Фея Бориса Ларисовна (Повесть) - Русакова Татьяна. Страница 15
— Оптическая иллюзия, — серьёзно подтвердила мама. — Ты почему расстроился?
— Так, ничего…
Он ещё раз с надеждой посмотрел на фотографию. Нет, всё правильно мама сказала. Если Бориса Ларисовна никакая не колдунья и не фея, то и спасти Елену Сергеевну она не сможет.
Что делать дальше, Юнька не знал. И это была катастрофа почище сахарного пола и Митькиной бабушки!
Глава 11
ДРАКА
— Что там? Дай! — закричал Петька Владимирский. Увидел же!
Но Юнька не дал. Петька хоть и большой, зато неуклюжий. Юркий Юнька при Борисе Ларисовне не стал драться, сбежал в коридор. Ребята следом выскочили. Окружили Лутикова:
— Ну давай, читай!
Юнька растерялся. Он надеялся разобрать записку в одиночку, а потом рассказать всем. Читать у Юньки получалось уже намного лучше, чем раньше, но всё-таки ещё медленно. Пока разворачивал листок, повторял про себя: «Только бы записка короткая была!» Но хоть листочек и оказался небольшим — от блокнота, — написано было много. Лутиков нахмурился, отвернулся от ребят и зашевелил губами. Зря он это сделал! Юнька только и успел, что прочитать своё имя, как подлый Петька вырвал у него записку.
— Отдай! — взвился Лутиков.
Петька рванул по коридору, но от Юньки так просто не убежишь. Пришлось Владимирскому в туалете спасаться. Юнька заскочил следом. Он и предположить не мог, что Петька там натворит! Владимирский обернулся, увидел Лутикова, заметался, а потом вдруг бросил бумажный листок в унитаз.
— Ты что делаешь? — оторопел Юнька.
От неожиданности он упустил то мгновение, когда записку ещё можно было спасти. Петька злорадно усмехнулся и нажал кнопку слива.
— Вот тебе!
Лутиков отмер и бросился на него с кулаками. Петька, хоть и был выше на целую голову, струсил и начал отступать к окну. Юнька молотил его кулаками и всхлипывал.
— Ты что сделал, дурак?! — с отчаянием кричал он. — Записку! От Елены! Сергеевны!
— Сам дурак! — пыхтел Петька. Ошалев от Юлькиного напора, он и не думал драться, только загораживался локтем. — А что ты их всегда находишь? Может, сам и пишешь эти записочки?
Лутиков даже остановился от такого обвинения.
— Ты что, совсем? — Юнька покрутил пальцем у виска. — Ещё Ника нашла в день рождения! Записки феи приносят! Как мы теперь узнаем, где Елена Сергеевна?
— Какие феи? — скривился Петька. — Мама сказала, никаких феев не бывает! Мама сказала: бросила вас учительница посреди учебного года!
— Бросила? — задохнулся Юнька. Губы предательски задрожали. — Елена Сергеевна бросила?! Да ты! — И он снова ринулся на Петьку.
Тот не удержался на ногах и упал, но тут же извернулся, повалил Юньку и прижал его к полу.
Лутиков извивался, но никак не мог освободиться и едва не плакал. Петька был большой и тяжёлый. Наверное, он совсем раздавил бы Юньку, но тут дверь туалета распахнулась.
— Владимирский! Лутиков! — громовым голосом произнесла Бориса Ларисовна. — Что вы здесь устроили?!
Трусливый Петька торопливо поднялся. Юнька вскочил и изо всех сил толкнул его. Владимирский снова едва не упал.
— Да что случилось, Юня? — Бориса Ларисовна схватила Лутикова за руку. — Что с тобой?
Она обняла его за плечи и заглянула в лицо. И тут Лутиков опозорился. Он уткнулся лицом в платье Борисы Ларисовны и разрыдался. Она растерянно погладила его по голове, и Юнька заплакал ещё горше.
В туалет заглянули ребята, но Бориса Ларисовна велела им вместе с мрачным Петькой возвращаться в класс, а Лутикова отвела на диван, который стоял в коридоре, и села рядом. Уже начался урок, и в коридоре было пусто.
— Возьми. — Бориса Ларисовна протянула Юньке платок. Он не взял, и тогда учительница сама вытерла ему глаза и нос. — Ну давай, — вздохнула она. — За что ты его?
И, неожиданно для себя, Юнька заговорил. Он задыхался, всхлипывал и путался, но рассказал Борисе Ларисовне всё. И про то, как нашёл записку, которую принесли феи, и про то, что натворил Петька. И как Владимирский сказал, что Елена Сергеевна никогда не вернётся, потому что их бросила. И что совсем никто не знает, как её спасти.
Наконец Лутиков выговорился и замолчал. Сгорбившись, он сидел на диване, как маленький взъерошенный воробей. Юнька уже не плакал, но горе всё ещё не давало ему дышать. Бориса Ларисовна тоже молчала и о чём-то думала.
— Ну вот что, — сказала она наконец, — дождись меня сегодня после занятий. А сейчас надо идти в класс. Слышишь, как ребята шумят?
Лутиков уныло поплёлся вслед за ней. До конца уроков оставалось ещё целых два часа. На перемене весь класс принялся пытать Юньку, успел ли он прочитать ну хоть строчку из записки, и он опять расплакался. Бориса Ларисовна попросила ребят оставить Юньку в покое, повела его умываться и строго сказала:
— Ну-ка, возьми себя в руки! Всего один урок остался. Потерпишь?
Бориса Ларисовна заглянула ему в глаза, и Юнька несчастно кивнул. Он не понимал, зачем ждать конца уроков. Отругать их с Петькой за драку можно и сейчас. Для того чтобы поругаться, Борисе Ларисовне никогда не нужно было какое-то особое время.
Но ругаться она не стала. После уроков Бориса Ларисовна попросила Лутикова подождать её в классе, а сама повела ребят вниз, к гардеробу. Она даже Петьку не оставила после уроков, только Юньку! Лутиков медленно собирал портфель. Он не ждал ничего хорошего.
Бориса Ларисовна вернулась в класс и принялась складывать вещи. Юнька недоумённо посмотрел на неё. Тоже домой уходит?
— Подержи мне пакет, пожалуйста, — попросила учительница и положила в него тетради. — Поможешь мне донести до дома?
Юнька хоть и удивился, но кивнул. Конечно поможет. Он всегда маме помогает. Вон какой пакет тяжёлый. А ведь Бориса Ларисовна намного старше мамы.
— Ну вот и хорошо. Иди скорее в гардероб, одевайся. Твоей маме я уже позвонила, она разрешила.
Юнька снова посмотрел на неё удивлённо. Что-то здесь не то. Никто из ребят домой к Борисе Ларисовне ещё не ходил. Может, потому, что она всегда в школе тетради проверяла?
Лутиков даже про драку с Петькой забыл и постарался одеться побыстрее. Хорошо, что кроссовки на липучках, а то бы вдвое дольше провозился!
Бориса Ларисовна уже ждала его у выхода. Юнька взял у неё пакет с тетрадями, и учительница ему улыбнулась. Лутиков даже моргнул от неожиданности, такая необыкновенная оказалась эта улыбка! Бориса Ларисовна сразу перестала быть похожей на старуху Шапокляк. Конечно, морщинки никуда не делись, но ведь они добрые! Как Юнька раньше этого не замечал?
Лутиков думал, что они пойдут пешком, но Бориса Ларисовна повела его на остановку. Автобус подошёл быстро, а вот ехали они очень долго. Неужели она так далеко от школы живёт? Наконец Бориса Ларисовна поднялась и кивнула Юньке: пора выходить.
Лутиков с интересом огляделся — в этом районе он ещё не был. Двор ему понравился — большой, с хоккейной коробкой посередине. Лёд, конечно, уже растаял, но зимой тут наверняка классно! Немного робея, Юнька прошёл за Борисой Ларисовной к подъезду. Пакет с тетрадями становился всё тяжелее и иногда касался земли. Тогда Юнька торопливо перехватывал ручку и поддёргивал пакет повыше. Он так старался не запачкать его, что даже по сторонам не смотрел и не увидел, как на третьем этаже открылось балконное окно. А Бориса Ларисовна увидела, махнула рукой и подтолкнула Юньку к подъезду.