира хмурое настроение, тоже прекратили беседы и перебранки. «Бешенные» изредка бросая насмешки в сторону индусов, которые с трудом выносили верховую езду на лошадях и проклинали заданный Текешом темп для каравана, стали с опаской озираться по сторонам, всматриваясь за каждый валун и растущий из скалы куст.

Абхитаб зная крайнюю степень измождения не только простых караванщиков, но и кшатриев все же понимал Текеша. Он видел, как легко переносят кочевники путь по ущельям и перевалам нескончаемых гор отделявших империю Хань от его родины. Индус был поражен невероятной выносливости гуннов, легко обходившихся минимальным количеством еды и воды. Кшатрии же, которых Абхитаб до встречи с гуннами считал лучшими воинами мира, пожирали запасы пищи в несколько раз большие. Его поразило, что гунны не сходили со своих лошадей почти никогда, если и спешивались то вынужденно, так как караванщикам и кшатриям через каждые шесть гавиути [27] нужен был отдых. Иногда ему казалось, что каждый кочевник, садясь на своего коня, превращался в Хаягриву или даже Гухьяки [28], способный перелететь за один день все эти горы и только приказ магараджи Богра не позволял им оставить несчастных кшатриев в этих в горах.

Абхитаба мало заботило состояние кшатриев и тем более простых караванщиков. Он готов был их всех оставить, лишь бы вернуться скорее в Матхур, но и сам был изможден до предела.

Индус хлестнул коня и поравнялся с Текешем, ехавшем в авангарде каравана.

— Не печалься мой друг. Скоро мы будем в Матхуре. — Начал Абхитаб, — ты и твои воины будут самыми почетными гостями в моем доме. Весь Матхур будет говорить о моем гостеприимстве. Я покажу тебе удивительных животных, величественные храмы, прекраснейших женщин, любой из которых мой друг, изъяви на то он желание будет обладать…

Текеш слушал не перебивая и внутренне ухмыляясь делал вид, что не понимает Абхитаба, пытавшегося зачем то намеками донести до него, что каравану нужен длительный отдых. Сотник тоже знал, что индусы скоро начнут падать от усталости с лошадей, но у него был приказ Богра, который он должен был как можно скорее выполнить. Будь в караване только гунны, они бы уже были в Матхуре. Оставить индусов без охраны тоже не мог. Это было частью задачи поставленной ему его каганом. В пути они повстречали несколько разбойничьих шаек, которые не посмели напасть на них. Потому он выбрал переход в семь фарсангов в день, по его мнению, являвшийся максимальным балансом между нижним порогом скорости передвижения гуннов и верхним пределом выносливости индусов. Но все же был готов согласиться на отдых в несколько дней, если бы не стал чутьем опытного воина ощущать исходящую со стороны гор вот уже несколько дней опасность.

Текеш снова стал всматриваться за валуны. В следующую минуту сотник, резко натянув поводья, остановил коня, подняв левую руку. Тем самым дал команду остановиться всем.

— Уф, — вздохнул с облегчением Абхитаб, — всем спешиться на привал. — Крикнул он.

— Не торопитесь. — Остановил индусов Текеш. Гунны, напротив, видя напряженное лицо командира стали вытаскивать свои дальнобойные луки и накладывать на них стрелы.

— Что случилось? — Уже с тревогой спросил Абхитаб.

— Мы попали в ловушку. Если пойдем вперед, нас завалят камнями. Останемся на месте подвергнемся нападению разбойников, которые прячутся в тех боковых ущельях. — Показал глазами Текеш, слегка повертев в обе стороны головой.

— Может, тогда повернем назад? — Стал озираться по сторонам Абхитаб, все еще не видя никакой опасности, но доверяя опыту гунна, благодаря которому они смогли избежать нескольких нападений разбойников встреченных ими ранее.

— А какой смысл? Это единственный путь. Но даже если мы решим развернуться, то нам все равно не избежать боя с ними. Раз они решились напасть, значит, уверены в своем успехе. Этой их самоуверенностью мы и воспользуемся. За пятьсот фарсангов так далеко на юг от наших кочевий они не могут знать о гуннах и на что мы способны в бою.

Абхитаб побледнел, увидев зловещую улыбку Текеша, но как бывший воин не раз, смотревший в глаза смерти, сразу же стал отдавать своим людям короткие и четкие распоряжения.

Повинуясь его приказам, все семьдесят два кшатрия окружили груженных золотом лошадей. Три сотни караванщиков и погонщиков, которым не нашлось работы на обратный путь и потому, несмотря на принадлежность касте шудров [29], вооруженных предусмотрительным Абхитабом копьями еще в Кашгаре, предварительно спешив, выставил их плечом к плечу в несколько рядов чуть впереди гуннов. «Бешенные», стояли равными частями в авангарде и арьергарде каравана.

— Где они? — Спросил нетерпеливо Абхитаб глядя на Текеша.

— Вон, — показал рукой на скалу гунн, — вон и вон, вон там еще, — продолжал сотник, — они уже не скрываются, поняли, что мы их обнаружили.

Только теперь Абхитаб увидел как из небольших ущелий, преграждая путь вперед, выходят сотни воинов одетых в широкие серые платья, вооруженных короткими копьями и серповидными мечами. На вершинах обеих боковых к каравану скал расположились лучники и метатели дротиков. Замыкая окружение, позади каравана вышли еще несколько сотен воинов, тем самым отрезая путь к отступлению.

— Вот и хорошо. Теперь нам остается только убить их всех. — Усмехнулся Текеш.

— Мы все здесь погибнем. — Прошептал Абхитаб, — это злобные разбойники племени ашваков. Они отрезают головы убитых ими и развешивают на кольях вокруг своих сел высоко в горах.

— Абхитаб, как думаешь, чьими шкурками украшены поводья моего скакуна?

— А-а-а, лисичек? — Ответил, посерев от ужаса индус.

Текеш расхохотался.

— Лиси-и-ичек, ты сказал лисичек? — Еле выдавил из себя сквозь хохот гунн, — пожалуйста, не шути так больше, я же с седла так выпаду со смеха. Перед воинами стыдно будет. Скажут, что их вождь так слаб, что даже не может усидеть на своем коне.