Командарм (СИ) - Нестеров Михаил Петрович. Страница 46

В это время в кабинет вошел Берия и, поздоровавшись, положил перед Иосифом Виссарионовичем раскрытую папку. Тот некоторое время изучал е содержимое, потом улыбнулся.

– Ну что, Лаврентий, давай поздравим товарища Северова с сыном! Он, правда, сразу годовалым родился, чудеса, да и только.

Берия тоже заулыбался, а Олег вздохнул. Его вздох Сталин понял правильно:

– Не думайте сейчас об этом. Не получилось бы с ней семью создать. И Анастасия разве хуже? Все у вас с ней еще впереди, будут и дети.

– Да я понимаю, товарищ Сталин.

Тут принесли бутылку коньяка, три снифтера на низкой ножке и нарезанный ломтиками лимон. Выпили за здоровье мамы и ребенка, Иосиф Виссарионович еще раз сказал, чтобы Северов не беспокоился, дело теперь на контроле на самом верху, да и делами заниматься надо, они ждать не будут, а работа – лучшее средство от ненужных мыслей. Потом отпустил, при этом смотрел как-то хитро, но что это значит, Олег не понял.

Глава 8

Прояснилась эта хитрость через пару дней, когда вышел приказ о назначении Северова Олега Андреевича заместителем наркома вооруженных сил с производством в генерал-лейтенанты. Обычно заместители отвечали за конкретные направления деятельности, но в приказе это не обозначалось, слишком широкий круг направлений курировал новоиспеченный генерал-лейтенант, и не только по линии своего наркомата. Не совсем понятная большинству граждан СССР, включая руководителей разного уровня, и пока единственная в своей неповторимости должность уполномоченного по особым (а какие они еще могут быть) поручениям Председателя СНК за ним осталась. А вот комнаты в ДОСе им с Булочкиным пришлось освободить, поскольку генералам были предоставлены квартиры в Ленинграде, на проспекте Максима Горького (Олег в прошлой жизни помнил, как его переименовывали обратно в Кронверкский). Они были пятикомнатными, с большой кухней, гостиной, столовой, кабинетом, спальней и детской, которая у Северовых пока пустовала. Мебель в квартирах была, и очень хорошая, как и посуда. А также радиолы Philips темного лакированного дерева в гостиной и не менее породистые радиоприемники фирмы Schaub-Lorenz в кабинете. На кухне обнаружился холодильник Bosh, Олег с удивлением узнал из паспорта прибора, что используется технология No Frost, он ранее был уверен в ее гораздо более позднем появлении. Почему-то вспомнились крекеры, про них летчик тоже думал, что они появились после войны.

Все было чистенько, но отдавало нежилым. Кому принадлежали эти квартиры ранее и куда делись хозяева генералы решили спросить при случае, но управдом, пришедший с ключами сам проговорился, что прежние хозяева вместе с семьями в самом начале войны переехали то ли за Урал, то ли в Среднюю Азию и продолжают там работать над чем-то жутко секретным. А мебель и посуду завезли совсем недавно, видимо готовились к приезду новых хозяев. Олег, которому очень неприятно было бы услышать, что прежние хозяева погибли во время войны, облегченно вздохнул.

Времени у товарищей генералов на обустройство не было, служба ждать не будет, так что все проблемы легли на хрупкие женские плечи и, отчасти, старшину Тарасюка. Михаил Степанович подошел к делу основательно и уже через несколько дней в квартирах появились шторы, мелкие бытовые предметы типа веников, совков и разных тряпочек, а в кабинеты гармонично вписались объемистые сейфы. Они были предназначены не для бумаг, брать домой документы из соображений секретности никому и в голову не придет, а для оружия. Северов так и не расстался со своими пистолетами – Браунингом и Кольтом, да и табельный ТМ-43 просто в ящике стола держать не стоило, как и Вальтер ППК Насти. В квартире, где поселился Северов, на стенах ничего не висело, поэтому Олег решил в свободное время разобрать свою коллекцию холодного оружия и развесить в кабинете. В общем, эти хлопоты были приятными, вот только времени на них практически не было. Доступ во двор и в подъезды охранялся нарядом сотрудников НКВД, во дворе имелось строение, в котором новым жильцам были выделены места для автомототехники. В гараже Северов без труда разместил обе машины и мотоцикл жены, еще и место осталось. Безлошадному пока Петровичу досталось помещение раза в два меньше. Посоветовавшись с хозяйственным Булочкиным, решили выкопать в них ямы для хранения продуктов (слово кессон пока имело совсем другое значение).

С 1 сентября 1945 года Настя стала ходить на занятия в университет, вернее ездить. Пока было тепло и сухо, ездила на мотоцикле, потом пересела на свой Мерседес. Водила Настя очень аккуратно, но уверенно, Олег за нее в этом смысле был спокоен. В группе у Насти было всего двенадцать человек, кроме нее девушка была только одна, совсем невзрачная, худая, в огромных очках. Но, как сказала Северову жена, очень умненькая. Девушку звали Софья, всю войну она провела в Ленинграде, поэтому и выглядела таким воробышком. Настя ее жалела и потихоньку ненавязчиво подкармливала. Парни, в массе своей, были настоящими «ботаниками». Типичные дети из интеллигентных семей, сами по себе совсем не спортивные ребята, а тут еще голодные военные годы. Настя, энергичная и загорелая, здорово выделялась. Она была на год-два их старше и провела два года на войне, последнее время командовала звеном, все это повлияло на ее характер, так что отличалась она не только внешностью. Когда она в своих офицерских бриджах, сапогах и летной куртке появилась в аудитории (приехала на мотоцикле), ребята с потока пытались над ней пошутить, дескать, выглядит как настоящий летчик. На что Настя ответила, что она летчик и есть, военный. В общем, отношения быстро наладились почти со всеми. В один из выходных студенты провели день знакомств, выехали на окраину города на трамвае, дальше прошли пешком. Пекли картошку на костре, рассказывали о себе. Все ребята из группы оказались ленинградцами, кроме одного красноярского, но и у того здесь жили родные сестры отца, который сам был местным, а в Красноярск переехал с семьей в начале 30-х. Все они недавно закончили школу и на фронте, естественно, не были, поэтому Настю слушали с большим интересом, много расспрашивали. Про мужа Настя ничего говорить не стала, кроме того, что он летчик-истребитель, но в один из дней Олег отвез ее на учебу. Самарин теперь водил трофейный Maybach SW42, а на привычный додж пересаживался, когда приходилось ездить по полигонам и прочей пересеченной местности. Когда однокурсники поинтересовались у Насти, что за генерал ее привез, пришлось признаться, что это и есть ее муж. После этого несколько не очень дружественно настроенных к ней девушек из других групп и потоков стали за глаза называть ее генеральшей. На отношения внутри группы это особенно не повлияло, поскольку дружелюбная и незаносчивая Настя уже успела подружиться со всеми ребятами. Учиться ей нравилось и первую сессию она сдала на одни пятерки.

После капитуляции Финляндии Булочкину и его орлам удалось захомячить приличное количество очень хороших лыж, большинство из которых было передано осназу АСС, ребятам Аверина и спецназовцам Корнеева. Но кое-что Петрович оставил и для своих нужд, поэтому зимой Северовы стали выбираться на лыжные прогулки. В свободное время Настя выходила гулять с Василисой и маленьким Георгием в сквер рядом с домом, присматривалась, понимая, что в недалеком будущем самой это все предстоит. Рекс и Боря ходили вместе с ними, даже кот иногда приходил, но больше сидел на дереве, наблюдая за бегающими собаками и неспешно ходящими женщинами.

В начале марта Насте пришлось принимать небольшую делегацию иностранных журналистов. Кто-то из англичан вспомнил о коте, награжденном Воинской медалью, и решил написать о нем статью. Вопрос был согласован и три журналиста из изданий «Esquire», «News of the World» и «Cosmopolitan» беседовали с Настей, фотографировали кота и ягдтерьера. У наиболее дотошного из них нашлось несколько снимков, которые были сделаны в Африке и на Дальнем Востоке. «Cosmopolitan» – журнал для женщин, поэтому было еще и интервью с женой генерала Северова, в недавнем прошлом военной летчице, о ней готовилась отдельная статья. Уже в апреле Северовым принесли выпущенные издания. Статьи были неплохими, написанными весьма профессионально и без злобы или пренебрежения к русским, чем англичане и американцы иногда грешили. Волны антисоветской истерии еще не было, но можно было ее ожидать в недалеком будущем, холодная война назревала. Подвел «Cosmopolitan», опубликовав многочисленные снимки, среди которых было несколько с острова Крит, на которых Настя загорает и купается голышом. Снимал кто-то издалека, качество было весьма посредственным. Причем в статье все преподносилось в очень положительном смысле, мол «спортсменка, комсомолка и просто красавица». Сотрудники журнала побеседовали даже с некоторыми членами семей монархов Западной Европы, которые знали Настю и положительно о ней отзывались, а принцесса Мария-Аделаида, ныне Маша Качалова, вообще считала ее своей подругой. Но среди партийной номенклатуры и хозяйственников разных мастей принялись обсуждать тему. Грубоватый Жуков высказался по этому поводу в своей манере, мол, если найдется снимок, как он во время войны в кустах нужду справляет, то ему на парткомиссии каяться или как? Дошли ходоки и до Сталина, но тот на вопрос, что с этим делать, ответил: