Двойной писатель (СИ) - Волынец Олег Анатольевич. Страница 10

— Ничего себе скучная. Мирная жизнь такая, что на войне спокойнее, — воскликнул подполковник. — Все время что-то спешат делать. Мечутся, пытаясь понять, как лучше. А почти в самом конце война с Японией за Монголию. Не верится, что японцы на такое способны. Думаете, Перри так им помог?

— Не только он. У Японии много людей, много солдат, а страна бедная, Англии выгодно, чтобы Япония со всеми воевала. И доиграются, — пояснил Толстой, а сам думал "Вы бы слышали про Цусиму".

— Не знаю, не знаю, — сомневался Бернштейн.

— Как слабенько воевали красные против японцев, — заметил Голицын. — Хуже стали.

— Или наоборот. Об этом в четвертой книге, названия четвертой и пятой "Восточное полушарие меняет путь".

— Ждем-с.

— Вы еще вот что заметьте: урок Великой войны начала двадцатого века усвоили в полной мере, и все оружие делают у себя в стране. Даже разрабатывают все оружие по возможности сами. На худой конец покупают чертежи удачных иностранных образцов, — подметил служака.

— Ну почему, есть же пушки Обухова и винтовка Баранова, — сказал Бернштейн. — Но мы отстаем, к сожаленью.

— Да, и с этим надо бороться, — сошелся с ним во мнении Синицын. — И тут рассказано у вас про невероятный восторг от песни "Катюша". Несколько странные вкусы. Это от того, что мало офицеров дворянского происхождения?

— Да, потому. Вы ее слышали?

— Вживую не приходилось. Можете напеть?

— Да, разумеется, — и Толстой спел песню. Весь вагон молча слушал, и попросили повторить. Потом была еще и "Спят курганы темные" и "Темная ночь". Уже в Москве выпили по пару рюмок на прощанье.

Дома писатель взялся за "Восточное полушарие меняет путь". И работа закипела. Событий было много, о которых надо написать. Роммель захватил Египет, перед этим тайно, насколько было возможно, приняв пополнение пленными немцами, танками Панцер-3, Панцер-4 и Штугами, прочего тоже получил. После этого сменил флаг и бросил армию на Палестину. Советская армия вместе с болгарской и сербской собирались было ударить по Турции, но гордые османы не приняли боя.

Английский посол принял приглашение от турецкого президента как можно скорее посетить его, в приглашении было указано, что также приглашен и американский посол. Англичанин немедленно отправился к президенту и столкнулся с американцем в приемной. Переглянулись и, не задавая лишних вопросов, вошли в кабинет после слов секретаря "вас ждут".

Турок принял обоих очень вежливо, как и присутствовавшие министр обороны, премьер-министр и спикер парламента. После короткого обмена вежливостями президент сказал:

— Нам нужна военная помощь. Чем больше, тем лучше. Мы готовы хорошо заплатить. На что мы можем рассчитывать?

— Нас японцы вышвырнули с Филиппин. В Ост-Индии идут тяжелые бои между американско-австралийскими и японскими войсками. Потерпите хотя бы год, — вздохнул американский посол.

— Нас Пустынный Лис вышвырнул из Египта, и мы пока не можем с ним справиться. На переговоры тоже не идет. Лягушатники тоже начали войну против нас. Официальный повод это расстрел судов во французских портах, — сказал англичанин.

— Мы готовы рассмотреть вопрос о вхождении в состав Британской империи на льготных условиях в обмен на крупную и действенную военную помощь, — выложил турок главный козырь.

Англосаксы переглянулись, и британец спросил:

— Простите, что происходит?

— Нас вчера посетил представитель советского правительства, к тому же армянин, — при этом турецкий президент поморщился. — То, что он нам предложил, это оскорбление и унижение всей Турции, позорная капитуляция. За его слова следовало бы бросить в зиндан, но я не решился.

— Почему так важно, что это был армянин? — спросил янки.

— Четверть века назад мы уничтожили всех армян в Османской империи, всех, кто не сбежал. Потом и на территории армянской автономии в СССР порезвились. Два миллиона этих ишаков убили. А теперь нас призвали к ответу, требуют крови виновных, а их очень много. Виновных и степень их вины будут определять советские армяне. И Россия требует проливы, Болгария тоже хочет урвать кусок, а Греция хочет восточное побережье Эгейского моря. Требуют дать курдам свое государство, — как будто с кровью выдавливал из себя слова турецкий президент. — И с вами так будет. Думаете, они не знают про бойню ирландцев и индейцев? Придут и спросят. Как нас за армян. Думайте, господа. Не смею задерживать.

Далее Толстой писал о стремительном наступлении и наведении порядка в северной Африке и западной Азии. Еще написал о войне на Тихом океане, которая между Японией и США, о событиях в Китае. Писатель мучался, видя жуткие картины Второй Мировой войны и сопутствующие кровопролития, и концлагеря, но Лаптев говорил в голове "Надо, Лёва, надо. То ли еще будет. Будущее будет тяжелым". Да, он понимал, как понимал чувства советских советников в Японии, которые скрежетали зубами и терпели, видя жуткие вещи, творимые японцами. Да, пробовали удерживать от зверств, но получалось плохо.

Жуткая была схватка между великими державами, значительная часть Восточного полушария полыхала. Захват красной Россией Европы по сути убрал саму возможность новой кровопролитной войны в континентальной Европе. Британия попробовала бомбить, но потом пожалела. И Франция с СССР за спиной, да и Германией и т. д., стала воевать в колониях, и возобновилась война в воздухе.

Тем временем вышла книга "Европа в огне". Славянофилы и монархисты были в чудовищном замешательстве. Западнофилы и либералы бились в истерике, на все лады склоняя книгу. За границей истерия зашкаливала. Единственный, кто вступился за Толстого, был Джузеппе Гарибальди, под влиянием первых двух книг присоединившийся к Парижской коммуне. Выживший, кстати говоря. Сказал так: "Я своим опытом свидетельствую, что за мир надо воевать".

Зато Карл Маркс и Фридрих Энгельс были в первых рядах критиков. Первое впечатление Карла Маркса о книге дословно неизвестно, потому что один из свидетелей этой критики сказал, что слова Маркса были далеки от норм приличия как папуасы от белых медведей. Чуток придя в себя, оба философа коммунизма заговорили в стиле Геббельса, если не хуже. Несли, что мол, нужно полностью уничтожить славян, и что в книге правильно делал Бесноватый, что сжигал заживо в печах славян.

Бакунин, Огарёв и Нечаев подловили Маркса и Энгельса и избили до полусмерти. Надо сказать, что все трое, особенно Нечаев, не со всем были согласны с Львом Николаевичем, но правопорядки и идеологию СССР оценили довольно высоко. Идиотская вышла ситуация, когда анархисты избивают идеологов коммунизма за очень оскорбительные высказывания про коммунистическую империю. Оно того стоило. Шувалов и Александр Второй только покатывались со смеху с этого цирка в свободное от государственных хлопот время, коих хватало в связи с новыми идеями. Ну еще бы: такой раскол среди революционеров.

А в Москве и Питере гремели баталии не меньше. В конце-концов, чтобы прояснить ситуацию, в гости к Льву Николаевичу отправился корреспондент газеты "Московские ведомости". Выяснил много интересного. Все его взгляды можно выразить тезисами:

1) если монархия не справится с управлением страной, ее заменят наши якобинцы и справятся;

2) европейцы наши враги или вынужденные союзники;

3) царская Россия для рабочих и крестьян это не мать, а мачеха, и с этим императору надо что-то делать, пока есть возможность;

4) царь умный, но он вынужден учитывать мнение влиятельных дворян, в том числе глупых и жадных;

5) достойные дворяне станут частью коммунистического общества, недостойные умрут;

6) надо развивать быстрее Россию, особенно Сибирь;

7) Россия достойнее всех править миром, потому что она не занимается уничтожением народов, а ассимилирует их в отличие от той же Англии;