Первое прикосновение (ЛП) - Пейдж Лорелин. Страница 27

— Услуга за услугу, — сказала бы она. — Ничего, кроме удовлетворения ваших общих потребностей.

Теперь же моя жизнь изменилась: у меня появились собственные потребности. Но вот первая часть ее высказывания все еще имела смысл.

— Меня интересует равноценный обмен, Рив. Я дам то, что нужно тебе, в обмен на то, что нужно мне.

Он оттолкнулся от стены и за полшага сократил расстояние между нами.

— Эмили, когда я трахаюсь, это именно то, что нужно обеим сторонам. В обмене нет необходимости.

Возбуждение пронзило мое тело так быстро, что закружилась голова. Теперь я молчаливо умоляла, готовая отказаться от переговоров. Сейчас, сейчас, сейчас.

Он не двигался с места.

Я испытала разочарование. Как муха, жужжащая у окна, которая видела улицу — она могла оказаться там, если бы только могла разбить стекло…

Если он не собирался коснуться меня…

Мне так сильно хотелось наброситься на него, почувствовать его губы на своих, облегчить боль между ног. Но я выучила тот урок в Палм-Спрингс — в этой игре можно победить только безразличием. Поэтому не могла показать ему, как сильно желаю его. Я позволила ему сделать выстрел. Позволила сделать шаг. Позволила ему сделать свое предложение. Я могла подождать.

Хотя это и не очень-то радовало меня.

Я взяла со стойки стакан воды и повернулась к раковине, чтобы вылить ее.

— Не сомневаюсь, тебе нравится думать, что для женщин ты просто подарок свыше, Рив. Но со мной это не сработает. Обо мне нужно заботиться. В противном случае, я вполне могу быть счастлива и со своим вибратором, огромное спасибо.

Он оказался рядом через полсекунды. Даже меньше. Развернул меня к себе, схватив за локти. Посмотрел в глаза, как всегда в поисках чего-то, как всегда изучая.

— Я не могу тебя понять, Эмили. — Его голос все еще был напряженным. — Не могу понять, нравишься ты мне, или я просто хочу тебя трахнуть.

Он прижал меня к пространству между двумя кухонными тумбами и одной рукой обхватил мой затылок. Затем — сейчас — когда крепко удерживал меня на месте, он обрушил свои губы на мои.

Сперва я пыталась отвечать на поцелуй. Когда он ухватил мою нижнюю губу, попробовала пососать его верхнюю. Когда его язык вторгся в мой рот, провела своим вдоль зубов Рива. Но что бы я ни делала, все было неудобно и не в ритм, так что, в конце концов, я перестала пытаться. Сдалась. Капитулировала.

И в тот момент поцелуй стал головокружительным.

Он целовал меня так, как хотел того сам, легким наклоном головы показывая моим губам, как нужно двигаться, лаская мой язык нежными движениями своего. Этот поцелуй поглотил меня полностью — поглотил мое желание и страсть, лишил воли. Все было так, как задумали Рив и его эго.

Но забирая часть меня, он также отдавал. То, как он держал меня, как задавал темп и выбирал движения, был настойчив, интенсивен, как ласкал и прикасался, что я ни о чем не могла думать, привело к тому, что я расслабилась и была просто собой, получая удовольствие, которое он дарил мне без малейшего колебания или сомнений.

Он наделил меня свободой, которая когда-то у меня была, просто я принимала ее, как данность. И, черт возьми, как я скучала по ней. И хотя все в поцелуе было для него и о нем, я наслаждалась, и наслаждалась, и наслаждалась.

К тому времени, как он отстранился, мои губы покраснели и опухли. Голова кружилась, и меня водило из стороны в сторону. Я хотела, чтобы он продолжил целовать меня. Хотела, чтобы он опустил руки ниже, в шортики, и забрался к моей киске. А затем я бы хотела, чтобы туда проник его член.

Его поцелуй напомнил мне о роли, которую я хорошо знала, и которая доставляла мне наибольшее удовольствие. Роли сабмиссив.

— Придешь утром в воскресенье поплавать. В девять. Я пришлю смс с инструкциями, — сказал он.

А затем снова поцеловал меня — в это раз его поцелуй был быстрый и грубый, более требовательный. Рив прижимался ко мне всем телом, и я чувствовала животом его эрекцию.

Затем он внезапно остановился. Сделал шаг назад, и в его глазах блеснула животная страсть, когда он вытирал рот тыльной стороной ладони. Кивнув с чувством удовлетворения, он сказал:

— Считай это личным приглашением.

И ушел.

Глава 10

Наши с Эмбер отношения с Робом длились девять месяцев, пока его жена не наняла частного детектива и не выяснила о его похождениях по выходным. Именно тогда он и бросил нас, аргументировав это желанием сохранить брак. Однако оставил каждой из нас приятный прощальный подарок в виде чека.

Я назвала это ― «выходное пособие».

Вот только в следующий раз, когда мы увидели его, он шел под руку с шестнадцатилетней девочкой, а на пальце все еще красовалось обручальное кольцо. И в тот момент я усвоила свой первый суровый урок: Мужчины Никогда Не Меняются.

Я все еще была слишком наивна, чтобы понять ― эта аксиома применима не только к мужчинам.

Когда он порвал с нами, я восприняла это как знак. И моя мать доставала меня из-за того, что я не работала. Так что пришло время повзрослеть, найти работу и снять квартиру.

У Эмбер же были другие планы.

Сначала она плакала, как и всегда ― это я тоже позже усвоила. Она заявляла, что ее сердце разбито, и что больше никогда не сможет кого-то полюбить. Но неделю спустя она проснулась, полная уверенности и решительности.

— Пора выходить на охоту, ― сказала она.

И меньше чем через месяц мы поселились в двухкомнатной квартире в Западном Голливуде с Лиамом ― тридцатилетним юристом, с которым познакомились в кафе. С ним у нас была иная договоренность, нежели с Робом. Он был милым, порядочным. Может, он и не дарил подарков за секс, но заботился о нас.

И мы заботились о нем. Ходили за продуктами, занимались стиркой. И отдыхали у его бассейна, пока он был в офисе. Когда он возвращался домой, мы кормили его домашним ужином и массировали плечи. Затем он отводил одну из нас в постель. Он не давал нам наркотики. Не был женат или богат, но делал более, чем достаточно. Секс один на один ему нравился так же, как и втроем, если не больше. По словам Эмбер, она «безумно любила его», и он, казалось, тоже искренне любил ее. Они были очаровательной парой. А я была лучшей подругой с привилегиями.

Часть меня думала, что наша счастливая семья ― навсегда. Но другая ― была умнее. И не просто умнее, она жаждала чего-то другого, чему я не могла подобрать название. Не в силах усидеть на месте, я записалась на курсы актерского мастерства и устроилась на работу фотомоделью. Эмбер, напротив, уделяла все свое внимание Лиаму и роли домохозяйки, которая, по ее мнению, включала в себя растрачивание его денег.

Однажды в пятницу Эмбер ушла на целый день за покупками, а Лиам неожиданно вернулся с работы раньше. Он все утро провел в суде и решил, что возвращаться в офис уже нет смысла, так что взял выходной до конца дня. Я соорудила ему бутерброд и устроила его перед телевизором ― это именно то, что сделала бы Эмбер, будь она здесь.

― Так рано пить? Мне не стоит, ― сказал он, когда я принесла ему бутылку холодного пива.

― Но ты ведь будешь.

Он взял ее у меня из рук и произнес:

― Ты оказываешь на меня плохое влияние. Мне бы стоило связать тебя и наказать.

Это было всего лишь невинное, ничего не означающее поддразнивание, но я уже была на полпути к кухне, когда остановилась от удивления и повернулась к нему. И удивилась я не поддразниванию, это было уже привычным, а чувству, вызванному им. Быть наказанной. На самом деле, я никогда раньше не задумывалась об этом. Конечно, меня уже шлепали по попе. Роб, например. Но всегда просто игриво, а не в качестве наказания. И мысль о том, чтобы оказаться наказанной и униженной, неожиданно показалась мне волнующей.

Должно быть, эти мысли отразились у меня на лице, потому что Лиам сказал:

― Тебе бы это понравилось, я прав?

Он произнес это так, будто, наконец, узнал обо мне что-то, чего раньше не замечал. Будто это заинтересовало его. Будто он по-новому взглянул на меня.