Скрытые чувства - Эльденберт Марина. Страница 3

Решено! Если мне позвонят из «Камрин-Берговиц», то куплю себе платье от «Гастенс».

Может, решение было наивным, но оно придало мне сил. Оказавшись дома, снова вылезла в Сеть и посмотрела другие вакансии. Тут же еще раз убедилась, что Крон прав: объявлений бездна, но все, что мне подходит, имеет приписку «для киронцев». Правда, когда я впервые оказалась в Уне, у меня не было ни образования, ни опыта работы, я ничего собой не представляла.

И справилась! Я справилась. Значит, справлюсь и в этот раз.

Поэтому на всякий случай везде разослала резюме и принялась за уборку. Домашние дела позволяли куда-то деть энергию и убить время. Так было с самых юных лет, когда мать заставляла целиком убирать наш дом. Тогда приходилось надраивать деревянные полы крайне осторожно, чтобы не загнать в ладони заноз, и стирать белье вручную в огромной лохани, из-за чего кожа на руках сморщивалась и шла пятнами. Хотя моя однокомнатная съемная квартира куда меньше родительского дома. На полу здесь кафель (когда-то это было моим обязательным условием для съемного жилья в Кироне) и всего лишь два окна, зато стирает за меня машинка. Бытовая техника вообще неотъемлемая часть жизни современной женщины.

Пусть эта квартира мне не принадлежала, она давно стала для меня домом, гораздо более уютным, чем семейная ферма в Тарите. Я сама выбирала мебель (широкую кровать, гардероб и напольное зеркало) и милые мелочи вроде серебристого тюля, белоснежных покрывал с цветочной вышивкой, ярких подушек и фотообоев во всю стену. На них был изображен Западный мост в лучах восходящего солнца — символ моей свободы.

Когда я впервые вырвалась из Тариты, то была немыслимо, просто невообразимо счастлива. Потому что там чувствовала себя чужой, зажатой в рамки. Я отчаянно не хотела, чтобы мы с братом провели жизнь в месте, где до соседей несколько часов езды. Ни развития, ни надежды на нормальное будущее. И единственная связь с большим миром — радио (телевидение отец не жаловал) и телефон. Не смартфон, а общий на весь дом, на случай, если понадобится вызвать ветеринара.

Правда, моей связью с миром стал Беглец.

Сейчас наша встреча казалась смешной и нелепой: пожалуй, мне до сих пор стыдно за тот случай. Мне тогда было девять, а Нату — шесть. Мы пасли лакшаков и ушли далеко от дома, но знали, что нам ничего не грозит: поблизости не то что хищников, даже соседей не водилось. Валялись на траве и смеялись. Поэтому когда за нашими спинами, заслонив солнце, вырос двухметровый монстр (лысый, покрытый блестящей и светлой чешуей, с огромными копями), истошно завопили и дали деру.

Кто же тогда мог знать, что я встретила первого в своей жизни киронца? В Тарите других рас не было.

Родители задали нам с братом трепку за то, что бросили стадо (хотя с последним ничего не случилось, черно-белые лакшаки разбрелись по долине, пришлось целый вечер их собирать, слушая недовольное пофыркивание парнокопытных), а потом популярно объяснили, кого мы встретили, и приказали не приближаться к чужаку. Возможно, не запрети они мне этого, я бы сама не стала искать встречи с киронцем, но во мне горели бунтарский дух и детское любопытство. Поэтому каждый день мы с Натом уходили все дальше, даже придумали игру «Выследи ящера». А когда «выслеживали», то со всех ног бежали обратно домой и полночи не могли уснуть, взбудораженные и счастливые.

Киронец жил ближе к лесу, в деревянном доме, скорее напоминающем сарай. Однажды мы туда даже забрались, но не нашли ничего интересного. Кроме самого ящера, который ждал нас во дворе. Не знаю, чего мы с Натом боялись сильнее: того, что он нас сожрет, или того, что выдаст родителям, которые выпорют, а потом посадят под замок до конца короткого лета. Но он не выдал и даже не ругался.

При ближайшем рассмотрении киронец оказался гораздо больше похожим на человека, чем на первый взгляд. С толку сбивали чешуя, темные рисунки на коже и когти. А еще глаза — они были черные, как сама Бездна.

В тот раз мы не стали от него убегать.

Киронец знал наш язык. Рассказал, что он ученый и что изучает таритские земли, но я не слишком в это верила. Кого вообще могли заинтересовать Тихие холмы? Только тех, кто здесь родился, и тех, кто хотел спрятаться. Поэтому я и назвала его Беглецом. Тем более что своего имени он так мне и не открыл.

Тогда я многого не знала, в частности о том, что та встреча изменит мою судьбу. Но жизнь в Тарите, а после переезд в Кирон научили меня, что все сложности можно преодолеть.

Как бы тщательно я ни терла поверхности, через час с уборкой уже закончила. Проверила почту, убедившись, что чуда не случилось (читай отклика на резюме не пришло), и решила сбегать в магазин, который располагался через дорогу. До гипермаркета с огромным ассортиментом ему далеко, но все необходимое найти можно. Все равно сегодня я собиралась зайти сюда после работы.

Молоко, яйца, свежие овощи и ягоды перекочевали в корзинку. Вечером на единственной кассе случался аншлаг, выстраивалась длинная очередь, но сейчас я встретила там лишь свою соседку Ору. Она была родом из Ларин, южной страны, которая поставляла в Кирон фрукты и рыбу. Пухлые губы, острые скулы и раскосые глаза вкупе со смоляными волосами, которые Ора всегда собирала в высокий хвост, и стройная фигура не оставляли мужчинам ни малейшего шанса пройти мимо и не засмотреться на яркую внешность девушки. Кассир, совсем еще мальчишка-ящер, не стал исключением. Он откровенно завис, уставившись на ларийку, что-то яростно ему доказывающую.

— У вас на фрукт-борри одна цена, а в чеке указана другая! — Она ткнула пальцем в дисплей, на котором высвечивался список покупок.

Единственным явным недостатком Оры был очень высокий, я бы даже сказала визгливый, голос. Особенность всех ларийцев, говорят, что они могут даже убить своим криком (при нужной тренировке).

— Это цена за десять буллов, а в чеке — за целый фрукт…

— Но я же не могу купить половину! Это обман.

Кассир так покраснел, что сам стал похожим на фрукт-борри.

— Нет, что вы. Там ведь внизу написано…

Да хоть нарисовано. Ора не умела читать по-киронски, поэтому ориентировалась по цифрам.

— Я заплачу столько, сколько указано на ценнике, не больше!

— Но у нас фиксированная цена…

— Мне плевать!

И даже спустя три месяца жизни в Уне пыталась торговаться, как принято у нее на родине. Так что такую картину я видела часто. Обычно место за кассой занимал Райр, тоже ларийец (только, в отличие от Оры, он жил здесь давно), и он мог быстро все объяснить даже самому дотошному клиенту, но его не было. Как и большинство мигрантов, он не вышел сегодня на работу.

При этой мысли я помрачнела.

— Привет, Лилиан! — поздоровалась соседка, увидев меня.

— Привет.

— Никак не привыкну к этим ценам, — пожаловалась она. — В Ларии фрукт-борри стоит гораздо дешевле.

— Возможно, потому что там они растут, — предположила я.

Всеобщей любви к сладковато-кислому мясистому фрукту я не разделяла, поэтому от его завышенной цены мне было ни холодно ни жарко.

Ора вытащила из стильной миниатюрной сумочки пару купюр и наконец-то вручила изрядно вспотевшему от волнения кассиру.

— Ну да ладно. — Она смущенно улыбнулась. — На праздник можно.

— Какой праздник?

Теперь от смущения не осталось и следа: Ора улыбнулась так, что обнажила крупные заостренные зубы.

— Я вышла замуж! — Соседка гордо продемонстрировала мне спиралевидное кольцо на указательном пальце. По киронскому обычаю оно обвивало фалангу, словно змейка. Что говорило лучше всяких слов: избранник Оры — киронец.

— Поздравляю, — сказала я. — Тебя и Гаса.

— Нет, это не Гас. Его зовут Барнс, мы познакомились на прошлой неделе, на сайте «Найди любовь точка ки», но оба сразу поняли, что это судьба. Все благодаря этому закону! — взвизгнула соседка. — Я сказала, что исчезну из страны и из его жизни, и это сработало.

Ора продолжала размахивать рукой с кольцом и громко радоваться своему счастью, а я заставляла себя вежливо улыбаться. Потому что для меня это было странным и нереальным. Не представляю, как это — выйти замуж за мужчину, которого знаешь всего неделю. Но я — это я, мне вообще сложно сходиться с людьми.