Гунны (СИ) - Умиралиев А. А. "Ильхан". Страница 34

— Так вы еще не знаете? Пять дней назад этот полукровка, сын ханьской шлюхи Шымыр, во главе двух туменов усуней и трех туменов ханьцев разорил кочевья саков и усуней принявших покровительство моего внука — великого хана Богра. Город, построенный его отцом — великим ханом Шоже — на реке Талас они сожгли и разрушили, а всех жителей, не успевших укрыться, убили. Они убили и мою дочь — Тураки!

Глава восьмая

— Вождь! Парман с остатками армии укрылись в Самарканде, — сообщил воин в желтом плаще, накинутом поверх золоченных доспехов.

Буюк, продолжая мрачно наблюдать за боем нескольких тысяч гуннов и канглы с девятью туменами, объединенной армии хорезмийцев и саков, махнул рукой стоящему рядом лучнику, который вскинул лук и пустил в небо горящую стрелу. В следующее мгновение все войско кочевников, повернувшись почти одновременно, вышло из боя и поскакало по направлению к городу.

Войско хорезмийцев остановилось и не преследовало отступающих. На это и надеялся Буюк, когда он с командирами армии согдийцев поняв, что сражение с двукратно превосходящей армией врага проиграно, решили вывести основные силы из боя, а кочевников оставить прикрывать их отход. Буюк надеялся, что командующим армией хорезмийцев должен быть опытный воин, прошедший десятки, если не сотни, стычек и битв с не прекращающими свои набеги кочевниками. И такой военачальник, прекрасно осведомленный о тактике кочевников ложного отступления для заманивания сил врага в ловушку, должен был побояться продолжать преследование отступающих воинов.

Буюк, уже направляясь в Самарканд в сопровождении посыльного согдийца и лучника, увидел, как от основной армии кочевников отделилось несколько сотен гуннов и, не сбавляя темпа, направились на северо-восток.

«Лошан наконец решился предать Богра, но у парня хватило достоинства дождаться окончания битвы», — ухмыльнулся про себя Буюк и, хлестнув коня камчой, ускорил его бег.

— Где Праман? — спросил Буюк у командира стражи западных ворот, в арку которых он въехал.

— В своих покоях, господин, — ответил он.

— Хоше, передай тысячникам и сотникам, чтобы они собрались в тронном зале дворца, — приказал он лучнику гунну и галопом направил своего коня по широкой улице в сторону центра города, сбивая по пути не успевших увернуться перепуганных самаркандцев. Воин в желтом плаще, не отставая, следовал за ним.

Буюк соскочил с коня у огромных парадных дверей дворца и, пробегая мимо стражи, которые едва успели открыть перед ним двери, почти рыча, спросил у них:

— Где покои Пармана?

— На верхнем ярусе правого крыла, — заикаясь, ответил стражник уже в спину спешащего вождя усуней.

При приближении Буюка два здоровенных стражника в полных доспехах гвардии царя Согдианы, у дверей спальни Пармана, скрестили копья перед ним.

Буюк, не останавливаясь, молча приблизился к ним и, правой рукой рванув одного стражника за копье к себе, встретил его левым локтем в скулу. Не успел первый упасть, Буюк припечатал затылком к стене второго стражника с такой силой, что тот тоже рухнул под его ноги.

Буюк пнул освободившуюся дверь, которая от силы удара слетела с петель, и вошел с криком:

— Парма-а-ан! Где Фарух? Где был Фарух со своими воинами? Почему они…

— Тш-ш, — услышал Буюк из дальнего конца огромной комнаты, в которой от потолка до пола свисали гобелены. А затем оттуда донеслось тихое подвывание.

Буюк быстрыми шагами направился в сторону звука и, резким движением руки сорвав гобелен и отбросив его в сторону, увидел сидящего на полу спиной к нему Пармана.

— Парман! — снова крикнул Буюк встав перед ним.

— Тш-ш! — ответил он, приставив указательный палец к своим губам, и посмотрел на Буюка безумными глазами. На коленях царя Согдианы лежала отрубленная голова Фаруха…

— Да-а, жаль Пармана, — сказал я Ужасу, слушая его рассказ о своем пребывании в Согдиане, — старик видимо сошел с ума от горя, потеряв последнего своего племянника. После него род Селеквидов исчезнет.

— Угу, — ответил задумчиво Буюк, — не знаю, что может страшнее полного угасания рода.

— А как убили Фаруха?

— Не знаю. Знаю только, что его отряд, состоял из лучших воинов Согда. Они должны были атаковать тыл армии Фарасмана. Но мы не знали, что Ишкаш присоединился к ним. Он со своими саками перехватил Фаруха и уничтожил весь его тумен. Если бы не тысяча конников во главе с Андромахом, который опоздав на сборы, спешил на битву, Ишкаш ударил бы нам в спину. Но Андромах его задержал и успел предупредить нас. Это спасло армию Согда от полного уничтожения. Голову Фаруха Ишкаш послал Парману сразу же, надеясь, что тот в ярости выведет оставшийся гарнизон из Самарканда в бой. Но духи предков уберегли нас от этого. Они отняли у него разум.

— Он совсем плох? — спросил я, сожалея о том, что потерял надежного союзника в Согдиане.

— Ему стало хуже после похорон Фаруха. Он перестал разговаривать, ничего не ест, уставится в одну точку и смотрит на нее весь день, пока слуги не уложат его спать. Когда я уезжал, он уже не мог встать без посторонней помощи. Думаю, что долго он так не проживет.

— Как ты считаешь, кто станет следующим царем Согда?

— Претендентов не много. Ишкаш позаботился об этом, когда правил этой страной. Но самый достойный из оставшихся — это Андромах.

— Андромах, Андромах, Андромах, — повторил я вслух, вспоминая где я слышал это имя. — Он грек?

— Он из древнего и знатного рода Согда, — пропустил мимо ушей не знакомое ему слово «грек», — прибыл вместе со мной, хочет, чтобы ты помог ему сесть на трон Согда и удержать его, — закончил, улыбаясь Ужас.

— Так что же ты мне сразу не сказал, зови его, — сказал обрадовано я. — Мне без разницы кто будет на троне Согдианы, благодарные Селеквиды или этот грек, главное, чтобы царь понимал, что полностью зависит от меня и от моей доброй воли.

— Я так и думал, племянник, — и повернувшись к двери юрты крикнул, — Угэ, заводи согдийца.

Почти сразу же в юрту вошел высокий и крепкий европеец на вид не старше двадцати лет. На голове был надет золотой обруч, из-под которого волнами падали на плечи густые светлые волосы. Одет он был в простую шерстяную рубаху и кожаные штаны кочевника. На плечи накинут желтый плащ.

«Вспомнил! — сказал про себя я. — Вспомнил откуда я слышал имя Андромах».

Андромах, войдя в юрту, встав передо мной на колени, сказал:

— Приветствую тебя, великий хан и спаситель Согдианы! Прими мою покорность и преданность и разреши представиться. Я, Андромах, потомок…

— Встань, Андромах, — перебил его я, — не подобает потомку Андромаха, который был другом и верным полководцем самого Александра Македонского, стоять на коленях, — и указал рукой, приглашая сесть слева от меня.

Подождав пока Андромах расположится рядом со мной и уложит свой длинный плащ, который мешал ему нормально сесть, я продолжил:

— Прими и ты мою признательность. Ведь благодаря твоей отваге спасены тысячи моих воинов, и сейчас их жены и дети радуются им и возносят хвалу Тенгри, пославшему им тебя и тысячу славных героев под твоим командованием. Ты славный потомок великого Андромаха, геройски погибшего в этих степях три сотни лет назад.

Я с удовольствием наблюдал, как раскрылся от удивления рот Андромаха. Ужас уже привык к тому, что я проявляю знание в самых сокровенных человеческих тайнах, но напрочь забыл о многих самых обычных вещах, с которыми любой кочевник сталкивается ежедневно, начиная с того, как определять по солнцу и звездам время суток, и заканчивая изготовлением стрел и правильным натягиванием тетивы на лук. Всему этому Ужас учил меня заново.

— И ты достоин носить плащ гетайра Александра, — продолжил я, посмотрев на его плащ, и, не давая ему задать уже ставший привычным для меня в таких случаях вопрос, сказал:

— Ты хочешь спросить откуда я все это знаю?