Скрытые чувства - Эльденберт Марина. Страница 10

— Ты о такой работе говоришь?

— Ну все! Ты меня достал!

Отпихнула Ната в сторону обеими руками и прошла в спальню. Только приняв душ и переодевшись в домашнее, вернулась на кухню, застукав там братца, с сосредоточенной мордой вертящего в руках смартфон. К тому же теперь я слышала его эмоции: вина и растерянность. Вот только прощать Ната так быстро не собиралась.

— Ну? — спросила с вызовом.

— Я все исправил. Точнее, исправлю в понедельник.

— Надеюсь, проблем у тебя не будет?

— Нет, — покачал он головой. — Меня не успели отчислить, это так быстро не делается. Я договаривался, чтобы документы прислали мне почтой.

— Куда? На отцовскую ферму? Ха-ха-ха.

Я закатила глаза и полезла в холодильник. Нужно было позаботиться о себе и об этом обалдуе. Собеседование и подготовка всех нужных бумаг заняли прилично времени, так что обед я благополучно пропустила, поэтому хотела есть. Зверски!

— Это правда нормальная работа? — серьезно поинтересовался Нат.

— Правда, — кивнула я.

Пришлось сжалиться над ним и, пока готовила ужин, рассказать подробности. Про контракт с Берговицем, про новую работу и про то, что у меня теперь есть виза и целый месяц испытательного срока.

— Если не облажаюсь, то вообще не нужно будет заморачиваться с визой.

— А если не получится?

Ну точно лакшак!

Я швырнула лопаточку в сковороду, на которой обжаривала мясо и овощи, и повернулась к нему:

— Слушай, я не для того стольким рисковала, а потом так долго шла к этому, чтобы вот так просто сдаться. Хочешь домой в Тариту? Валяй. Только без меня. Потому что я не желаю сидеть взаперти до конца своих дней и разговаривать лишь с ветрами Тихих холмов.

Нат побледнел и плотнее сжал губы, чтобы потом выдавить: Прости, Лил. Ты права. Но я ведь хотел сделать как лучше. Ты многим пожертвовала ради меня.

Хотела ответить, что жертвенность здесь ни при чем. Вернись я в прошлое, без раздумий поступила бы так же, как поступила, но вместо этого сказала другое:

— Когда захочешь позаботиться обо мне в следующий раз, будь другом, не ломай собственную жизнь. Это не сделает счастливым ни тебя, ни тем более меня.

Брат кивнул и слабо улыбнулся. Я улыбнулась в ответ и добавила уже миролюбиво:

— В конце концов, у меня будет время, чтобы подумать о других вариантах. На всякий случай.

Нат моей радости не разделял. Я чувствовала все оттенки его сомнений.

— То есть ты будешь нянькой? — не унимался он.

— Не нянькой, — поправила я. — Помощницей.

— Какая разница? Она наверняка из этих «золотых» детишек, которые считают, что им все можно.

Я приподняла бровь:

— Что ты имеешь против «золотых» детишек?

— Успел с ними пообщаться во время учебы. — Брат сложил руки на груди. — Хватило на целую жизнь вперед.

С детьми богачей я не общалась. По правде говоря, весь мой опыт общения с детьми ограничивался воспитанием Ната. Но…

— Я работала с самыми разными боссами, и некоторые были хуже детей. Так что с одной девчонкой точно справлюсь. К тому же мне только предстоит знакомство с ней, ведь собеседование проводил ее отец.

Воспоминания о случившемся в кабинете Берговица вспыхнули с новой силой и как-то совсем не вовремя. Жар его ладоней, мурашки по коже от хриплого голоса, жесткая линия губ… Интересно, он вообще улыбается?

— Ай! Чтоб тебя!

Я отдернула руку от сковороды, быстро подтянула рукав и сунула пострадавшую конечность под холодную воду. Надо же было так замечтаться! Да еще о ком?

Занятая самобичеванием, пропустила момент, когда Нат вскочил со стула и метнулся ко мне:

— Нужно обработать мазью после ожогов… Где твой блокатор?

Лакшачье дерьмо!

Совсем забыла про браслет, который остался у Берговица. Как теперь выкрутиться? Отмазка, что я его потеряла, звучит донельзя глупо. Тем более что Нат уже давно не ребенок, который верил во все придуманные мною сказки. Я бы сама не поверила, если бы кто-то совсем недавно пытался убедить меня, что я добровольно сниму браслет.

— Это одно из условий контракта, — сказала правду.

Удивление брата сменилось сначала тревогой, а затем гневом.

— Ты же говорила, что больше не станешь использовать дар!

— Я тоже так считала.

— Тебе от этого плохо!

— Неправда! Я просто предпочла его не развивать и, возможно, была не права.

Мы столкнулись взглядами в молчаливом сражении.

— Ты же не сегодня об этом узнала? Об этом требовании? — От брата теперь разило обидой, а еще болью. Такой настоящей, искренней, что мне самой стало не по себе.

— Нет.

По лицу Ната прошла судорога.

— Знаешь, в Тарите мы по крайней мере были друзьями и рассказывали друг другу обо всем! — выпалил он.

А потом развернулся и вылетел с кухни.

Хлопнула входная дверь.

Только воспоминания об этом разговоре и омрачали мое первое рабочее утро. Нат не вернулся в субботу, не пришел мириться и в воскресенье, не звонил. Но я решила дать время ему, а заодно и себе. Это не первая наша ссора и точно не последняя. Как и не единственная моя тайна.

Мне просто необходимо было свыкнуться с ощущением прикосновения к чужой жизни.

Впервые я узнала о своем даре рядом с Беглецом. Просто почувствовала странные, совершенно несвойственные детям эмоции: безнадежность пополам с тоской и глухую ярость загнанного зверя. Я тогда испугалась не меньше, чем когда впервые увидела киронца, прибежала домой и целую ночь ворочалась в постели, не сказав о случившемся даже Нату. На следующий день все повторилось, разве что чувства стали ярче, я подумала, что схожу с ума, и испугалась еще больше. Шутка ли — сойти с ума в девять лет!

Рядом с родителями ничего подобного я не ощущала, поэтому я начала реже бывать у Беглеца. Но совсем с ним не встречаться не могла, он тоже был моим другом. Однажды киронец спросил у меня напрямик, почему я его избегаю, и мне пришлось во всем признаться.

Так я узнала, что происходящее со мной — нормально. Что жители Тариты почему-то особенно одарены такими способностями (и почему от родителей сложно что-то скрыть). Именно тогда Беглец предложил мне развивать дар, рассказал, как закрываться от чужих эмоций или, наоборот, по желанию читать их. Мне это нравилось наравне с изучением киронского.

Позже я узнала, что в Кироне всем людям со способностями присваивают определенный уровень, с первого по десятый. И что лучше не показывать истинную силу (на этом особенно настаивал Беглец), чтобы избежать неприятностей и лишнего внимания. Потому что мои способности оказались выше среднего.

Гораздо выше.

Подростком я развила дар до девятки.

Сейчас не уверена, что осталась на том же уровне. Все, что не используется, со временем атрофируется, но мои способности были по-прежнему со мной.

Поэтому воскресенье я целиком посвятила упражнениям по контролю. Закрываться, когда нужно, отделять эмоции одного человека от чувств другого (ради этого я прогулялась по набережной и заглянула в парочку магазинов) и от собственных. Иногда получалось, иногда нет, поэтому в конце дня я чувствовала себя совершенно измотанной и нереально уставшей.

Нат прав отчасти: мне становилось плохо не от самого дара, а скорее от того, что я его постоянно сдерживаю. Беглец говорил, что нужно пропускать способность через себя, но как только я пыталась сделать это, голова начинала раскалываться, а сама я срывалась на слезы или смех.

В общем, я предпочла использовать дар на «минимальном режиме», закрываться даже от поверхностных чувств и избегать сильных эмоций. Вот только Берговиц хотел от меня совершенно иного и, как я уже узнала, прекрасно мог распознать любую ложь. Он будто видел меня насквозь, разгадал сразу, поэтому и дал эту работу.

Ну или все гораздо проще — остальные претенденты на должность не обладали достаточным профессионализмом. Звучит сомнительно, учитывая, что выбирал Берговиц секретаря для любимой дочери.

В том, что Фелиса — любимая дочь, я не сомневалась. В отличие от собеседования, к которому оказалась совершенно не готова, к знакомству с новым боссом я подготовилась основательно. Все свободное время если не тренировалась, то выходила в Сеть и читала, читала, читала про семью Берговиц. И прочитала все, что смогла найти.