Пока смерть не обручит нас. Книга 2 (СИ) - Соболева Ульяна. Страница 9

Толкаться внутри глубокими рывками. Шипя, сквозь стиснутые зубы, глядя на ее приоткрытый рот, удерживая на себе ее взгляд и не давая отвернуться, закрыть глаза.

— Ты принадлежишь мне, Элизабет… Вот так. Глубоко. Внутри тебя мои метки… Дааааа….

Погружаясь на всю длину, чувствуя, как мокнет на спине рубашка, как сводит бедра от желания вбиваться в нее на полной скорости.

Задрав еще выше стройные ноги и склонившись прямо к лицу, вбирая в себя ее прерывающееся дыхание. Видеть на дне зрачков свое бледное от страсти лицо, ощущая, как словно разрывает что-то кожу изнутри, как выбирается сам дьявол наружу, готовый убить ее, но не отдать никому. Захватываю зубами ее кожу на шее, оставляя следы, клеймя, жадно, открытым ртом вдыхая запах желанного тела. Резким движением ладони схватил за горло, И жадно впился губами в ее дрожащий рот. Все сильнее двигая бедрами. Изменяя амплитуду и ритм ударов члена в ней. Биться в ней, яростно и жестко. Не любить. Ей не нужна моя любовь. Только наказывать. Причинять ей боль. За то, что сам жутко истосковался по ней. За то, что оголодал и словно нищий пришел с протянутой рукой за лаской, а получил удар под дых. Отстранился назад, закидывая ее ноги себе на плечи, кусая лодыжки, всасываясь в них жадным ртом до синяков. Поцелуями-укусами. Такими же быстрыми, как толчки. Насаживая ее за бедра на мой член. Не отрывая взгляда от ее лица, искаженного болью и …да, черт ее раздери … дааа, удовольствием. Я научился его читать на многочисленных лицах любовниц, научился ощущать на уровне инстинктов.

Корчиться от наслаждения ощущая, как сдавливает меня легкими спазмами, как заражает своим откликом несмотря на сопротивление. Как погружает еще глубже в бездну страдания от желания скорее излиться и одновременного желания сожрать ее всю. Всеми способами. Пометить везде.

— Скажи мое… слышишь? Скажи мое имя!

Подхватив колыхающуюся грудь и жадно накрыв торчащий сосок губами, втягивая в рот, присасываясь к нему так сильно, чтоб изогнулась подо мной со стоном и невольно впилась скрюченными пальцами в мои волосы, пытаясь оттолкнуть, и тут же ослабить поцелуй и затрепетать на соске языком, жадно облизывая и чувствуя, как легкие спазмы лона волнами ласкают окаменевший и дергающийся от бешеного желания взорваться, член.

— Имяяя! — с рыком ей в губы, заставляя смотреть себе в глаза, — Мое имяяя!

Молчит и мне хочется свернуть ей за это шею. Молчит и мне кажется во мне отмирает все человеческое в этот момент. Я снова становлюсь тем животным, которое приползло в лепрозорий и готово было убивать за кусок еды… А сейчас я готов был убивать за кусок нее. Не важно какой. Кусок всего что относилось к ней: внимание, взгляд, поцелуй, секс.

И ей хорошо со мной. Я это знаю и вижу. Обожженный пламенем преисподней, задыхающийся едким дымом разочарования и в тоже время, сходящий с ума от ее влажного от пота тела, от подрагивания плоти, сжимающейся вокруг моей.

Всматриваюсь в ее закатывающиеся глаза. Уже не светло-зеленые, потемневшие от наслаждения. И резким толчком погрузиться дальше. Сразу и на всю длину. Заткнув ладонью ее рот.

Быстрыми движениями вбиваться членом в тесную глубину, убрав ладонь и позволяя ей громко стонать… кричать с каждым толчком.

— Мояяяяя… Ты мояяяяя, Лизааа… Давай. Я хочу слышать свое имя!

Рыча… не разбирая собственных слов. Меня швыряет в дрожь от осознания, что стоит только сжать сильнее пальцы на ее горле….и она знает то же самое. думает о том же самом. Потому что в глазах вспыхивает страх.

И я беру ее еще быстрее. Ускоряя темп, наращивая свою боль и ее наслаждение. Вздрагивая от того, как в истерике бьется мое сердце от того, что не говорит мое имя….И вдруг замерла, широко распахнула глаза, выгнулась подо мной и всхлипнув простонала:

— Неееет.

Я ощутил быстрые, сильные сокращения ее лона. Это и есть триггер. Удар хлыста по обнаженным нервам. Смакуя каждый спазм, до последнего пожирая ее срывающиеся стоны и вздохи своими голодными губами, поглощая их, заглатывая каждый и чувствуя, как сейчас накроет меня самого.

Разнесет, расколет на мелкие частицы, в тлен и в пепел. Так чтоб искры взметнулись вверх, приливая к голове и ожогом разошлись по всему телу. Взревел от бешеного оргазма, разжимая пальцы на ее горле, чтоб не сломать в момент адского удовольствия, чтобы не раскрошить… не поддаться искушению оставить себе каждую крошку. Изливаюсь в нее бесконечно долго, хрипя и продолжая кусать ее губы, заливая спермой и ощущая, как триумфально дрожит мое собственное.

Приподнялся на руках, всматриваясь в ее бледное лицо с закрытыми глазами. На скулах следы от моих поцелуев, на шее, на груди.

— Никогда больше не говори мне о нем. Слышишь? Никогда! Я отрежу тебе язык! — тряхнул, заставляя посмотреть на себя, — И никогда не смей мне отказывать. В тебе нет ничего ценного, кроме того, что спрятано у тебя между ног и я хочу иметь туда доступ тогда, когда пожелаю.

Склонился еще ниже.

— И не забывай. У многих есть тоже самое… И если я решу заменить тебя, то с этого момента твоя жизнь превратится в такой ад, что ты позавидуешь мертвым.

Мое имя она так и не назвала… Ни разу.

ГЛАВА 6

У нее длинные золотые волосы, у нее молочно-белое тело, у нее голубые глаза и она богата, умна, изыскана, воспитана, имеет титул и земли. Почему не с ней? Почему, черт его раздери, он бегает к этой проклятой шлюхе, к этой твари Блэр. Отвергая ее, Агнес, снова и снова.

Даже в брачную ночь Морган оставил ее, пришел в спальню, чтобы порезать себе ладонь и запачкать простыни, а потом побежал к своей сучке. Ооо, если бы она, Агнес, могла ее удавить, могла вытащить ей кишки, выколоть эти наглые зеленые глаза, она бы это сделала. Но ей слишком дорога собственная шкура. Морган не пожалеет. Агнес слишком сильно его боялась, чтоб решиться в открытую причинить вред сопернице. Ламберт чокнутый и жестокий мерзавец. Ее отец называл его Дьяволом, вернувшимся с того света и продавшим там душу в обмен на жизнь. Выживший в лепрозории и не заразившийся лютью не мог быть чист перед Богом.

И когда Ламберт живьем сжигал пленных солдат из Блэр, согнав их в огромный ров и смрад от горелой плоти доносился до Монтгомери, Гарольд смотрел на огонь из окон своего замка и боялся… да, безумно боялся, что Ламберт придет к ним войной и отомстит за то, что не открыли границ беглым от хвори адоровцам… Отец Агнес, в свое время закрыл свои границы для жителей Адора, во время свирепствования Люти не впустил к себе голодающих, чтобы избежать заражения. Велел убивать каждого, кто попытается перейти границу с герцогством и бежать в Монтгомери. Когда Ламберт вернулся в Адор вся торговля была прекращена, никаких деловых отношений герцог с Гарольдом не возобновил. Первое пиршество и грандиозная царская охота прошли без князя. Его не пригласили в Адор. Единственного из венценосных вельмож не позвали к герцогу на первый прием после восстановления Адора. И Гарольд считал его зарвавшимся сукиным сыном, который еще приползет кланяться в ноги своему соседу. Но кланяется пришлось самому князю. Идти с мольбами к Карлу, чтобы тот похлопотал о свадьбе.

Гарольд был бы против этого брака и пылал дикой ненависть к соседу, пока в их землю не пришла засуха и не сгубила весь урожай. Летом ни дождинки, а зимой ни снежинки. Голая потрескавшаяся земля, засохшие деревья, опустевшие колодцы, высохшие реки. Одно спасение — Адор, где пресные озера и источники и природа словно в насмешку посылала дожди и грозы, обходившие Монтгомери стороной. Анес помнила, как трепетала перед первой встречей с будущим женихом, как зарделись ее щеки и забилось быстрее сердце, когда герцог одетый во все черное вошел в торжественную залу ее родового поместья. Запомнила она и лицо отца, его раболепие, страх в глазах и… надежду. Герцог тогда едва взглянул на невесту, а она потеряла покой.

Как же дико она его любит теперь и так же дико ненавидит, за то, что пренебрегает ею, за то, что унижает снова и снова. Как же она была счастлива, когда герцог приехал к ее отцу свататься. Карл сдержал слово — Ламберт согласился сочетаться браком с Агнес влюбленной в своего дальнего кузена и мечтающей стать женой Моргана, а также герцогиней.