Мой снежный цветок (СИ) - Шерстобитова Ольга Сергеевна. Страница 3

Я поднялась, подошла к нему, решив, что терять мне нечего. Лучше умереть, чем вернуться ни с чем. Положила руку ему на грудь, чуть сдвинулась, уткнулась ухом.

— И как это понимать?

— Проверяю, есть ли у вас сердце, — ответила я.

Ринсир отцепил мои руки, чуть наклонился, а потом… Я не поняла, откуда взялась метель. До этого в лесу было тихо и невероятно сказочно и красиво. Я помню искрившийся снег на капризницах-елках, чуть поскрипывающий — под ногами. А тут — метель! Рухнула с небес, спрятала мир в белизне, закружила в водовороте, в центре которого оказалась я с правителем драконов. И меня… не коснулась, что странно!

Но моя сила отозвалась на эту игру ветра и снега сразу же, потянулась, расправила крылья… И я оказалась прижата к Ринсиру. Как это произошло, почему — не осознала. Просто миг — и мои руки обнимают его за шею, а ноги закинуты на бедра, а сама я всем телом крепко к нему прижалась.

Пламя пронзило горло, поползло по позвоночнику, добралось до сердца… Я охнула от жара, выгнулась и встретилась с темным взглядом владыки драконов. Мир разлетелся на снежинки, остался где-то там, за спиной. А вот мужчина, тот, кого неожиданно признала моя сила, остался.

Суженый.

Страх затопил сознание, обрушился вместе с метелью, заполнил каждую мою клеточку. Не выдохнуть. Не вдохнуть.

Суженый.

Не слово, а стрела, пущенная в сердце.

Суженый…

Я никогда не верила, что существуют истинные пары. Половинки, созданные друг для друга. Считала выдумкой. Сказкой, в которую так хотелось верить людям. Ведьма подходит к выбору мужчины более реалистично. Я это видела. Я это знала. Я когда-нибудь сама решилась бы на этот шаг…

Ведь любовь — это больно. Она душу разорвет на тысячу частей, выжжет, что и пепла не останется. У моей мамы случилось так. И это привело ее к смерти. А я… я обжигалась о чувства столько раз… И все равно, обжигаясь, сейчас смотря в темные омуты глаз моего дракона, хотела гореть…

Суженый. На деле это означало, что выбора мне не оставили. Либо он, либо… смерть. Боги умели шутить. Видимо, на небесах им было скучно. Вот и развлекаются, как могут. Играют судьбами, переплетают.

Я не хотела умирать. Я отчаянно хотела жить, быть счастливой, парить и… остаться свободной. Но это было несовместимо.

Метель стала злее, будто ее подпитывала моя сила. Я сопротивлялась. Отчаянно. Остро. До побелевших пальцев, сжимавших камзол на его плечах. Ринсир, тоже явно осознав происходящее, замер и тяжело дышал. Если и он, и я не сдадимся, есть шанс. Есть…

Он обжег мои губы своими. И не оставил мне ни единой мысли, ни единого шанса на сопротивление. Не дал этого маленького выбора… Все решил за нас. Поцелуй был нежным, сладким, горячим настолько, словно я тонула в огне. И не было сил и желания сопротивляться. Лишь обжигать в ответ и отдавать, делиться и сходить с ума.

Ринсир отпустил первым, тяжело задышал и посмотрел на меня.

— Лучше бы вы меня испепелили, владыка, — прошептала я.

— Нас друг другу дали боги, Вероника. Айлире… Снежный мой цветок.

— Отпустите. Не ваша я. Не ваша! — вскрикнула, отчаянно сгорая от желания прижаться к мужчине еще сильнее.

Что за любовь вы выдумали, пресветлые боги? Она хуже наваждения и проклятия.

Бежать! Быстро, далеко и без оглядки!

Но куда?

— Даже не думай, — прочитал он мои мысли. — Догоню. Найду. И спасу.

— От кого? — прохрипела я.

— От тебя же самой.

Я вспыхнула, пытаясь прийти в себя, осознать. Принять и смириться с происходящим не получалось.

Метель бушевала. Бросала пригоршни снега, пела и расправляла крылья, шептала о чем-то страшном. И по-прежнему меня не касалась. Лишь изредка падали на лицо и волосы снежинки, таяли… Им тоже было жарко. И они умирали, как умирала сейчас я.

— Почему ты молчишь?

— Жестокий кровожадный дракон и… спасу? — не удержалась я от ехидства, чувствуя, как бешено колотится сердце.

Любовь не может быть такой. Не должна.

Но кроме этих манящих губ, пылающего внутри огня и желания задержать это мгновение, ничего не оставалось.

Почему же так сильно? Почему так остро? Почему… со мной? И почему так?

Драконы не любят ведьм. Хотя, если быть честной, нас, ведьм, вообще никто не любят. Опасаются, избегают, и… случись какая беда, отправляются за заветными зельями. Люди так устроены. Мир.

— А может, сменишь мысли с «кровожадного и жесткого дракона» «на самого желанного мужчину»? — прохрипел он и проложил дорожку из поцелуев по моей шее.

Я вспыхнула, закусила губу.

Он снова меня поцеловал. С какой-то отчаянной нежностью. Бережно и ласково. И это никак не вязалось с образом властного владыки. И пугало не меньше непрекращающейся метели.

Откуда она взялась? Неужели я призвала? Так нет у меня такой силы.

— Я знаю, ты наслушалась о драконах… У вас в королевстве мы на особом счету.

— То есть пару месяцев назад вы Налину дотла не сожгли? — поинтересовалась я. — И лес, где обитают мавки, не заколдовали? Ведь и зимой, и летом, стоит неживым, замершим хрусталем.

Ринсир вздохнул, заглянул в мои глаза.

— У нас очень редко рождаются дети, мой снежный цветок. Очень редко. Мы, драконы, живем долго. Для нас ребенок — высшая драгоценность. И вот скажи мне, ведьмочка, что я должен был сделать с теми, кто похитил семнадцать наших детенышей и посадил их в клетку для потехи, заблокировав способности к обороту? Вот что?

Я уставилась на него. В темных омутах билось незнакомое пламя. Про похищение я не слышала, о причинах, разрушенной до основания Налины, ходили самые разные слухи. Но город, превращенный за пару часов владыкой драконов в пепел… Я не была там, не видела. И представила детей, маленьких испуганных дракончиков, желающих вернуться к маме. А потом созналась:

— Я бы тоже там все испепелила.

И глаза закрыла. От ужаса. Я только что согласилась с драконом, оправдала убийство.

Суженый…

Я уже чувствую его иначе. Не чужаком и незнакомцем.

Суженый… В этом слове столько для меня таится. И желаемого, и запретного. И не слово — приговор.

Ринсир снова обжег поцелуем, остановился.

— Лес расколдовать не могу. И мавок отогнать тоже. Это защита от всех любопытных.

— Вы что-то там прячете? — нашлась я.

— Источник магии. Он время от времени перемещается. И если ты закончила выпытывать у меня тайны, мой снежный цветок, давай отправимся во дворец. Ты, полагаю, замерзла.

И реальность происходящего вдруг обрушилась на меня, придавила тяжестью. Я дрожала, пыталась выпутаться из его рук, так крепко и уверенно меня обнимавших.

— Понятно, легко и просто не получится. Ну что ж… К этому я был готов.

Владыка вздохнул, но не отпустил, все еще прижимая к себе.

— На каких условиях ты согласишься не губить наши жизни, а попробовать построить со мной отношения?

Что? Я ослышалась? Он что, собрался со мной, ведьмой… Он…

— Ни на каких, — выпалила я и снова закрыла глаза.

Жар внутри только рос, обвивал меня лозой, кололся… И ведьминская суть откликалась на каждое движение Ринсира. Даже на его взгляд.

— Зачем тебя ко мне отправил Арлетар?

Я поежилась, вздохнула.

— Отпустите, пожалуйста.

Он послушался, поставил меня на землю и покосился на бушевавшую метель. Она крепчала, пела все сильнее, звала за собой…

— Я пока не в состоянии взять под контроль силу.

Так это он выпустил вьюгу?

— Жду твоего рассказа, айлире. Я понимаю, наше знакомство состоялось не так, как хотелось бы. И признание пары…

Он выдохнул, полыхнул лазурью во взгляде, неожиданно тепло улыбнулся.

— Не сердись, что все вышло так, мой снежный цветок.

Знатно его приложило, что тут скажешь. И от мягкости в его голосе хотелось спрятаться еще больше, чем от рыка. Она несвойственна драконам.

Так же как любовь к детям. Бескорыстная помощь. Поиск компромисса. Зачем он тогда его мне предлагает? И что в сказках о драконах ложь, а что — нет?