Белый дирижабль на синем море (СИ) - Лесникова Рина. Страница 45
– Все будет хорошо, – еще раз заметила девушка и быстро простилась. Лилианна смотрела на нее так же, как и на Аниту, как будто уже не делала между ними различий.
Николь остановилась перед дверью, из-за которой раздавались оживленные голоса, и решила постучать. Мало ли что, может, именно сейчас Саша и Джеймс помогают совершить Максу вечерний туалет. Все же, хорошо, что ее избавили хотя бы от этого. Не то, чтобы ей не приходилось в своей практике обихаживать совсем беспомощных мужчин. Но те были незнакомыми больными, а это же Макс, который… который, в общем, Макс. В комнате послышался беспорядочный топот, а потом раздался веселый голос Джеймса:
– Открыто!
Николь вошла. Хозяин комнаты чинно лежал на кровати, а его посетители восседали на двух креслах рядом, чуть ли не сложив на коленях руки. Ну-ну, слышали мы вас всего пять минут назад.
– Вот, – Александр, стараясь держать серьезное лицо, картинно повел рукой в сторону лежащего на постели Макса, – развлекали, как могли. Мы можем идти? Или его перевернуть нужно как-нибудь по-особому? Связать?
– Благодарю вас, – кивнула Николь. – Ничего не нужно, я справлюсь сама.
Почему-то не хотелось, чтобы другие, даже Саша, видели, как она прикасается к этому мужчине. В то же время, остаться наедине с ним было не то, чтобы боязно, а как-то интимно, что ли.
– Ну что, начнем? – бодро спросила Николь и подошла к кровати, при этом больно ударившись пальцами ног обо что-то, лежащее под ней. – Что это! Гантели? Уж не занимался ли ты с ними, пока я отсутствовала?
– Нет-нет, что ты? – Макс сделал такие честные глаза, которые только усилили сомнения. – Этим гантелям уже пара десятков лет.
– Но почему я споткнулась о них только сейчас?
– Ну так… Лекс вытащил! Да, он похвастал, что поднимет их пятьдесят раз, вот!
Препираться было бесполезно.
– Надеюсь, ты серьезный человек, и будешь серьезно относиться к своему здоровью! Переворачивайся на живот, пора приступать.
Макс покорно исполнил указания. Вот же незадача. Кровать была низкой, и работать было не совсем удобно.
– Можешь сесть прямо на меня, – понял он затруднения Николь.
Ну да, в платье и сесть на почти голого пациента. Только и не хватало. Хотя, нет, склоняться все же неудобно. Можно сложить в несколько раз одеяло, сесть Максу… почти на ноги и попробовать работать так. Пора начинать. Растереть в ладонях масло. Положить пальцы на плечи, пробежаться вдоль позвоночника вниз и начать от поясницы, постепенно поднимаясь вверх и усиливая давление.
– Макс, не напрягайся.
– Угу, – сдавленно сообщил он подушке и немного расслабил мышцы.
И опять продолжить. Какие же широкие у него плечи. Крепкие.
– Макс, расслабься!
– Я стараюсь, но не получается!
– Просто лежи спокойно!
– Да я лежу, лежу.
Перейти к шее. Какие мягкие у него волосы. Еще немного мокрые, наверное, принимал душ. Как же хочется в них зарыться пальцами. Но нет, нужно спуститься к плечам и шее и размять мышцы. Опять напряжены. Да что же это такое! Ладно, пора переходить к магической матрице. Что у нас здесь? Почти все в порядке, нужно только подправить несколько непослушных магических линий в области легких, а ниже… Так вот почему он так напряжен! Ну, знаете ли! А впрочем, что она хотела? Макс – вполне здоровый мужчина, и он уже давно расстался с противной Суси, а больше, как знала Николь, ни с кем не встречался. Может, успокоить? Или продолжить, как ни в чем не бывало? – словно толкнул под руку кто-то коварный изнутри. Опустить ладони совсем низко, к ягодицам, а теперь – мягко вверх и опять вниз, проведя пальцами по бокам и даже слегка задевая соски. И опять – по пояснице, слегка забираясь пальцами под резинку трусов и вверх.
Николь не заметила, как участилось ее дыхание. Она поерзала, устраиваясь поудобнее. Вот так, и опять к плечам, почти касаясь грудью горячей напряженной спины. И в этот момент Макс резко развернулся на спину и обхватил ее руками, не позволяя вырваться. Даже через одеяло чувствовалось то, что Николь заметила в матрице – Макс ее хотел. Очень хотел.
– Что ты со мной делаешь, маленькая целительница-искусительница?
– Массаж, – прошептала Николь, завороженно следя за приближающимися губами.
Нужно было бы сообщить, что сеанс еще не закончен, но губы. Они не дали этого сделать. Какие же у Макса нежные губы. И язык. И руки, которые были везде одновременно: откинули мешающее одеяло, жадно прошлись от бедра к груди, сминая платье. И уже не понять, как так получилось, что Николь оказалась внизу, и кто снял с нее платье. И… почему же так хорошо? И думать о том, правильно это или нет, совсем не хочется. И можно самой запустить руку в волосы, а другой послать мужскому телу импульс желания. И еще один. Может, завтра ей будет стыдно, но сейчас невозможно представить, что он может остановиться.
– Ники?
Только не нужно разговоров! Не сейчас. И еще один импульс желания. Ее собственного желания. Помочь снять белье. Наконец-то! Иначе разорвало бы на мелкие части. Каждое движение внутри заставляло податься вперед. Быть ближе, еще ближе. И стараться изо всех сил сдерживать стоны. Нет, невозможно. По телу пошли судорожные спазмы наслаждения, и Николь, забыв обо всем, закричала.
Осознание приходило медленно. Что она наделала? Совратила пациента. Почти брата. И это она, которую прозвали ледышкой?
Стыдно. Как же стыдно. Николь отыскала платье и быстро его натянула. Нужно извиниться и уйти. Вообще, уехать!
– Это ничего не значит! Я… я не знаю, как это получилось! Извини, такого больше не повторится!
А теперь нужно быстро скрыться за дверью, а завтра сбежать с утра пораньше, отговорившись, что ее срочно вызвали в хоспис.
Макс одним прыжком настиг ее у двери и заключил в объятия.
– Ники, не уходи так! Не разбивай мое сердце! Ведь для меня то, что случилось между нами, значит очень многое.
– Это ошибка! Все получилось случайно! Я не хотела!
– А я хотел. Очень. Даже не буду этого скрывать.
В отличие от Николь он соскочил с постели совсем голый и сейчас прижимался к ней тем самым, чем хотел. Опять.
– Макс, пожалуйста, отпусти меня!
– Я отпущу. Только если ты пообещаешь, что не сбежишь из этого дома. Николь, если я тебе так противен, уеду я. Пожалуйста, не подвергай себя опасности. Угрозы того человека могут быть не голословными.
– Нет.
– Что нет? – Макс обхватил ее лицо ладонями и приподнял.
Смотреть в его глаза было до боли стыдно. Но можно опустить веки.
– Ты мне не противен, но это неправильно. Так не должно быть. Пожалуйста, отпусти меня, – повторила Николь. Из-под прикрытых век прорвалась одинокая слезинка. – Я обещаю. Я не сбегу.
– А я обещаю, что не буду торопить тебя, – Макс легко коснулся губами переносицы Николь и сам открыл дверь, выпуская из комнаты.
Свет не горел во всем доме. Возможно ли такое, что все давно спят и не слышали того концерта, что устроили они вдвоем? Разве Николь много просит?
***
Еще долго мысли разбегались и путались, как испуганные тараканы в интернатском пищеблоке. То, что случилось, было ужасным или… самым прекрасным, что было в жизни? Макс обещал не торопить. А в чем не торопить? Даже обещал уехать. Уехать? Но у него же еще на целую неделю прописан постельный режим! А они… а она. Устроили. Хотя, как целительнице, стоило признать, что постельный режим в случае восстановления магических потоков был необязателен. Что уж скрывать, в глубине души Николь было приятно находиться рядом, и уход за больным – не самая незначительная причина, чтобы делать это. А Макс, как оказывается, с удовольствием поддержал эту идею – согласился изображать из себя слабого и немощного, чтобы воспользоваться случаем и…
И все же, как это было волшебно. Губы до сих пор горели от поцелуев, кожа помнила его жадные прикосновения, в голове постоянно крутятся слова: «Для меня то, что случилось между нами, значит очень многое». Как завтра смотреть на него? Как смотреть на других?