Первое прикосновение (ЛП) - Пейдж Лорелин. Страница 10

Он провел пальцем свободной руки по моей нижней губе.

― Соблазнительная. Но, как я уже говорил, меня не так легко свести с ума.

Внезапно он отстранился, оставив мое тело томиться от желания.

― Я только что вспомнил о неотложном деле, с которым необходимо разобраться. Спасибо за увлекательный ужин, Эмили. Анатолиас проводит тебя обратно в номер, если желаешь.

Затем он исчез так же быстро, как его официанты весь вечер приходили и уходили.

Я вновь пробормотала пару проклятий. Даже не осмелилась взглянуть на охранника, который, наконец, отпустил меня, потому что чувствовала — он злорадствовал над моим унижением. И я совершенно точно не хотела, чтобы он провожал меня. Не сказав ни слова, я расправила юбку и пошла на выход так же, как и когда заходила — с гордо поднятой головой, вопреки тяжелому взгляду Анатолиаса, который чувствовала на своем затылке. Далеко не на позорный уход я рассчитывала этим вечером, но я справилась с ним так уверенно, как только могла.

Вернувшись к себе в номер, я упала на кровать.

― Черт возьми, ― сказала я, ударив кулаками по матрасу. ― Черт, черт, черт!

Я была взвинчена и расстроена. Беспокоилась, что никогда больше не услышу от Рива ни слова, и что просрала свой шанс найти Эмбер. Для ровного счета ударила еще раз.

На самом деле, мои переживания сейчас почти не имели отношения к Эмбер. Единственное, что я узнала этим вечером ― Рив Саллис обожал все контролировать.

Я уже встречала такой тип мужчин раньше. Знала, что им нравилось.

Это были мужчины, которые любили трахаться на своих условиях. Мужчины, которые любили дарить подарки и восхвалять так же, как и забирать свои слова назад. Это мужчины, которым нравилось делать больно. Они втаптывали в грязь. Манипулировали. Они оставляли синяки. Оставляли шрамы. Это мужчины, которые навевали страх. Которые унижали и оскверняли. Именно такие мужчины являлись первостепенной причиной, по которой я оставила прежнюю жизнь.

Но когда дело коснулось Рива Саллиса, я была повержена. Потому что именно этого мужчину я не могла перестать желать.

Глава 4

На следующее утро я проснулась от звонка мобильного телефона. Сначала хотела его проигнорировать, но мысль о том, что это может быть Рив, заставила меня все же дотянуться до телефона, пока он не перестал звонить.

— Эмили. Это Джо Кук.

Я прикрыла глаза рукой и постаралась убедить себя, что вовсе не разочарована. У Рива даже нет моего номера телефона; не то чтобы это имело значение.

Когда до меня, наконец, дошел смысл сказанного на другом конце линии, я села на кровати.

— Джо. Привет. Есть новости?

Он бы не позвонил просто так.

Я наняла Джо Кука после того, как оказалось, что полиция совершенно бесполезна в поисках Эмбер. На самом деле, это не их вина. Просто у меня не было достаточно доказательств. Я спорила. Умоляла. Провела всю «черную пятницу» в участке, пытаясь убедить хоть кого-нибудь принять всерьез мое заявление о пропаже. (Примеч. Черная пятница — пятница после Дня благодарения в США. С нее начинается традиционный рождественский сезон распродаж). В конце концов пожилой детектив пригласил меня к себе в кабинет. Он терпеливо выслушал мою историю. Прослушал сообщение, которое я записала на телефон с автоответчика мамы. Он даже выслушал объяснение, почему я поняла, что с Эмбер что-то случилось, несмотря на то, что та в жизни не признается, что в беде, и не попросит о помощи. Потому что она произнесла наш код — «синий плащ».

А затем он так же терпеливо объяснил, почему не сможет мне помочь:

— Фактически, вы не предъявили ничего, что могло бы свидетельствовать о пропаже человека, — сказал он. — Я не говорю, что с вашей подругой ничего не случилось, я имею в виду, что мы не можем помочь вам в ее поисках.

Я уже открыла рот, чтобы начать спорить, но он добавил:

— Однако я знаю, кто может вам помочь. Его услуги стоят дорого, но, если для вас это так важно, оно того стоит.

Это действительно было настолько важно для меня. Через десять минут я покинула участок с номером Джо Кука.

Джо назначил встречу в какой-то забегаловке в Голливуде — его выбор, не мой. С первого взгляда я поняла, что он совершенно не похож на тех мужчин, с которыми я проводила время. Мужчины, в которых я лучше всего разбиралась — лощеные и обаятельные, по крайней мере на первый взгляд. Ухоженные руки, идеально сидящие костюмы, дорогие автомобили. Наполовину охотник за головами, наполовину частный детектив — Джо подъехал на «харлее», с ног до головы одетый в черную кожу, на каждом сантиметре его рук и шеи красовались яркие спортивные татуировки. (Примеч. Спортивные татуировки — татуировки со спортивной символикой). Его волосы были коротко стрижены, на глазах темные очки, которые он никогда не снимал, даже в помещении. Суровый и молчаливый. Я бы не удивилась, если бы он знал, какой именно детектив направил меня к нему. У Джо были свои источники.

Несмотря на первое сложившееся о нем впечатление и чрезвычайно просто составленную визитку — «Я нахожу людей, которых трудно найти» — Джо был профессионалом. Он серьезно отнесся к моему делу: за три часа выяснил все подробности нашей с Эмбер дружбы и ни разу не засомневался и не спросил меня о причинах, по которым я наняла кого-то вроде него, а не одного из сотен обычных детективов, которые потребовали бы лишь треть запрашиваемой им цены. Я была далеко не идиоткой, но Эмбер очень хорошо умела прятаться. Мне нужен был человек, чьи навыки не ограничивались бы лишь фотографированием измены супругов и поиском детей, принятых на усыновление.

Джо был как раз таким человеком. Я почувствовала это чисто интуитивно, но этого было достаточно, чтобы сразу же нанять его. Когда он предоставил мне первые сведения, где упоминались определенные события моего прошлого, которые я надежно похоронила, он более чем доказал, на что способен.

— Я нашел ее родителей, — прервал он мои мысли. — Вообще-то, я поговорил с ее матерью. Она та еще гребаная сука. До сих пор живет в том же доме в Санта-Кларите — всего в часе езды от школы, где училась Эмбер в старших классах. Но готов поспорить, что она там даже не бывала. Когда я упомянул имя ее дочери, она лишь закатила глаза. Сказала, что уже лет десять ничего от нее не слышала и вообще считала дочь мертвой. Не заинтересовалась даже, когда я показал ей фотографии Эмбер, сделанные уже после того, как она убежала из дома. Я видел, какие дерьмовые поступки совершают люди каждый день, поэтому могу сказать с уверенностью, что у Эмбер отвратительная семья, Эм.

Хотя он и не мог увидеть меня, я кивнула.

— Да, я знаю.

Эмбер особо ничего не рассказывала о своих родителях, но из обрывков фраз, которые проскальзывали во времена нашей дружбы, я поняла, что ее мать была ревнивой сукой. Она ревновала к собственной дочери. Отец Эмбер был худшим из подонков и сексуально домогался ее. Ежедневно. А вместо того, чтобы защитить дочь, мать Эмбер только возмущалась.

Моя мама хотя бы пыталась меня любить.

— Что же, в любом случае, это уже хоть что-то. Ты видел ее отца?

— Теперь кое-что интересное. Его дома не было. Последние несколько лет он провел в Фольсоме.

— В государственной тюрьме?

— Ага. Он был приговорен к двадцати пяти годам лишения свободы за нападение на ребенка с отягчающими обстоятельствами. Какая-то соседская девочка. Он, вроде как, катал ее каждый день после школы. И «катал» он вовсе не на машине, я имею в виду, а на своем члене. А теперь самая подозрительная часть истории — еще в начале октября он оказался убит.

Я вытащила изо рта палец, который рассеянно грызла.

— Погоди… ты сказал убит?

— Ага. Удары нанесены «острым режущим предметом», — кавычки были слышны в его интонации, будто он зачитывал прямо со своих заметок. — Потерпевший погиб на месте.

— Ого. — Было жутковато слышать все это, произнесенное будничным тоном, но я также почувствовала некоторое злорадное удовольствие. Если бы кто-то перерезал ему горло «острым режущим предметом» много лет назад, насколько бы тогда изменилась жизнь Эмбер? Мне стало любопытно, знала ли она о случившемся? Почувствовала ли она, как и я, вкус победы? Интересно, она вообще чувствовала хоть что-то все эти дни?