Чёрные крылья зиккурата (СИ) - Ветер Морвейн "Lady Morvein". Страница 3

Цебитара в Риме знал последний бродяжка. Сплетни о нём распускали с таким же удовольствием, как об императорской семье. Что и говорить о том, что его появления здесь, в месте куда приходили развлекаться, тратить деньги и переживать, ожидали как явления пророка древних богов.

Клемента знала его куда лучше всех других, но даже она не смогла бы предсказать, какую выходку ей предстоит наблюдать сегодня.

Цебитар бросил на неё быстрый взгляд и мягко улыбнулся. Кивнул. Он тоже знал Ариану давно и хорошо — хотя и совсем не так хорошо, как хотелось бы ей самой.

— Тоже желаете увидеть снежную пантеру, патриций? — она легко улыбнулась и повернула голову так, чтобы шея в вырезе декольте казалась длиннее.

Цебитар замешкался с ответом. Это было странно — сколько Клемента знала его, Маркус Цебитар всегда знал, что сказать.

— Императорская чета желает посмотреть на Пантеру. А я желаю того, чего желает император.

— И императрица…

Луцио получил в награду испепеляющий взгляд и резко заткнулся.

— По-моему, дражайший распорядитель, вы не цените своих гостей, — холодно заметил Цебитар, — вам давно пора бы покинуть нас и проверить, почему не несут вина.

— Абсолютно верно, мой дорогой господин, — Луцио отвесил неловкий, но старательный поклон и, не разгибаясь, засеменил к дверям, однако на полпути задом врезался в тело другого патриция, уже стоявшего в дверях.

— Вот вы где, — Тавио Кэнсорин безжалостно оттолкнул его в сторону, едва не уронив на пол, как бочонок с вином, и, устроившись на ближайшей ко входу скамье, закинул ноги на стол. Алый бархат его камзола разметался по белому шёлку подушек, высокие ботфорты сверкали на солнце безупречной чернотой. Слегка подкрученные пряди золотых волос разметались по спине и плечам. Выбеленные специальным раствором длинные пальцы запорхали над подносом склонившейся перед ним рабыни, выбирая персик посочней. — У вас как всегда хорошая компания, любезный Цебитар.

Клемента поморщилась. Этот человек, безусловно очень красивый и ловко остававшийся в рамках приличий, чтобы не произошло, порядком её раздражал. Общаться с Тавио было равноценно тому, чтобы играть с водой — текучей и зыбкой. Никто толком не знал, чего хотел и о чём мечтал этот человек. Но все доподлинно знали, что Тавио нравится причинять боль — развлечение, вполне достойное столь богатого аристократа, как он.

— Чего не сказать о вас, — Маркус кивнул на распорядителя, потиравшего ушибленный зад, — вы плохо умеете ладить с людьми.

— Очень спорный вопрос, — ответил Кэнсорин, отправляя персик в рот. — Просто не вижу смысла растрачивать силы на тех, кто станет подчиняться мне и так.

Клемента фыркнула и отвернулась от него. На Маркуса она тоже старалась не смотреть, хотя взгляд нет-нет да и смещался к нему.

Оба они — Маркус Цебитар и Тавио Кэнсорин — не только принадлежали к первому эшелону римской аристократии, но и славились тем, что обладали одними из мощнейших в Империи рун. Гением Кэнсорина была Венера — богиня, пробуждающая любовь. И руна, которая от отца к сыну передавалась в его семье, позволяла ему вызывать это чувство в любом, кто на него смотрел.

Прародителем Цебитаров считался Плутон. Руна Маркуса вызывала желание подчиняться и страх. Но сколько Клемента знала его — а знала она патриция довольно давно — он ни разу не использовал свою тайную силу при ней. «Я люблю, когда люди подчиняются мне, а не моему отцу», — так он говорил. И заставить подчиняться Цебитар умел. Он отлично пользовался пряником, где нужно, и ещё лучше орудовал кнутом.

— Я по крайней мере честен сам с собой, — заметил Кэнсорин. Увидев, что Луцио снова появился в ложе, он тут же поинтересовался: — А где вино?

— Сейчас принесут. Я вернулся проверить, всё ли хорошо у дорогих господ.

— Лучше не бывает, — ещё один патриций, такой же черноволосый, как Цебитар, появился на пороге и, отодвинув распорядителя в сторону, прошёл к парапету. — Я так и знал, что найду вас вместе.

— Ещё бы. У некоторых патрициев смысл жизни сводится к тому, чтобы доставить мне неудобства. Куда не оглянешься — они всюду тут, — Маркус демонстративно отвернулся от него и сосредоточил взгляд на центральной ложе, куда неторопливо входила императорская чета. Поймав устремлённый на себя взгляд императрицы, он отвесил неглубокий, но изящный поклон.

— Поверьте, я здесь не из-за вас, — Дариус Сант, как звали третьего из гостей, повернулся к Клементе и подмигнул.

Клемента поспешила отвернуться, не желая вступать в перестрелку взглядов, которая могла плохо закончиться для неё.

Дариус Сант не только был похож на Маркуса Цебитара чернотой своих волос и мужественным разворотом плеч, но и стоял на иерархической лестнице в двух ступенях от него. Отказать ему было так же трудно, как и двум другим стоявшим здесь господам, и Клемента отлично понимала, что только покровительство Цебитара оберегает её сейчас.

«Надолго ли?» — пронеслось в её голове и Клемента ощутила у сердца болезненный укол. Маркус был ей хорошим другом уже не один год — но не более того. Цебитар легко чередовал в своей постели женщин всех мастей, но надолго не оставлял там никого. А саму гетеру и вовсе держал на расстоянии вытянутой руки. Иногда Клемента вообще сомневалась, что Цебитар способен полюбить.

— В Империи становится скучно, — заметил Кэнсорин, поудобнее устраиваясь на своей скамье. — Сант, вы должно быть соскучились по войне?

— Не очень, — хмыкнул тот. — У меня достаточно рабов. Если хотите организовать новый сумасбродный поход наподобие тех, которыми развлекались наши отцы — вам лучше обратиться к патрицию Цебитару, а не ко мне.

Маркус промолчал. Он отлично понимал, в какую сторону движется разговор. Именно его семья завоевала славу на войне с Короной Севера, окончившейся более семи лет назад. И именно его род в мирное время проиграл больше всего.

Цебитары привыкли воевать. Сама руна, покровительствовавшая им, требовала постоянной войны, покорения новых и новых врагов. Рим же уже давно предпочитал военным походам кровавые игрища на арене, оргии в закрытых атриумах и бесконечное многообразие марок вина.

— На вашем месте, господа, я бы сосредоточился на зрелищах, ради которых мы собрались здесь. По крайней мере до тех пор, пока ваши собственные схватки не станут зрелищнее, чем бои рабов.

Кэнсорин и Сант переглянулись.

— Он сравнил нас с рабами, — заметил Сант.

— А я не удивлён, — ответил Кэнсорин, — Цебитар никогда не понимал, что значит быть вежливым, как патриций. Слишком привык к своей солдатне.

— Зато ваша мать-галка знала, как общаться с истинными патрициями слишком хорошо, — вклинилась Клемента.

— На вашем месте, я бы не лез в разговор мужчин, — ответил Кэнсорин.

— На вашем месте, я бы не забывал, в чьей ложе нахожусь, — произнёс Цебитар, не оборачиваясь к нему. — А раз уж вы заговорили о войне, то да. Я скучаю по ней. Я люблю видеть кровь на своём мече, а не на чужом. И мне жаль, что император не решается двинуться ещё дальше на восток — но воля Юпитера священна, и я не собираюсь спорить с ней.

— На восток… — протянул Сант. — Восточные провинции и без того вот-вот развалятся по частям. Говорят, они даже валькирий не способны удержать в узде — что уж думать о том, чтобы покорять новые народы.

— Господа, господа! — перебил их Луцио, до того молчаливо стоявший в дальнем углу, — сегодня чудесный день! Игрища обещают множество сюрпризов! Оставьте политику в покое, поговорим лучше о них!

— Поговорим о них, — согласился Цебитар, — Слышал, вы принимаете ставки? Не боитесь, что я подыграю своему фавориту?

— Ваша честность превыше любых подозрений. Но кто же ваш фаворит?

Маркус усмехнулся.

— Пантера. Но я ещё не решил, какая. Внимание, кажется, сейчас фаворитка определит себя сама.

Маркус замер, в одно мгновение забыв обо всём, что творилось в ложе. Он был азартен, но ни одна игра на удачу не зачаровывала его так как зрелище, которое вот-вот должно было начаться на арене.