Поизмятая роза, или Забавное похождение Ангелики с двумя удальцами - неизвестный автор. Страница 13

Войско двинулось опят в поход к Тулузе, куда Император со всем двором своим уже прибыл. Императорская армия увидев, что они уже приближаются, стала в ружье в надлежащем порядке. Солдаты восклицаниями своими свидетельствовали великое удовольствие о прибытии двух славных Рыцарей. Тут слышны были безпрестанно похвалы приносимый им и Ангелике. Какия прелести! закричали все в один голос, воте знаменитая их во время миру победа!

Карле великий обнял Рыцарей с особливым восхищением. Долго лишался я удовольствия любезные мои друзья вас видеть, говорил он им, но наконец вижу вас готовых к защищению своего отечества, веры и Императора. Во всем дворе поднялся шум об Ангелике, ее хвалили и удивлялись ей явно. Императрица посадила ее с Княжною Имою и обходилась с нею так точно как с дочерью.

Все придворные о Княжне Кашемирской одних были мыслей. Приятность ея стана, белизна и стройность тела, нежныя черты лица, поступки и очаровательный прелести заслужили всеобщее одобрение и признание. Правда, женщины искали в ней недостатков, но зависть их принуждена была молчать. Ангелика была для них невиданное явление. Каждая женщина отдавала ей пред собою преимущество: признание сие и справедливо было, но оно так не обыкновенно и так странно, что составляет, может быть, первейший предмет невероятия изо всей оной повести.

Роландова любовь с перваго дня стала всем известна, и сие весьма было выгодно для Ангелики. Она бы претерпела много любовных объяснений от придворных, естьлибы уважение их к Рыцарю, или лучше сказать опасение гнева его не избавили Княжну от такой досады. Ей никто не смел говорить о любви, кроме Роланда.

Наконец Рыцарь прервал молчание, и хотя робко, но изъяснил свою горячность. Она не нова, но тягостна была для Ангелики. Трудно с таким человеком вести любовную беседу, к которому чувствуешь одно только почтение и благодарность; однакож Ангелика так удачно поступила, что и ничего не обещав, не огорчила своего любовника. Она слушала объяснения его без малейшаго гнева; скромность же ея могла быть приписана и стыду и обыкновенной женской уловке. Роланд в том чаянии, что кроме его никто не имел притязания на сердце Ангеликино, упоевался величайшею надеждою.

Ренод менее его был щастлив потому, что лишился всякой надежды. Он незнал, что Ангелика не переставала любить его. После известнаго его поступка она долго колебалась между любовию и ненавистию, но волшебное кольцо… (оно правда не для сего употребления дано ей было) открыло ей всю горестную печаль, чрезвычайный стыд и еще большую нежность, кои снедали сердце Ренодово. Милосердая Ангелика, гнушаясь одним только преступлением сделала преступнику пощаду, и для оказания ему оной вполне, решила известить его, что она уже ему простила.

Спустя несколько времени Ренод по случаю вошел в те покои, где жили Княжны и застал там одну только Ангелику. Сия нечаянность привела его в трепет. Мужественная смелость его в одно мгновение исчезла. В смущении и замешательстве не мог он произнести ни единаго слова, и похож был на такого преступника, который не имея никакого оправдания, ожидает от судии свего единыя только милости.

Ангелика сжалилась над ним и подала ему свою руку. Какое было его восхищение! Читая в глазах Княжны милостивое прощение, он прижимает ее к своей груди и осыпает поцелуями. Он чувствует, что потерянная им победа еще ему представляется: летит к ней с горячностию… но не достигает. Жар его потухает: он хладеет и падает в смятении и уничижении; извлекает меч свой: все кончено! закричал он, после таких ужасов ничего не остается кроме смерти. Сожаления достойный Ренод готов уже был пронзить грудь свою; но между тем входит Роланд, хватает его за руки: что значит, вопрошает он, сие безчувственное отчаяние?

Смущение и безпорядок любовников открывали Роланду некоторую част истинны. Возможно ли, возопил он, Ренод любит Княжну мою! вероломный Ренод изменяет мне! о постыдная измена! Без сомнения упорство моей Ангелики заставило тебя желать смерти… И так умри, она не может любить такого подлаго человека, как ты. Умри! ты сие заслуживаешь, или лучше следуй за мною; для тебя славнее будет получить смерть от руки моей.

Таковыми то ударами обременен был нещастный Ренод; он более похож был на человека громом пораженнаго, нежели на живаго. Роланд между тем вышел: Ангелика его оставила. Он пробыл несколько времени неподвижен на том же месте и естьлибы пришедшая в ту пору Брадаманта не поддержала его, он бы не мог оттуда выйти.

Женщины первую прошибку иногда прощают, только чтоб не последовала другая. Событие последней потушило любовь в сердце Ангеликином. Она уже чувствовала к Реноду одно только презрение и старалась единственно о том, чтобы предупредить следствия неистовой Роландовой ревности. Она несколько уведомила Брадаманту о сем приключении, но точную важность онаго скрыла; при всей однакож ея скромности Брадаманта подозревала еще больше, нежели что было.

Она зная, что власть Императора недействительна была в разсуждении Роланда, ничего ему о том и не говорила, а за лучшее сочла объясниться с двоюродным своим братом Волшебником Могисом и с самим Роландом. Послушай Граф! говорила она ему, ты гневаешься на Ренода и хочеш отнять у него жизнь, не думая о том, что сей поступок может доставить торжество Мавританцам… Что мне нужды до Мавританцев? ответствовал он; Ренод есть человек вероломный; я должен наказать его и накажу. Но не забывай, что Ренод есть человек, подхватила Брадаманта; он имеет глаза и сердце так точно как и ты: следственно плениться такими прелестями ему столькоже срочно как и тебе. Слабость его весьма естественна и более сожаления нежели гнева достойна. Естьли Ангелика тебя любит, продолжала она, то какую обиду делает тебе Ренод? естьлиже она любит другаго, то не уже ли ты думаешь мщением своим обратить к себе ея сердце. В последнем случае ты сам должен обратиться к такому предмету, который бы лучше знал цену твоего сердца. При том же ты знаешь Граф, что Ренод не такой неприятель, котораго победить удобно.

Естьлибы не Брадаманта, а кто-нибудь другой захотел сделать Роланду такое увещание, он бы невыслушал его равнодушно. Однакож он ничего Брадаманте не ответствовал и приказал тотчас уведомить Ренода, что он будет ожидать его у градских ворот.

Ренод покрывается доспехами своими, садится на Баярда и выезжает к Роланду. Рыцарь! говорит он ему, естьли любить Ангелику есть преступление, то признаюсь, что я безмерно виновен; но нещастие мое несравненно больше преступления. Для чего принуждаешь ты меня сражаться с таким человеком, котораго я почитаю, о котором жалею и коего, как мне кажется, я не оскорбил. Ты не оскорбил меня? изменник! возопил Рыцарь, разве ты дерзской любви своей не считаешь в разсуждении меня вероломством и оскорблением для Ангелики? Легкомысленный! ответствовал ему Ренод во гневе, я презираю обидныя слова безчувственнаго и хочу за себя отмстить, следуй за мною!

По сих словах выехали они на поле и устремились яростно друге на друга. Баярд и Бридедор, сии ужасные и быстрые в битвах кони не были тогда так раздражены как их повелители и разбегались в разныя стороны так, что Рыцари не могли ниже копием коснуться друг друга.

Они сходят с коней и извлекают страшные мечи свои, кои для неприятелей всегда смертоносны были… Наступают с неистовством; доспехи обоих небоялись никакого другаго оружия кроме Дюрандаля и Фламберга. Ренод сохраняя более хладнокровия нежели противник его, старался больше о отражении его ударов нежели о нанесении ему оных. Роланд бился подобно неистовствующему Геркулесу, а Ренод как благоразумный и неустрашимый Марс. Набежавшие из Армии солдаты стали вокруг сих войственников и в глубоком молчании смотрели на знаменитую битву; но сражающиеся так ожесточены были, что и не приметили такого множества зрителей. Роланд устремлялся на противоборника своего как молния, тот удерживал его наступление, отражал удары его и несколько сам наносил ему оных, неделая однакож кровавой раны. Удивляясь недействию Фламберга бросился он стремительно на своего неприятеля, но попавшийся под ноги его камень сшиб его. Роланд воспользовался сим случаем и столь жестоко ударил мечем своим по голове Ренода, что дрожащие зрители отчаялись о его жизни и от ужаса оцепенели; но Ренод ничего непочувствовал; меч же Роландов коснувшись шлема его раздробился на мелкия части. Ренод обязан был спасением своим волшебнику Могису, потому что он унесши у них Дюрандаль и Фламберг подложил на место их два подобные меча.