Поизмятая роза, или Забавное похождение Ангелики с двумя удальцами - неизвестный автор. Страница 6
Персианин не знал что думать о дерзости и безстрашии сих чужестранцев, и заключил наконец, что они не в совершенном разуме. Будучи же уверен, что может взять их когда захочет, и любуясь более всего женщинами и столом их, решился воспользоватся тем удовольствием, какое по глупому его мнению обещевала ему сия встреча. Он согласился на приглашение и воинов своих отослал.
Его старались угостит самым лучшим образом, и он не смотря на заповеди великаго Пророка так исправно тянул вино, что голова его весьма скоро то почувствовала. Он разговорился гораздо больше, нежели хотел, и наконец начал объяснять, что причина войны сея весьма важна: Ибрагим Ша подариле Посланнику Царя Пингабскаго белую чалму. Царь Индийской тем оскорбился и спорил, что надлежало вместо того дать чалму зеленую. Он объявил Персии войну и завоевал уже город Кандагар, который мы хотим взять обратно. Мы осаждаем его пять месяцов, но с весьма малым успехом. Стены столь высоки и крепки, орудия же наши так худы, что осада по видимому весьма может продолжиться. Видно Полководец ваш, говорил ему Роланд, человек неспособный? — Извините, сударь, ответствовал Персианин, он дядя одной женщины находящейся в царской Серали. — Ну так чего лучше, говорил Ренод, это точь в точь как в Европе; Граф Роланд! продолжал он, поелику нам надобно проезжать владения Ибрагимовы, то сделаем себе из него друга. Его ободрение конечно освободит на от той нужды, чтобы искать домов, разбивать вороты и выгонять хозяев. Что ты на это скажешь Граф, возвратим ему Кандагар!
Роланд не отказывался никогда от подобных предложений. Ты кстати вздумал, говорил он, мы ему возвратим сей город. Государь мой, продолжал он обратясь к Персианину. Кандагар завтра же будет во владении Ибрагима, а может быть и сегодня, естьли мы прежде ночи туда приедем. Он тотчас дал приказание об отъезде. Персидской Офицер собрал немедленно своих воинов и говорил им: я хочу свести глупячков сих к Начальнику, они покажутся ему забавны, а женщины также ему понравятся.
Они уже подъезжали к Городу и с высоты холма противолежащаго тому, которой они оставили, увидели Кандагар и Персидское войско. Наконец рыцари вошли в Лагерь и были препровождены в Пашинскую палатку; но Исмаила им неудалось видеть, потому что он спал. Разве можно так покоиться, говорил Роланд, во время великаго предприятия? В ожидании его пробуждения посмотрим, в чем состоит дело. Он подошел к стенам, и тотчас сделал свои наблюдения.
Роланд и Ренод препоручив охранение сопутниц своих Гидону, взяли по тяжелой лестнице, приставили к городским стенаме и взошли с неустрашимостию. Осаждающие и осаждаемые равно издевались над их дерзостию. Стены защищаемы были тысячами Индейцев, кои одождяли так сказать, рыцарей стрелами и камнями. Но тщетна оборона противу людей покрытых непроницаемыми доспехами и сражающихся Дюрандалем и Фламбергом. Не смотря на все усилия осаждаемых они уже доступают до верху лесниц, хватаются за стену и поставляют на ней ногу. Два изголодавшие волка попав в овечье стадо менее показывают жестокости и убивства нежели наши Рыцари в толпах Индейцев. Они гоняют их, разбивают, умерщвляют всех сопротивляющихся или свергают вниз. Один вооруженный тяжелою дубиною захотел остановить Роланда и нанес ему оною такой удар, который бы сразил самаго огромнаго великана; но добрый наш Рыцарь остался в прежнем состоянии. В замену того он подъемлет Дюрандаль! О страшный меч Алиев! ты, который находясь в руках Св. Пророка проливал кровь ручьями, ты никогда не делал ран подобных той, какую получил Индеец. Удар был столь жесток, что он разнесен на двое и одна половина упала внутрь, а другая вне города. При сем страшном зрелище Персиане исполнены были удивления, а Индейцы ужаса. Осаждаемые спасаются бегством и ни один из них не дерзает явиться пред сими разъяренными львами: стены остаются без защиты во владычестве рыцарей. Они подобно двум вранам плавающим над лесом, в коем скрываются устрашенныя птицы, гордо по ним расхаживают.
Персиане спешат приставлять к стенам лестницм, дабы воспользоваться столь нечаянною выгодою; но Роланд удерживает их от раззорения Кандагара. С такою властительностию, каковую обыкновенно имеют Герои над робкими и низкими душами приказывает он Персианам остановиться, и они повинуются. Потом вложив Дюрандаль в ножны говорил он укрывающимся Индейцам: небойтесь, вы уже побеждены, я вам больше не неприятель, и для спасения вашей жизни советую вам поспешить отправлением кого-нибудь из вас к Персидскому Военачальнику для сдачи ему города.
Посланные застали еще Исмаила в тяжком сне. По сему то обстоятельству Арапы сделали пословицу: к нему добро во сне пришло. О великий Магомед! возопил Чиновник приведший рыцарей, теперь я примечаю, что сии войственннки в самом совершенноме разуме. Слыхано ли когда о таком чудесном действии оружия?
Храбрые победители с Героинями своими въехали в город, пошли прямо к Губернаторским чертогам и заняли оныя. Исмаил располагался посетить рыцарей в следующий день и принести им почести и награду, какия от него зависели; но они не жадны были видет женонравнаго раба сего и выехали из Кандагара в такое время, когда Исмаил еще покоился.
Между тем Полководец сей проснулся и опасаясь, чтоб за неизъявление рыцарям должной благодарности не поплатиться головою, дал тотчас приказание тому самому Чиновнику, который их открыл, настичь их, везде предшествовать им и приказывать во всех местах, которыми они проезжать будут, принимать их как друзей своего Государя. Таковыя приказания, особливо же слух о взятии Кандагара доставляли им в самом деле во всей Персии прием совершенно царской. Народ сбегался к ним во множестве, воздвигал им торжественный врата и прославлял их в песнях. Один молодой стихотворец в городе Лагоре поднес им на Арабском языке стихи, из коих следующие менее были дурны:
Любовь опирается на всем, что поддержать ее может. Сии почести не были в тягость Роланду, не потому что бы он веселился пустыми блесками; но ему казалось, что оне могут быт приятны Ангелике, и что она припишет их великим любовника своего подвигам. Слава часто споспешествует любви, а и того чаще тщеславие бывает ея источником. Такия мысли усугубили в Рыцаре надежду и придали ему отважности к откровеннейшему любви своей изъяснению.
Проезжая Чеминарския долины, они остановились посмотреть Персепольских развалин. Сии мраморы, статуи, разбитые и грудами наваленные столбы, печальные остатки все поядающаго времени повергают зрителей в мрачную задумчивость. Как говорят, спросила Ангелика, о сих безмерных развалинах? Говорят, Сударыня, ответствовал Роланд, что это остатки славнаго Персеполя, столицы сильнейших на земли государей; но сие предание сомнительно. Время раззоряющее самыя пышныя произведения гордости и величества едва оставляет об оных сведение. Хотя бы сей жестокой сокрушитель, продолжал рыцарь, уважил по крайней мере чудеснейшее творение природы! но нет, предмет достойный существовать гораздо долее других прежде погибает. Прелестная красота пленяющая сердца и очи не успевает взойти, уже ближится к своему западу, и мне кажется, любезная моя Княжна, что время написало на развалинах сих и на всех погибающих предметах: вы можете меня оковать одним только удовольствием. Я это чувствую, сказала Ангелика посматривая на Ренода; надлежало бы тем пользоваться.
Гидону очень хотелось, чтобы Герой наш успел побольше. Нравоучение ваше, говорил он Роланду, очень далеко заведет вас. Да и как станут вам ответствовать, когда вы не спрашиваете? что вы получить можете, когда ничего не просите? естьлибы я столько был осторожен, как вы, то не далеко бы по сю пору уехал; но благодарение любви и мне самому, я изрядную проложил дорогу. Нет любезный мой Гидон, ответствовал Роланд, я не отважусь на то, чтоб опротиветь Княжне скоропостижным признанием. Нельзя чтоб она не знала того, что я ее обожаю, поелику ей все открывает тайну моего сердца. Я могу льститься, и без столь великаго дерзновения, что божественная Ангелика никогда и никому не достанется, кроме Роланда. О ежелиб сбылась ваша надежда, сказал Гидон, но позвольте сказать, что ваша осторожность делает женщинам более чести, или лучше сказать более безчестия, нежели оне заслуживают. Может быть вы хотите довести Ангелику до того, чтоб она сама прежде объяснилась вам в любви своей. Вы конечно того стоите. Но естьли город не сдается сам собою, то сомнительно, чтоб осада не продолжилась.