Возвращение (СИ) - Бабернов Сергей. Страница 35

— Дай закурить, крутой, — на лице Альберта застыла неприязненная гримаса.

— Ну какой же я крутой? Это ты крутой. Я так — прогуляться вышел. «Пегас» будешь?

— Достань у меня из кармана нормальное курево!

— По чужим карманам лазить не приучен. А тебя уж, извини, не развяжу. Очень уж ты непредсказуемый… К тому же и вопрос о нормальности. По мне — очень хорошие сигареты.

— Скоро этого дерьма не будет! — Алик потешил себя мелкой местью. — На «Дукате» линию закрыли!

— Для тебя, вообще, ничего не будет. Гораздо раньше.

— Ты смертник?! Знаешь, кто за мной стоит?!

— Сейчас? Спинка старого кресла.

— Урод! Братца ты до петли довёл! Барыбу подставил! — я едва не подскочил от удивления! — Но со мной… Со мной… Давай, поговорим нормально!

— Ага, именно для этого ты и пушку с глушителем прихватил? Какой, типа, базар между пацанами без ствола! Не катит, в натуре!

— Не юродствуй! Я серьёзно говорю!

— У приятеля твоего проблемы значится? — я намеренно пропустил последнюю фразу мимо ушей. — По службе али как?

— А то ты не знаешь?! — Взгляд Алика всё вокруг превращал в пепел. Кроме кабеля. Пусть брату спасибо скажет. — Это не ты в областную прокуратуру письмо и бандероль с шарфом отправил?! Когда спереть только успел?! И там, козлы, быстро подорвались! Всегда бы так!

— Умеем, когда хотим, — для меня в его словах смысла было не больше, чем в разговоре двух китайцев. Однако я держал марку. Считаете меня виновником всех бед? Ненавидите? Даже боитесь! Добро! Я всегда готов помочь!

— Поговорим серьёзно, — похоже, Альберт уже видел себя не привязанным к спинке кресла, а заключающим контракт в офисе какой-нибудь фирмы, занимающейся оптовой торговлей. — Разнюхал ты всё. Не знаю как, но разнюхал. Чёрт возьми, сами виноваты! Лопухнулись! Ведь и тогда тебя за мёртвого приняли! Ладно, ты выиграл, я — в дерьме! Согласен. Сколько ты хочешь?!

— За что?

— Чтобы исчезнуть! Замолчать! Барыбин вывернется! Свалит всё на твоего братца-придурка! Он ведь жену замочил! Ты всего не знаешь… Я понимаю! Громкое дело. Солидные люди. Ты книжонку выпустишь. Сорвёшь куш. Я заплачу больше! Говори, сколько? А хочешь долю в деле?! Стабильную долю! Три точки! Твои будут по всем бумагам! Сиди себе, пиши, что хочешь, а денежки идут! Ну, что молчишь?!

— Я хочу правды.

— Какой?

— Настоящей. Единственной. Обо всём.

— Зачем?! Ты можешь объяснить — зачем?

— Чтобы знать… Знать — зачем я вернулся?

— Я тебе предлагаю деньги! Много денег! Столько, сколько ты себе не можешь представить! Нет, ты идиот?!

— Посмотрим, кому от этого будет хуже, — я достал из-за телевизора пистолет. Проверил обойму. Альберт торопился, заряжая, может патрон заклинить. Передёрнул затвор.

Ах, как «старый приятель» задёргался в кресле! Словно крыса в проволочной петле (есть такой варварский способ ловли серых разбойников). Оно и немудрено, жить хотят все: и хвостатый разносчик заразы, и владелец магазинов. Вот только много ли потеряет мир от прекращения их существования? Ответ скорее отрицательный, чем положительный.

Впившийся в тело Альберта кабель выдержал, а вот кресло опрокинулось.

— Сломаешь шею — добивать не буду, — предупредил я, возвращая экс-хозяину жизни горизонтальное положение. — Воткну кляп и оставлю подыхать… Как друг твой — Игорь — мать своего ребёнка…

— Ты и это раскопал? — прохрипел Алик. — Я тут ни при чём!

— А господин Барыбин, помнится, говорил, что сокрытие преступления — само по себе преступление.

— Тебе старуха всё рассказала?

— Допустим.

— Придурок! Вечно перед бабкой спьяну сопли распускал! Чего он раньше в петлю не влез! Так ты всё знаешь? И как он сдуру на этой полоумной шлюхе женился, как прибил её с перепугу! Потом на четвереньках ползал! Помогите! Я не хотел! Боренька, родной, придумай что-нибудь! Чтобы её не искали! Знал бы я тогда, что он всё бабке рассказывает! Ты её так же, как и меня расколол?!

— Своей смертью умерла.

— Раскаялась, значит? А ты тут как тут! Вместо попа исповедь принял. Лихой ты парень! Как я это сразу не понял. Какая тебе ещё правда нужна?

— Старухи не было тогда. На крыше.

— Зато ты был. Ты в своих тетрадках всё точно расписал. Осталось имена вставить и фотки прилепить. Готовое дело.

— Я хочу знать зачем?

— Что зачем?

— Зачем вы это сделали?

— Ты не понимаешь?! Меня, сучка, продинамила! Да, продинамила! В лицо смеялась! Трахай, говорит, куклу резиновую, у твоих родителей «бабок» хватит, а до меня не дорос ещё! Братец твой, вообще, свихнулся! Он же ей в женихи был записан, даже вроде и влюбился. И в неё, и в загранкомандировки её предков! А она ему — лучше в монастырь уйду, чем соглашусь на свадьбу! Лучше бы ушла! А то ведь с кем связалась? С тобой! Ах-ах-ах! Мы не такие, как все! Нам двоим ваша дерьмовая жизнь не по вкусу! Мы такие растакие, а вы грязь! Да вас все ненавидели! Даже бабка! Она и не особо сопротивлялась, когда мы вас припугнуть хотели! Покорёжилась немного и выложила ваше любимое местечко! Мы тебя и трогать не собирались! Поговорить! Если бы не ваша болтовня! Ах, забери меня отсюда! Ах я буду ждать! Ах, возвращайся! Дездемона хренова!

— Пенелопа, — поправил я автоматически.

— Что?

— Пенелопа ждала возвращения Одиссея.

— Выпендрёж! — взорвался Альберт. — Всё из-за вашего выпендрёжа! Думаешь я, или Игорь её ревновали?! К тебе! Хрена с два! Да хоть вы там перетрахайтесь! На наш век баб бы хватило! Нет, дело в том, как вы на всех других смотрели! По одиночке ещё терпеть можно, а когда вдвоём?! Ах, у нас чувства! Ах, нам ничего не надо! Ах, вы все не понимаете! За каким чёртом вы на крышу лазили?! По-людски перепихнуться не могли!

— Мы не за этим…

— Врёшь! Всё врёшь! Покрасоваться хотели! Я когда ваш лепет услышал — взорвался! Нет, думаю, хватит! Обоих сейчас за ноги возьмём и подержим над краем! Чтобы всё дерьмо наружу вылезло! Чтобы не считали себя умнее других! Меня эта сучка заметила! Я прыгнул! Ну, кто знал, что ты головой шибанёшься! Она визг подняла! Если бы не Барыба… Мы, когда уходили — ты мертвее мёртвого был. Мы с Игорем на следующий день приходили — ни слуху, ни духу. Как в воду канул. Потом на похоронах объявился. Десять лет назад, помнишь? Братец твой тревогу забил, а ты, как появился, так и исчез. Ну, мы и решили — замято дело. Ты снова, как снег на голову! Ведёшь себя, словно ничего и не помнишь. Я решил, что ты тогда, шибанулся башкой и маленько того… с катушек съехал… Кинул ты меня! Как мальчишку кинул! Братец-то тебя сразу раскусил! Разнылся! Надо что-то делать! Надо что-то делать! Доделались! Один в петле, другой — под следствием, а меня придурок на мушке держит! Скажи, будь человеком, как ты догадался Барыбина подставить? Почему, в прокура-туре так засуетились? У тебя там связи? Чего ты хочешь?

— Правды. Рассказывай дальше.

— А чего рассказывать?! Барыбин и придумал тебя с той девчонкой повязать. Думаешь, эту потаскушку в посадках кто-нибудь заметил, если бы ни ещё два трупа?

— Хотели меня маньяком выставить? Как бы вам это удалось?

— Удалось бы не сомневайся… У Барыбина талант. У меня связи. Ты — чужак с тёмным прошлым, объявился ни с того, ни с сего, парнишек покалечил… Всё бы получилось. Не таким быкам шеи сворачивали.

— Игорю это расскажи, или сыщику своему расстриженному.

— Издеваешься? Что же, имеешь право! Только не обижайся, когда мой верх настанет!

— А он настанет? Уверен?

— Уверен! Мой верх всегда будет! Я здесь всё могу! Всё! Понимаешь?!

— Понимаю. Почеши нос, будь добр. Или макушку. Ты же всё можешь.

Лицо Альберта исказила такая ярость, что я невольно поднял оружие и отступил на шаг. На секунду показалось — кабель затрещит, порвётся, человек, могущий всё, вскочит с кресла и тогда конец. Умирать буду долго и мучительно. Алик сумел взять себя в руки. Даже выдавил подобие улыбки.

— Хватит, — давно забытый приятельский тон. — Погорячились оба. Хватит. Говори условия, и забудем всё, как страшный сон.