Наш маленький секрет (Рассказы и сказки) - Михайловский Валерий. Страница 14

— Мели, Емеля, твоя неделя, — тихо проворчала старуха, но прекословить не стала, хотя имела полное право на сатисфакцию.

Старуха-то, хоть спервоначалу косовато поглядела на котенка, однако скомандовала:

— Молочка, что ли, налил бы горемыке.

— Отчего же горемыке? Теперь у него есть свой дом.

Старик достал старое надщербленное блюдечко, налил только что принесенного молочка. Котофей прямо кинулся к мисочке, жадно приник к молочку — аж зарычал от натуги. Языком работает, что веслом машет — даже пол обрызгал.

— Голодной, — промолвила старуха.

— Ничо, так будет работать ложкой, скоро шшоки отъест, — старик присел на табурет, приоткрыв глуповато рот в умилении.

Все молочко вылакал котенок, досуха отполировал дно мисочки, умылся после трапезы, поглядел благодарно на старика.

— Хороша кашка, да малая чашка, — промолвила старуха и тяжело выдохнула. Она уже прониклась к приблудышу чувством сострадания.

— С голодухи-то ему много нельзя, ишшо обдрыщется, — как бы оправдывался старик. И поманил котенка рукой, прихлопнув по штанине:

— Ко мне! — скомандовал коротко, и Котофей повиновался, охотно приник к блескучему ботинку.

— Смотри-ко — команду правильно исполнил, значит будет толк, — старый солдат остался удовлетворен поведением своего подопечного.

— Пущай на улицу выйдет, а то после молока еще нагадит тута, — скрипнула старуха.

— Котофей, айда на улицу! — скомандовал дед и подошел к проему двери, указав коту рукой путь на крыльцо. Котенок, сообразив, что от него требуется, бегом выскочил во двор, и тут же присел под смородиновый кустик. «Соображулистый», — подумал Ерофей Тимофеевич.

— Так вот, благоверная ты моя Тамара Сергеевна, — обратился как-то пафосно Ерофей Тимофеевич к своей старухе, усаживаясь в плетеное кресло, — кот-то у нас соображулистый — будет из него толк.

— От кота толку, что шерсти с волка, — возразила старуха, — по мне лишь бы не пакостил.

— Он мне нашего Капрала напомнил… — хотел удариться в воспоминания дед.

— Ничо общего, — прервала его старуха. — Тот был серой и глаза темные, а этот рыжой да глаза желтые, здоровущие, — ничо общего у их не вижу.

— Поперешная ты женщина — я те вдоль, а ты все поперек, — старик подкрутил усы, как делал в минуты волнения или раздражения. Он подошел к двери и скомандовал громко:

— Ко мне, Котофей!

Мигом подлетел котенок к ноге хозяина и глянул преданно в усатое лицо.

— Видишь? Что скажешь на это? — Ерофей Тимофеевич указывал перстом на котенка и улыбался во весь рот, и от этого его усы характерно приподнялись. — Будет толк, будет, — проворковал он с удовлетворением, наблюдая за котенком.

— Ты его прямо как собачонку дрессируешь, — снова пытается возражать старуха.

— Разницы не вижу — кот тоже должен команды знать, — по-солдатски отчеканил старик. — Помнишь Капрала — он все понимал. Что же, по-твоему, кот глупее собаки? — рассуждал Ерофей Тимофеевич.

Но старуха не стала вдаваться в полемику, принялась мыть посуду, громко забрякав тарелками да ложками, словно таким образом выказывала свое несогласие на методы воспитания собак, котов и прочих домашних животных. Старик, усевшись в свое любимое кресло, похлопал себя по коленке, как бы приглашая котенка на руки. Тот сделал несколько шажков, остановился в нерешительности. Старик повторил движение рукой, и Котофей с радостью запрыгнул на колени, а улегшись удобно, замурлыкал громко под хозяйской рукой.

Так и повелось: старик громко отдавал команды Котофею, а тот с удовольствием исполнял их и был обычно поощряем вкусной едой или добрым ласковым словом. Реже Котофей награждался поглаживанием. Кот при этом выгибал спину, выстреливая хвостом вертикально вверх, и громко мурлыкал, словно барабанную дробь выбивал.

— Ко мне! — слышалась команда, и кот стремглав мчался к хозяину.

— Кушать! — громко и строго рявкал старый солдат, и кот готов был немедленно приступить к трапезе.

— Иди гулять! — распоряжался хозяин, и кот устремлялся в открытую дверь.

— Котофей, домой! — громко звал своего подопечного старый солдат, и кот вдруг выныривал из-под кустов или перепрыгивал ловко через забор и в мгновение ока являлся пред хозяином.

— У тебя кот, словно собачка — все команды выполняет, — удивляется сосед.

— Кот тоже должен порядок знать, — ответствовал строго Ерофей Тимофеевич.

— Так-то оно так, но коты существа глупые, — не соглашается сосед.

— Позвольте возразить — коты существа очень даже умные, их только нужно понимать.

— Но коты же — они сами по себе, они как бы себе на уме, — дальше идет вразрез с мнением старого солдата сосед.

— Вот-вот — себе на уме… А раз на уме, значит ум-то у них все же есть? — уже идет в атаку Ерофей Тимофеевич и тем самым ставит точку в споре.

В этот момент Котофей вышагивает ловко по самым верхушкам штакетин старого забора.

— Ко мне! — крикнул старый солдат, и кот прямо пулей взлетел ему на плечо.

— Вот так да! — изумляется сосед.

Старый солдат браво разворачивается через левое плечо и гордо уходит, только слышит в спину:

— Ерофей Тимофеевич и Котофей Ерофеевич…

Знает старик, что за глаза соседи нарекли Котофея его отчеством, но относится к этому терпимо: за глаза говорят и про царя.

Долго так жили старуха Тамара Сергеевна, старик Ерофей Тимофеевич, да кот их — гроза всех соседских котов — Котофей Ерофеевич. Жили — не тужили, каждый своим делом маялся: старуха все по дому хлопотала, цветочки на клумбах взращивала на удивление соседям и всем прохожим; старик все любил сиживать за газетой в своем плетеном кресле, когда все дела, старухой сподобленные, справит; а кот, понятно, любил очень у деда на коленях лежать да громкую барабанную дробь вымурлыкивать. Скомандует старик громко, кот исполнит приказание, старуха съязвит что-нибудь по этому поводу, соседи ухмыльнутся.

— Но однажды случилось такое вот происшествие: закрыла старуха кота в спальне. Не понарошку закрыла, а потому, что не заметила его. Целый день не видно кота. Старик прямо весь вышел из себя: кричит-кричит, а кот не откликается, зовет-зовет, а Котофей Ерофеевич не объявляется. Только к вечеру кот нашелся. Открыла бабка спальню, а Котофей пулей выскочил оттудова, а потом на улицу, а потом — неизвестно куда. Зашла старуха в спальню. Сразу бросилось в глаза скомканное покрывало. Хотела расправить его старуха и поняла, что Котофей напакостил в покрывало и пытался скрыть следы преступления, загребая лапками… Спервоначалу сильно ударило в голову возмущение, но так же быстро остыла старуха: сама же виновата, заперла кота в спальне на целый день. Рассказала о случившемся Ерофею Тимофеевичу. Старик тоже вошел в положение кота и не стал винить его: куда, мол, ему было деваться, если приспичило. Старуха безропотно вину взяла на себя. Но кот-то не знал об их разговоре меж собой. Видимо, почувствовал вину. Ни разу же за все время не случалось ничего подобного, ни разу не нарушил кот правил, заведенных с первого дня его пребывания в этом доме.

Исчез кот.

Закручинился дед, заволновалась и бабка — привыкла она уже к Котофею. Даже соседи и то забегали, ищучи соседского кота — как же, такая достопримечательность улицы пропала. Слава-то о чудо-коте по всему городку пошла да и по всем соседским селам. Даром, что ли, базар рядом? Народ уже и по селам стал искать кота. Котофея Ерофеича знали все: не один раз расхаживал по базару Ерофей Тимофеевич с Котофеем Ерофеевичем на плече.

Много ли времени прошло с того дня, как исчез кот, трудно сказать. Но день за два тянулось время для убитых горем старика со старухой. Вернулся однажды старик с базарными покупками, идет, голову повесив, чернее тучи. Все мысли только о Котофее. Смотрит: сидит Котофей в дверях — ни дома, ни на улице — на самой границе между домом и двором. Сидит, глаза прижмурив, словно показывает таким видом свое смирение, отдавая всего себя в руки или, что хуже, в ноги своего хозяина. Сидит, дышать боится. Все для него решается в эту минуту. Увидел старик Котофея, сильно возрадовался: