Враг за спиной (СИ) - Володарский Вадим. Страница 20

— Понятно. — Юле было понятно, прежде всего, то, что деятельность адвокатского бюро была идеально организована. Можно сказать, с военной точностью. — А почему офис в таком месте? Не в центре, а довольно далеко от него.

— А потому что, во-первых, смысла нет. В центре помещения намного дороже, а к хорошему адвокату клиенты приедут, где бы ни размещался офис. Даже на Троещину. — Увидев, что не знающая Киева Юля не понимает, Марина объяснила. — Это у нас такой огромный отдалённый массив. С очень плохой доступностью. В Киеве говорят: «Жизнь дала трещину — переехал на Троещину». Так вот, к хорошему адвокату приедут даже туда… Ещё многие хотят офис непременно у самого метро. Только если у клиента, с одной стороны, машины нет, а с другой — для него проблема доехать, то такой клиент, скорее всего, не очень нужен. Проблем от него больше, чем выгоды… У нас, правда, с делами беженцев своя специфика. А вообще, Юре это помещение досталось. Вместе с квартирой в этом же доме. Так что удобно: никуда ездить не надо. Нужно поработать вечером или в выходной — спустился, работаешь. Можно домашнего кабинета не иметь, документов дома не держать. Гараж — через улицу, нужно, например, в суд, — сел и поехал.

— Действительно, удобно! — Согласилась Юля. Её это тоже устраивало: если бы офис находился в центре, доехать до него на велосипеде было бы затруднительно, и, возможно, опасно. Украинские водители «не замечали» на дороге велосипедистов так же, как и российские, только движение в центре Киева было намного более напряженное, чем то, к которому она привыкла в провинциальном Занайске. — А какими делами, кроме беженцев, Юрий занимается? Я же сама юрист, и понимаю, что всё не охватишь, должна быть специализация…

— Хозяйственные дела, недвижимость. И уголовные, связанные с хозяйственными. Другие уголовные — крайне редко. Кстати, как раз по одному уголовному делу Юра тебя просил разобраться… — Юля поняла, что Марина была предупреждена о её приходе. Впрочем, не удивительно. Тут всё продумывали заранее. — Нашего клиента обвиняют в мошенничестве, якобы он предоставил фальшивые документы, якобы составленные в Украине, в российский суд с целью завладения имуществом как в Украине, так и в России. Нужно разобраться с российским процессом в этой ситуации…

Ознакомительная часть закончилась, поняла Юля, началась работа.

Яна Лесневич не любила поезда. Особенно, если приходится добираться на перекладных. На «Сапсане» до Москвы, оттуда обычным поездом до Южанска, — утомительная поездка. Сутки в дороге, с перерывом в несколько часов в Москве.

Зато она любила вокзалы. Особенно такие, как в Южанске. Краснокирпичное здание более чем столетней давности, с белыми окантовками оконных проёмов. Умели раньше строить! Даже утилитарные здания в небольших городах выглядели… красиво. И почему сейчас строят или безликие коробки, или что-то лишь бы выпендриться?

Поставив сумку, она сделала несколько снимков прямо с перрона, — повезло, пути между ней и зданием были пустыми, — включая обязательное селфи. И тут же её реальные и виртуальные друзья смогли увидеть, где именно она находится. Чудо современных технологий. Такого точно не было, когда построили этот вокзал! В каждом времени есть свои положительные и отрицательные стороны…

Добраться на маршрутке до гостиницы было делом десяти минут. Гостиница носила пышное название «Маджестик» — хозяин, подумала Яна, явно был любителем детективов. Но забронированный номер её уже ждал, её не подвели, как иногда бывало с провинциальными гостиницами. Поставив в номере сумку, первым делом она проверила Wi-Fi — сеть работала, выход в интернет был нормальный. И вообще, гостиница была довольно современная, вон, даже ключ от номера был в виде карточки. Она спрятала его в сумочку и направилась прямо в краевую полицию.

В управлении, конечно, была своя пресс-служба, в соответствии с требованиями времени. Правда, нельзя было сказать, что заезжей журналистке из питерского «криминального» издания там обрадовались. А узнав, чем именно интересуется Яна, молодая сотрудница пресс-службы в звании старшего лейтенанта развела руками:

— Послушайте, двадцать с лишним лет ведь прошло. Дело давно в архиве, причём даже не у нас, а в суде. Вас туда вряд ли пустят, даже на основании письма редакции. А сотрудников, которые тогда работали и принимали участие в том деле, сейчас уже не осталось. Сами понимаете, люди были уже опытные. Они давно на пенсии. Если живы…

— А как их можно было бы попытаться найти? — Спросила Яна. По опыту она знала, что иногда лучше выглядеть беспомощной. Так у людей чаще появляется желание тебе помочь.

— Наверное, через ассоциацию ветеранов МВД, — Пожала плечами старлей, делая вид, что пресс-служба никакого отношения к бывшим сотрудникам не имеет.

Весь дальнейший диалог прошёл в таком же русле: Яна пыталась получить информацию, сотрудница пресс-службы старательно делала вид, что и рада бы оказать содействие, но помочь журналистке ей совершенно нечем. Ничего она о столь старых делах не знает, и никому в современной южанской полиции такая седая старина неинтересна.

Последнее было не так, это Яна знала точно. Старлей, видимо, думала, что она плохо выполнила домашнее задание перед поездкой. Что ж, пусть остаётся в неведении. Главное, удалось проникнуть в здание с суровым пропускным режимом, подумала она, выходя из кабинета пресс-службы и направляясь по лестнице на второй этаж. И не видела, что девушка-старлей, как только за Яной закрылась дверь, достала телефон и стала кому-то звонить.

О том, в какую дверь на втором этаже постучать, Яна знала заранее. Ещё в Питере она прочитала всё, что могла найти в интернете, об истории за последние четверть века южанской милиции, а потом полиции. И знала, что есть в управлении уникальный человек с простой фамилией Иванов.

В прошлом Владимир Иванов был следователем. Из тех, кто пришёл на эту работу то ли по призванию, то ли по юношеской наивности. И он действительно хотел раскрывать преступления, а ещё одним из его увлечений была история криминалистики. Коллеги считали его если не чудаком, то занудой, потому что он мог долго рассказывать о Гансе Гроссе, Бертильоне и Гальтоне. А какая польза, считали они, это всей этой древности? Тем не менее, у начальства за эффективную работу Иванов был на хорошем счету. Наверное, помогало следование рекомендациям Ганса Гросса.

Но за несколько месяцев до того, как в Занайске начала орудовать маньяк, произошла трагедия. Милицию вызвали на место очередной бандитской разборки, — «стрелка» двух группировок закончилась перестрелкой и трупами с обеих сторон. Ничего необычного для девяностых здесь не было. Но когда следователь попытался открыть багажник одного из расстрелянных автомобилей, произошёл взрыв. Потом оказалось, что неприметная «девяносто девятая» принадлежала ответственному в одной из банд за оружие и взрывчатку. Спросить, что именно взорвалось, было не у кого: он оказался одним из погибших в перестрелке.

Владимир лишился ноги и получил много других травм, долго лечился. А когда немного поправился и встал на протез, вспомнил о давней своей мечте, и начал бомбардировать руководство краевой прокуратуры и милиции предложениями создать краевой музей следствия и криминалистики.

В прокуратуре предложением не заинтересовались, а вот в милиции его оценили, может быть, потому, что чувствовали себя виноватым перед получивши тяжёлые травмы уже бывшим следователем: обеспечение безопасности места происшествия было задачей именно милиции. Приказ о создании музея был подписан, для него выделили несколько комнат на втором этаже здания УВД, а Владимир Иванов, естественно, стал, уже как штатский, его директором. В этой роли, как ни странно, он оказался даже более на высоте, чем в качестве следователя. И за прошедшие годы собрал коллекцию материалов и экспонатов, какой могли похвастаться немногие из даже гораздо более крупных городов. Единственное, о чём он жалел, так это о том, что широкая публика никогда не видела большую часть экспонатов: далеко не каждый имел доступ в здание краевой полиции.