Трущобы Империй (СИ) - Панфилов Василий "Маленький Диванный Тигр". Страница 6

Новую одежду натянул поверх старой, так здесь нередко ходят — всё своё ношу с собой. Да и выбирающийся из припортового района оборванец с узелком одежды в руках, это прямо-таки призыв "держи вора". Старые башмаки с собой, это ещё куда ни шло, может в починку несёт или выиграл у кого в карты.

Места начали становиться всё более оживлёнными, судя по всему, баржа с зерном стояла вовсе уж в глухом тупике.

— Ты с какого судна? — окликнул его крепкий мужчина в подобии униформы, поигрывающий дубинкой.

— Уже ни с какого, — огрызнулся Алекс, демонстрируя досаду и злость. Охранник коротко, как-то визгливо рассмеялся и отстал.

Вест Индий Саут, — прочитал бывший студент название, и в памяти всплыла информация, что это такой док, и что доки вообще-то охраняются. Пусть даже охраняют они не столько подгулявших моряков от грабителей, сколько стоящие там суда от налётов речных банд… Но сам факт крепко напугал парня.

Завалившись в едва ли не первую попавшуюся ночлежку для моряков, заплатил за спальное место. В комнате ночевало человек двадцать, отчаянно воняло немытыми телами, перегаром и газами из кишечника. Но в работном доме успел привыкнуть немного к такой обстановке, разве что вони поменьше, всё-таки там мылись раз в неделю, пусть и под холодным душем.

Скинув на пол засаленное тряпьё, кишащее вшами, Алекс улёгся на деревянные нары, отполированные многими поколениями моряков и бродяг, подгрёб к животу трофейные ботинки и свернулся калачиком.

От недавних событий его ощутимо потряхивало, но сейчас — спать… Глаза закрылись и Алекс погрузился в сон, неглубокий, наполненный кошмарами. Родные, оставшиеся в двадцать первом веке, работный дом, убитый… всё смешалось в причудливую, но очень страшную фантасмагорию.

Глава четвёртая

Проснулся от того, что пытались потихонечку забрать прижатые к животу запасные башмаки. Резко распрямившись, Алекс врезал вору локтем в челюсть, тут же вскочил и добавил ногой по голове пожилому бродяге, заваливающемуся назад. Проснувшийся народ с интересом комментировал происходящее, ругался что разбудили, продолжал спать… По местным понятиям обыденная сценка, не стоящая особого внимания.

Выкинув за дверь неудачливого вора и наградив того пинком по копчику на дорожку, снова лёг на нары, тяжело дыша. Усталость не ушла, но спать больше не хотелось. До самого утра парня мучили кошмары наяву: полиция, дружки убитого, сам факт убийства… И снова — мать, брат с сестрой, кузены… Он никогда их больше не увидит.

Никаких больше тусовок с друзьями и приятелями, походов по клубам, зависаний в интернете, спортивных состязаний и КВНа. У него нет будущего.

Пусть цели Алексея Степановича Кузнецова и не отличались масштабностью, но это именно цели, а не мечты. Выучиться, найти достойную работу, хорошую девушку… А теперь что? Смерть от сифилиса к тридцати годам? Перитонита? Воспаления лёгких?

Даже если и нет, то годам к пятидесяти он станет дряхлым стариком с кучей болезней, регулярно нажирающимся дрянной выпивкой в ближайшем баре и развлекающим собутыльников нелепыми рассказами о самолётах и интернете.

Такая же дряхлая старуха-жена, воняющая помойкой — бедняки не моются! Дети, в лучшем случае едва грамотные и работающие по четырнадцать часов в день, шесть дней в неделю.

— Не хочу, — тихонечко сказал он, — лучше умереть.

Парня снова залихорадило, нервное напряжение после убийства как будто обновилось. Снова и снова он переживал этот момент — замах ножом, хруст камня по виску…

Алекс с ужасом понял… и принял наконец, что налёт цивилизованности начал с него слезать. Убийство перестало быть чем-то табуированным, едва дело коснулось его жизни. Да, убил того моряка он не специально, но… сожалений особых не появилось.

Сейчас в нём боролась не столько совесть, сколько банальное опасение за собственное благополучие — вдруг найдут убийцу? Вдруг найдётся свидетель? Страх боролся с остатками воспитания, а сожаление… не пришло.

К аборигенам проснулось странное отношение, будто они не живые. Ходячие пластмассовые куклы, ожившие марионетки. Люди, чьи кости давным-давно истлели в гробах.

Позже это уйдёт, но не до конца. Алекс перестал быть человеком двадцать первого века, отбросив вбитые в подкорку нормы морали. Но и человеком девятнадцатого века, опирающимся на нормы христианской морали, он так и не стал.

К чему приведёт эта эволюция… или деградация, попаданец не исключал и такого варианта… он пока не знал. Но зато понимал, что если надо, он сможет убить. Снова. Просто ради того, чтобы сытно есть и спать в тепле.

Пережитый катарсис помог справится с душевными переживаниями, но взамен вогнал в странную апатию почти на две недели. Благо, денег на ночлежку и более-менее пристойное по трущобным меркам питание, хватало.

Местные Алекса особо не трогали — высокий по меркам девятнадцатого века рост и продемонстрированная решимость защищать своё имущество, подействовали. Хотя пожалуй, большую роль сыграло отсутствие денег… Попаданец на следующий день оплатил своё пребывание и питание в кабаке-ночлежке загодя, отдав заодно и запасные башмаки.

Свидетелей, видевших, как он выгребает мелочь по карманам, хватило — народ понял, что кроме старой одежды брать с него нечего. Нет, если бы он сунулся в глубь доков или ввязался в одну из азартных игр…

Десять дней Алекс только спал, ел, валялся целыми днями на нарах или сидел в кабаке, не заказывая выпивку. К трезвому образу жизни относились с пониманием, среди обитателей дна хватало запойных, не способных остановиться самостоятельно. За одного из таких запойных и принимали бывшего студента — вид у него соответствующий.

Однажды утром он как будто очнулся. Не сказать, что тело переполняла энергия и радость, но снова хотелось жить. Уже что-то.

Привычно почесавшись, Алекс впервые за много дней вышел на улицу. Под небольшим дощатым навесом стояла группа аборигенов, дымя табаком.

— Здоров, парни, — старательно имитируя немногословного кокни, сказал попаданец.

— Очухался? — Доброжелательно поприветствовал его Сэм, один из наиболее симпатичных завсегдатаев ночлежки, немолодой моряк, переживающий период между увольнением с одного судно и наймом на другое.

— Бормотуха, она такая, — поддержал разговор Фред, солидно дымивший старой обгрызенной трубкой пятнадцатилетний оборвыш, проигравшийся недавно в карты, — не токмо мозги вышибить может, но и всю душу вынет, зараза. Токмо и без неё никуда.

Сказав это глубокомысленное замечание, он смачно харкнул зеленоватой слюной, метя в проходившего неподалёку крысёныша. Попал, что выдало немалый опыт в подобных упражнениях.

Алекс кивнул, подтверждая догадки, и скривился от выглянувшего из облаков солнца.

— Да ты как вомпер, — засмеялся один из малознакомых моряков, — от солнца чуть не волдырями идёшь!

Постояли, посмеялись, переждали закончившийся наконец дождь и разошлись в поисках работы. Поиски предполагали обход местечек, где можно встретить брата-моряка.

Подобной работы в Британии предостаточно, но вот условия… Где-то капитан славится патологическим нежеланием отдавать заработанное, штрафуя за всякую мелочь, где-то излишне скор на кулачную расправу. Жалование, условия содержания… опытные моряки знали, на какие суда лучше не соваться.

Всякое бывало, особенно если брюхо подводит, но на многие суда нанимались только опустившиеся алкоголики, юнцы и те, кого вербовали ударом по голове или посыпанным зельем в выпивке.

Британские суда, наиболее многочисленные, пользовались самой дурной славой. А самой доброй — суда САСШ, где перебои с жалованием встречались ничуть не реже, чем на судах других стран, но условия содержания отличались самым положительным образом. По крайней мере, кормили там пусть и без изысков, но очень сытно, достаточно вкусно и по возможности свежими продуктами. Что ещё нужно неприхотливому моряку?