На орловском направлении. Отыгрыш (СИ) - Воронков Александр Владимирович. Страница 12

Толпа разочарованно заулюлюкала.

Нет, не темнота — потёмки. Темень, раздолье всякому-разному, что светобоязнью страдает.

Очередная маршрутка подкатила к остановке уже переполненная, из раскрывшейся двери ехидно выглянул жёлтый воздушный шарик с косо намалеванными глазами и ртом. Безнадёжно!

День, проведенный на ногах, давал о себе знать, да делать нечего… Эх, была — не была, чего тут идти-то, каких-то полгорода. Ещё в отроческие походные времена Годунов усвоил: главное — правильно выбрать темп движения, тогда можно часами шагать и шагать, отмеряя вёрсты. Тем паче — по ночной прохладе. Наблюдая звезды и слушая ветер. И стараясь не замечать излишне веселую публику.

Не удалось. У Комсомольского сквера его настигла свара. Именно так — настигла. Двое парней в изодранных футболках, двигаясь какими-то несуразными перебежками, умудрялись на бегу волтузить друг друга в классическом стиле пьяных разборок, то есть — куда попало. Две растрепанные девчонки вскрикивали-всплакивали тоненько, испуганно, хромая следом на высоченных каблуках. М-да, резвится молодняк…

Будь Годунов помоложе, он, пожалуй, кинулся бы разнимать. Нет, не так: чувствуй он себя помоложе. Тут ведь не в физических кондициях дело — в умонастроении, том самом, которое побуждает лезть не в драку, а в карман за сотовым телефоном. Его опередили: какой-то не слишком трезвый бородач возмущенно орал в трубку, держа её почти на вытянутой руке:

— Але! РОВД? Здрас-сьте вам, РОВД! Доброй вам, как говорится, ночи! У вас тут чуть не под окнами смертоубийство творится, а вы там… р-репы чешете!.. Где-где? Говорю ж, у вас под боком… Да на площади. Возле «двоих из пивной», говорю!

А он и позабыл, к счастью своему, это жаргонное наименование памятника! Неприхотлива, всё-таки, людская фантазия, ей хоть хлев — лишь бы крыша над головой. А ведь это его, Саньки Годунова, поколение додумалось, не молодь… у молоди даже на подлость, такую, чтоб с выдумкой, жизненных сил не хватает, помахаться по пьяни — это да. И снова, в который раз за сегодняшний день, коротко стукнула, отозвалась болью в виске мысль: ты, Александр Васильевич, осколок иной эпохи, погребенный в толще своих и чужих воспоминаний.

Наверное, это не так уж страшно, — быть осколком. Страшнее — пустой банкой из-под пива. Пройдёт дворник, проедет поливальная машина — и нет тебя, и следа не осталось. А осколки хранит сама земля. В память.

Ночью Годунову снилась война. Не впервые. Он никогда не был ни на какой войне. Но война его не отпускала.

Глава 5

Осень 2011 года,

Орёл

— Юнармеец Селиванова сборку закончила! — звонко выкрикнула девчонка с большущими белыми бантами на рыжих лисьих хвостиках, потрясая воздетыми над головой руками.

— Тридцать пять секунд. Жень, можешь лучше, — другая, с бантами на темных косичках, опустила секундомер. — Ещё попробуешь?

— Да ну, опять палец прибила.

— Так сходи у товарища майора бинтик попроси. Да вообще, заранее бы обмотала, я так на прошлых соревнованиях делала, реально помогает.

— Юнармеец Гришечкин сборку закончил.

— Мог бы и не торопиться, минута пятнадцать секунд.

— А я на соревнования не собираюсь.

— Да кому ты нужен на соревнованиях! Ты на Посту нормативы сдай, горе мое. И вообще, хорош дурака валять, а? — темноволосая пошелестела страничками блокнота. — Вот. Понедельник — неправильно пришит шеврон, вторник — не вычищены ботинки. Ты один замечаний собрал больше, чем весь караул, а за это баллы снимают, между прочим! Если из-за тебя с первого места по району слетим…

— Тебе хорошо говорить, ты тут в третий раз…

— В четвёртый.

— Ир, пойди сюда! — это уже из соседней комнаты. — Какая там тема для боевого листка?

Годунов выразительно поднял глаза над газетной подшивкой. Ирина перехватила взгляд, возгласила (ни дать ни взять королевский герольд из сказки):

— Тишина в караульном помещении!

— Начкар-р-р! — уважительно проклекотал зелёный волнистый попугайчик и поудобнее перехватил лапами край погона.

Годунов усмехнулся, представив себя со стороны. Вылитый Джон Сильвер третьего ранга. Вот ведь полюбился он нахальному пернатому! Чуть ли не больше, чем девчонки с золотыми сережками, — попка отнюдь не дурак, на бижутерию не клюёт.

Согнутым пальцем пощекотал попугая по шейке, попросил вполголоса:

— Скажи: «пиастры»!

— Пуля-Пул-лечка, — ласково проворковал в ответ зелёный. Представился, то есть.

— Приятно познакомиться.

— Начкар-р-р! — требовательно повторил попугай.

— Ирин, командуй, в столовую пора, — спохватился Годунов.

— Ну Александр Васильевич, ну ещё пять минуточек! Славка и Вика не разбирали.

— После обеда.

— Да после обеда сразу заступать, толком не потренируешься уже!

— Отставить! Командуйте, юнармеец Сальникова.

— Караул, строиться на обед!

Годунов запер за уходящими дверь караулки на два из четырёх замков — в документах Поста сие было обозначено как «дополнительные меры безопасности в связи с угрозой террористических актов», хотя ничего подобного в городе не происходило… тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить! — и тоже отправился морить червячка… Ну не считать же, в самом деле, обедом лапшу моментального приготовления и пару купленных по дороге пирожков с повидлом?

На подходе к кабинету начальника услыхал треск телефонного звонка.

— Первый Пост, майор Рассоха… — настороженное молчание. — Так они… эт самое… вышли уже, через минуту-другую будут.

Начальник Поста № 1 майор танковых войск Сергей Сергеевич Рассоха выдохнул в щетинистые русые усы:

— Василич, за твоих первый раз втык приходится получать. Из столовки звонили.

— Да сообразил я уже. Извини, что так вышло. Сначала с бабулей этой заговорился… Не, ну человечище! Надо будет в следующий раз пригласить, как стоять будем. Как там её фамилия? — Годунов достал блокнот.

— Полынина. Марина Алексеевна. Домашнего её я не знаю, через Совет ветеранов приглашал.

— Ага, спасибо, — Александр Васильевич вздохнул. — Ну вот, а потом мои архаровцы до автоматов дорвались. Ну и… счёт времени потерял.

— Бывает. Сам иной день забываю, эт самое, как меня звать. Ты не пробовал подсчитать, сколько наши бойцы за пять дней зачётов сдают? — потеснив Годунова, Рассоха расстелил на столе газетку и принялся неторопливо, степенно расставлять судочки с домашним обедом. Значит, первое блюдо «Смерть язвенника» на сегодня отменяется. Да и второе в кои-то веки будет. И пирожки, радость-то какая, за десерт проканают…

— Считать не считал, так, прикидывал. С поправкой на тех, кто стоит не в первый раз и от части зачётов освобожден, получается чуть больше сотни.

— А с поправкой на пересдачи?

— Так у меня, Сергеич, вроде, нет пересдающих. Или сведения устаревшие?

— Не, твои без пересдач, — утешил Рассоха. И добавил с осторожностью информированного оптимиста: — Пока. Автомат-то, — усмехнулся иронически, — ещё не сдавали.

— Ирка вбила себе в голову, что должны взять первое место на соревнованиях.

— Так они ж в феврале. Вам что, четырёх месяцев на подготовку не хватит?

— А на чем они тренироваться будут?

— Ты до сих пор безоружный? Вроде ж, эт самое, обещали. Ну, бери тарелку, похлебка стынет.

— Как будто не знаешь, что обещанного три года ждут. Денежка нужна и немаленькая, а благотворители не торопятся. Хотя, если вдуматься, какая это, к чёрту, благотворительность? Старикам и детям мы все должны.

— Все митингуешь? — начальник Поста покачал головой. Не без одобрения.

— А чего мне ещё остается? Прививка против тотального разочарования. Я, вон, сегодня в кои-то веки местную печать решил почитать. Так там, не иначе как в преддверии третьего октября, в очередной раз муссируется вопрос, была оборона Орла или Гудериан сюда как призёр автопробега въехал. Задолбали, блин. Как говорил один литературный персонаж, не читайте до обеда советских газет. Вот и я чую, от местных у меня точно язва приключится.