Отыгрыш (СИ) - Милешкин Андрей. Страница 18

— Решим, товарищ старший майор, — подумав несколько мгновений, уверенно сказал Одинцов, позвонил какой-то Нине Федоровне, а потом отрапортовал: — Все в порядке. По дороге в военторг заедем. Прикажу подготовить машину.

"Заодно и перекусить бы… хотя б и по дороге", — с тоскливой безнадежностью намекнул желудок.

— Не надо машину. Я тут персональной разжился. От эскорта бывшего командующего округом отбилась.

Годунов поймал себя на мысли, что невольно выделил голосом хлёсткое словечко "бывшего". Хотя де-юре Тюрин ещё командующий. "Наглеть — так наглеть", — в очередной раз приободрил себя попаданец-самозванец.

За те полчаса, что высокое начальство отсутствовало, водитель успел привести себя в подобающий вид, даже растерянности во взгляде поубавилось, и теперь с полным основанием мог именоваться сержантом Дёминым. Ориентируясь без подсказки, он за считанные минуты доставил товарищей командиров в военторг.

А вот Нину Фёдоровну впору было называть Ниночкой, прехорошенькая такая девчоночка лет двадцати, разве что старушечий пучок на макушке немного портил впечатление. Чуточку суетясь и самую малость смущаясь (не каждый же день являются покупатели столь высокого ранга!), она подобрала форму и собственноручно привинтила к краповому сукну петлиц посеребрённые ромбы, лучащиеся рубиновой эмалью.

Форма сидела непривычно. Да и вообще, поглядевшись в зеркало, капитан третьего ранга Годунов почувствовал себя ряженым. "Мало чести в том, чтобы нацепить чужие погоны!"

— Спасибо, — сказал он Ниночке, которая с вопрошающим выражением лица маячила у него за спиной, и понял, что голос прозвучал резковато.

— Товарищ старший майор… — несмело начала она. — У меня вопрос… если можно.

— Слушаю, — без особого удовольствия отозвался Годунов: у него самого сейчас крутилось в голове слишком много вопросов.

— Правда ведь, вы Орёл не сдадите?

— Сделаем все возможное, — уверенно ответил он.

Глава 8

29 сентября 1941 года, Орёл

"Сделаем все возможное…"

Немудреный ответ. Такие ответы дают врачи, когда прогноз совсем плох. И чиновники, когда попросту не хотят ничего делать.

А Ниночка, похоже, воодушевилась. Ну да ладно, надежда — подруга хорошая, случается, что и выручает. Как бы самому с надеждой задружиться, а? И не с малахольной какой-нибудь, а с такой, чтоб с первого взгляда доверие внушала и убежденность: все будет хорошо и ещё лучше! И чтоб имелись при ней хотя б минимальные резервы и некоторое количество боеприпасов… Только это уже получается портрет не надежды, а какой-то иной, более солидной, дамы. Сойтись с которой на короткой ноге вряд ли удастся. Твоей, Александр Василич, надежде, бледной, но решительной, впору, как в дурной киношке, бросаться с шанцевым инструментом и зверским выражением лица на танки. Хотя…

Подходил к концу "первый день попаданца". От усталости и обилия впечатлений вечевым колоколом гудела голова. Стоило бы передремнуть по дороге хоть четверть часа, авось в мозгах прояснилось бы. А сна — ни в одном глазу, наверное, по тем же самым причинам. Оставалось только в очередной раз позавидовать бесценному опыту товарища Штирлица.

Годунов вглядывался в темноту, пытаясь уловить приметы того Орла, который был ему знаком. Занятие, конечно, бесполезное, но сосредоточиться помогло. И очень вовремя — машина остановилась перед особняком, в стиле которого архитектор, наверняка умевший потрафить вкусам губернского дворянства, находчиво соединил помпезность и провинциальность.

Додавить последние рефлексии, и так уже вялые, как травленые тараканы, удалось аккурат в тот момент, когда со скрипом отворилась тяжелая дверь с кованой ручкой. За такой дверью должен был бы обнаружиться бодренький дворецкий, а не усталый дежурный, оживившийся только при взгляде на удостоверение.

А вот замначштаба округа подполковник Беляев, крепко сбитый кряжистый мужик лет тридцати пяти, удивления не выказал. Может, Одинцов его предупредил? Угу, ещё скажи — морально подготовил. Когда б успел? Если только перепоручил кому? Ну да ладно.

Интуитивно Годунов опасался таких вот ничему не удивляющихся… на языке крутилось "лиц при исполнении должностных обязанностей" с цепким взглядом чуть исподлобья (хотя, признаться, никогда не видел от них ничего плохого), и после обычных приветствий поспешил взять быка за рога, начальственным речитативом выдавая все то, что надумал по дороге:

— Товарищ подполковник, необходимо в кратчайшие сроки собрать командиров всех частей, дислоцированных в Орле, и всех начальников служб. И ещё… — Годунов вдохнул, готовясь с головой броситься в омут, — мне нужна ВЧ с генерал-полковником Ерёменко.

— Товарищ старший майор, ВЧ только в кабинете командующего округом, а он опечатан.

— Обстановка такова, что медлить нельзя. Вскрывайте кабинет, — приказал Годунов.

Его бабка любила повторять: "Снявши голову, по волосам не плачут". Маленький Санька сути не улавливал, воображая себе что-то вовсе несусветное. Потом, конечно, начал понимать. А вот воистину проникся только сейчас. И картинка получилась как раз-таки сюрреалистическая, с уклоном в хоррор.

Замначштаба, по-прежнему не проявляя (остается надеяться — попросту не демонстрируя) никаких эмоций, достал из монструозного, под стать моменту, сейфа ключ.

Сняв с аппарата ВЧ трубку, Годунов мысленно перекрестился — вот оно, первое серьезное вмешательство в историю… даст Бог — не последнее.

— Ерёменко у аппарата, — раздалось в трубке раньше, чем он успел морально подготовиться.

— Товарищ генерал-полковник, у аппарата старший майор госбезопасности Годунов. Я командирован в Орловский военный округ Ставкой Верховного Главнокомандования с целью инспектирования подготовки округа к обороне. Однако сегодня вечером командующий округом генерал-лейтенант Тюрин и начштаба округа полковник Пекарев покинули город и отбыли в северо-восточном направлении, — глубоко вдохнул. — В связи с отсутствием в округе централизованного руководства и в соответствии с полномочиями, данными мне Ставкой, я принимаю командование округом и Орловским оборонительным районом на себя.

Снова перевел дух. На том конце провода молчали. Хотелось верить, что к добру оно, это молчание. И надеяться, что командующий Брянским фронтом не сообщит в Ставку об этом разговоре, хотя бы до времени.

— Как я успел выяснить, сведения о составе и численности войск в округе, в частности о пяти артиллерийских полках, представленные вам полковником Пекаревым, не соответствуют действительности. И, самое главное, по сведениям, полученным из абсолютно достоверных источников… — ох, только бы Ерёменко не пришло в голову выяснять, что за источники такие! — …утром 30 сентября Вторая танковая группа противника нанесет удар на стыке 13-й армии и оперативной группы генерал-майора Ермакова. 24-й моторизованный корпус пойдет на Орёл, а 47-й моторизованный — в направлении Севск — Карачев — Брянск. У противника имеются подробные карты местности и нельзя исключать возможность использования им лесных дорог…

— Что в Орле? — резко спросил командующий.

— Насколько мне известно, сейчас в Орле всего около двух тысяч штыков. Мобилизационный резерв ещё предстоит оценить, но не думаю, что он велик. Если будет возможность, окажите помощь танками и поддержите авиацией, — бесцеремонное заявление, конечно, но вдруг что и обломится? — С нашими силами мы можем только героически погибнуть.

— Вот же Тюрин засранец, — оказывается, Ерёменко не просто молчал и думал, он ещё и проникнуться в полной мере успел. — Сбежал, сука, весь фронт с голой задницей оставил… — помолчал. — Будут тебе танки. Много не дам, но будут. Стрелковый полк дам, больше не могу…

Ерёменко прокашлялся, и в следующую пару минут Годунов узнал много нового, но малоценного в свете ситуации, требующей практических решений, о морально-психологическом облике командования округа и о перспективах развития взаимоотношений указанных лиц с рядом домашних животных и Хайнцем Гудерианом лично. Вряд ли что-то из услышанного допустимо было бы включить в мемуары. "Ты доживи ещё до мемуаров, — усмехнулся Годунов, чувствуя себя ну очень конкретным попаданцем. Комфронта не на пустом ведь месте реагирует столь экспрессивно. Попадись ему сейчас Тюрин, мог бы, наверное, и в рожу двинуть. В лучшем случае.