Талисман валькирии (СИ) - Атлант Полина. Страница 6

Внезапно фонари погасли, и гробница погрузилось в абсолютную тьму. Клео испуганно вскрикнула, почувствовав на лице чье-то дыхание. Страх пронзил ее насквозь. Девушка застыла, стараясь не поддаваться стремительно накатывающей панике. Дрожащими руками она ощупала карман куртки и, достав коробку со спичками, чиркнула одной из них. Вспыхнувшее на кончике оранжевое пламя осветило гробницу. Внезапно и зажглись все фонари, кроме у Клео.

— Ты как, Клео? На тебе лица нет, — проговорил профессор, увидев, как девушка побледнела, и похлопал ее по плечу.

— Кажется… да… — ответила она дрожащим голосом. — Наверное, надо поменять батарейки в фонаре.

— Сигге, — обратился профессор к молодому археологу, который брал пробу дерева с ладьи, — позвоните специалистам. Пусть приедут: нужно сделать радиоуглеродный анализ находок. И позовите, пожалуйста, сюда студентов: пусть они опишут все найденное.

Археологи и студенты провели в камере два часа, записывая, зарисовывая и фотографируя находки. Клео с профессором подробно изучали останки и записывали на диктофон все данные. Когда работа была завершена, Клео почувствовала ужасную усталость и направилась к выходу, думая о сегодняшнем дне, наполненном очень странными случайностями.

— Пожалуй, нам следует хорошенько отдохнуть. Завтра на свежую голову приступим дальше к изучению находок, — предложила она, но профессор как будто не услышал или сделал вид, что не слышит. Клео хорошо знала, что профессор всегда так себя вел, когда хотел, чтобы от него отстали. Когда она покидала гробницу, он в задумчивости стоял у ладьи.

Солнце уже зашло. Тьма легла на землю, и уже в двух шагах ничего нельзя было разглядеть. Костер потух, лишь несколько угольков дотлевали в золе. Клео смертельно боялась темноты, слава богам фонарик снова заработал. Девушка быстрым шагом направилась в свою палатку темно-синего цвета, которую кто-то из студентов услужливо поставил рядом с "шатром" профессора. И все то время, пока она шла, девушке казалось, будто ее кто-то преследует взглядом, хотя понимала, что это — лишь злые игры ее фобии.

В лагере стояла такая тишина, что было слышно стрекотание сверчков и уханье совы где-то в глуши. Клео быстро вошла в палатку и застегнула полог, затем сняла резиновые сапоги, зажгла фонарь и облегченно вздохнула: на душе стало легче и как-то даже светлее. Девушка завалилась на матрас, уткнулась в подушку, укуталась в спальник. Голова болела от усталости и шла кругом от обилия всего узнанного за день. Клео хотела спать, однако сон не шел. В голове вертелись сбивчивые картинки из гробницы.

В углу палатки Клео заметила жужжащего светлячка. Бедняга искал выход и залетел прямо в открытую сумку. Девушка лениво поднялась, взяла сумку, и, заглянув внутрь, достала ту самую книгу, что купила вчера у букиниста и захватила с собой в дорогу. Она снова манила теплым золотистым светом. Клео раскрыла наугад страницу. Перед глазами девушки снова возникло видение из прошлого, и в один миг она оказалась во дворце.

Она сразу узнала Фолкванг по обилию находившихся в нем кошек. Ни в каком другом дворце их не жило столько, как в обители Ванадис. На золотом троне, украшенном красным плющом, восседала сама богиня. Рядом возле трона, преклонив колено, стояла облаченная в серебренные доспехи крылатая воительница с поникшей головой. В правой руке она держала длинное тонкое копье, а в левой — тот самый бронзовый диск, который Клео видела в гробнице.

Богиня громко рыдала. Ее плач проносился эхом по всему дворцу. Из глаз Ванадис капали золотые слезы. На шее красовались янтарные бусы. Клео, казалось, будто богиня обращается к ней, а не к воительнице.

— О, Свава, меня обманули. Я думала, что мой любимый погиб в бою. Но Одур предал меня. Он нашел в Мидгарде новую любовь и не желает больше возвращаться. Мое сердце вот-вот разорвется от боли. Ох, если бы я могла отправиться в мир людей, то вернула бы любимого, — Ванадис продолжала плакать и осыпать мраморный пол дворца золотыми каплями. — Но Один держит меня в плену. Я не могу покинуть Асгард. Ни живой, ни мертвой.

Неожиданно она перестала плакать, встала с трона и подошла к коленопреклоненной валькирии и вложила в ее руки ожерелье. Зеленые, светившиеся добротой глаза повелительницы потемнели, а взгляд похолодел.

— Слушай меня внимательно Свава. Это мое последнее повеление, — прозвучал грозный приказ. — Возьми Брисингамен: в нем — магическая сила. Ты должна вырвать мое сердце и сохранить его в этом ожерелье. Потом ты отправишься в мир людей, найдешь деву, которую полюбил мой супруг, усыпишь и наденешь на нее мое ожерелье. Тогда я смогу возродиться в человеческом теле.

После слов Ванадис девушка закрыла книгу, замотала в свитер и положила обратно в сумку. Несколько минут она все еще ощущала сильный страх и не желала верить в увиденное. Коленки дрожали, и Клео не могла совладеть с собой. Внезапно девушка услышала легкий шорох возле палатки, испуганно вскочила и заметила возле входа мелькающую человеческую тень.

— Сигге, это ты?

В ответ — тишина. Тень продолжала мелькать перед палаткой. Клео достала карманный нож и дрожащими руками открыла полог. Когда она вышла, то увидела у костра лысого человека в белом одеянии, похожего на татуированного типа в автобусе. Человек постоял немного, развернулся и направился в сторону раскопок.

— Стойте. Вам туда нельзя, немедленно остановитесь.

Но человек не отреагировал на ее крик и исчез в темноте.

Стояла мертвая тишина. Вокруг никого не было, будто бы в лагере осталась она одна, и ей было страшно. Недолго думая, Клео побежала к "шатру" профессора. Девушка отчетливо слышала, как хлюпает влажная трава под голыми ступнями. Ее преследовал панический страх. Палатка Ларссона была уже близко, но тут Клео споткнулась и упала.

Эпизод IV

Ладони саднило. Клео попыталась подняться, но ее хватило лишь на то, чтобы сесть на мокрую траву.

— Слава Богу, вы живы, — раздался над ней молодой взволнованный голос.

Клео подняла голову и увидела стоящих рядом незнакомых парня и девушку. Когда она наконец-то поднялась, то всмотрелась в их лица и в свете фонаря узнала студентов, которые прибыли вместе с ней на раскопки. В первую минуту Клео удивилась, не понимая, с чего ей надо умирать, однако у девушки было заплаканное лицо, а ее худенькие плечи трогательно вздрагивали. Парень крепко обнимал спутницу и грустно смотрел на Клео, словно просил за что-то прощения.

— Что случилось? — спросила Клео и тут же почувствовала, как внутри все сжалось. Ох, как же ей было знакомо это предчувствие чего-то плохого.

— Профессор… — начала было девушка. — Он… — На полуслове она разрыдалась.

— Профессор мертв, — глухо отозвался вместо нее парень. — А в гробнице…

Клео тут же сорвалась с места и ворвалась в шатер. Ларссон сидел в своем рабочем мягком кресле спиной к входу. Казалось, будто он над чем-то работал.

— Профессор, — позвала Клео, однако ей никто не ответил.

Девушка сделала шаг, другой… Чем ближе она подходила к креслу, тем тревожнее ей становилось, но где-то внутри все еще жила надежда на то, что вот-вот старик развернется и с вдохновением произнесет ее имя — имя музы. Однако Ларссон так и не отзывался. Уже понимая, что случилось непоправимое, но еще не принимая и не веря в это, Клео дрожащими руками развернула кресло. Профессор сидел в застывшей позе, сжимая в руках открытую пустую бронзовую шкатулку из гробницы. В расширенных от ужаса глазах застыла безумная боль.

Девичий крик услышали, наверно, в самых отдаленных уголках лагеря.

— Покиньте, пожалуйста, место происшествия, — произнес кто-то над ней вежливым, однако не терпящим возражения тоном.

Клео подняла голову и непонимающе уставилась на мужчину средних лет в сером неприметном пиджаке и с зажженной сигаретой в руке. Сзади него толпилось еще несколько человек в черных костюмах, один из них сразу начал делать снимки. В просторной до того палатке стало тесно и как-то слишком многолюдно.