Дед (СИ) - Резник Юлия. Страница 17

— Обязательно, — смеется девушка, и этот задорный смех колокольчиками звенит у Деда в голове. — Мне тоже с вами есть, о чем посекретничать, — подмигивает старику.

— Пойдем-ка тогда, погуляем.

Выходят на улицу и идут мимо стоянки, болтая ни о чем. Что же Макарыч хотел? Ну, не о погоде же поговорить?

— Я, Леночка, вот что спросить хотел… Ты, это… По отношению к Григорию серьезные намерения имеешь?

Лена даже замерла на мгновение, поразившись такой постановке вопроса. Что тут можно ответить?

— Я Григория люблю, — поворачивается к непривычно серьезному старику, и тут же отмечает, как в ответ на ее слова глаза того наполняются лукавыми смешинками.

— Я почему уточнить хотел… — Макарыч как-то нервно потирает за ухом и вскидывает на Лену цепкий взгляд. — Он, Лена, намучался в жизни, как никто другой. И от женщин ничего хорошего не видел. В детали посвящать тебя не буду. Не в праве, — отрезает тут же, видя, что у девушки на языке вертится миллион вопросов. — Если захочет, сам тебе все расскажет. Только ты, если решила рядом быть, не вздумай потом передумать. Знаю я, что барышня ты не простая. И папашка твой…

— Я не уйду! Не хочу ничего без него… Не могу!

— Вот и правильно, вот и хорошо… — потирает довольно руки виноградарь.

Они бредут несколько минут бесцельно по дороге, поворачивают назад к офису, и Лена вспоминает, что тоже хотела кое-что спросить.

— Макарыч, а сколько денег нужно на то, чтобы поставить ворота?

— Почем мне знать? От ворот зависит. Если кованные какие — так дорогие, заразы.

— А такие, как у Аксенова?

— Так пяти тысяч — с головой. Он сам на все село болтал, что ему Гриша пятитысячник под это дело выделил. А что? — настораживается вдруг.

— Макарыч, а можно вас попросить разузнать тихонечко у людей, кто сколько получал от Григория?

— Зачем это? Не уж то проворовался кто?

— Есть такое дело.

— Вот же… Люди. Ты им — сколько хочешь добра сделай, а они руку, кормящую, все равно укусить норовят.

— Так что, наведете справки? Я бы сама, да боюсь, чужаку никто ничего не расскажет.

Макарыч соглашается и уходит, попрощавшись. А Лена возвращается в офис и снова берется за отчеты. Они с Дедом занимаются каждый своим делом. Тот очень активен, то звонит куда-то, то ему звонят. Поставщики, покупатели, зоотехники, трактористы… Гриша в курсе всего. Каждый вопрос закольцован на нем. Чем тогда начальники отделов занимаются? Вопросы, вопросы, вопросы…

Тишину разрывает непривычный звук. Странно. Лена уже привыкла к постоянной телефонной трели, но это звонил не рабочий телефон. Гриша достал из кармана старую Нокию (такие еще существуют?!) и, отвернувшись к окну, заговорил:

— Да.

— Операция началась. Люди на месте. Сиди тихо и не высовывайся.

— Булат, ты уверен, что…

— Обижаешь. Все санкции уже получены. Ребята занимаются сбором доказательств. Тут такие схемы всплыли благодаря тебе! — присвистнул Булат на другом конце провода.

— Ладно, — соглашается Дед, признавая авторитет командира. Доверяя ему полностью и во всем. Как самому себе. Даже больше. Булат чуть ли не единственный человек, который остался на его стороне, когда все перевернулось с ног на голову. И уж точно единственный, кто рисковал карьерой ради своего подчинённого.

— Береги себя, — еще раз настаивает Монгол, — может быть, скоро свидимся.

— Хорошо бы, — соглашается Дед.

И с удивлением замечает, что ему действительно нравится эта идея. Долгое время он убегал от всего, в том числе и от друзей. Не хотел ни видеть, ни слышать. О чем говорить, если с тем же Монголом он связался исключительно по большой необходимости? А сейчас Григорий понял, что он будет рад… Действительно рад увидеть командира. Странные вещи происходят…

ГЛАВА 14

Следующая ночь выдается беспокойной. Гриша мечется в постели, одолеваемый кошмарами. Лена, зашедшая проведать мужчину, бросается к нему. Падает возле кровати на колени и шепчет, поглаживая седую макушку:

— Все хорошо, Гришенька, все хорошо. Это кошмары.

Ей так больно за него, и так тоскливо. А еще понять хочется, что же все-таки с ним произошло. И кто такая эта Алла, имя которой он повторяет в бреду… И кто такой Антон? Возможно ли, что он любит другую? Нет, об этом лучше не думать…

Через некоторое время Дед начинает затихать под ее размеренные, утешающие поглаживания. Лена встает с уставших коленей и садится несмело рядышком, опираясь на руку. Она подождет. Вдруг кошмары вернутся. Гриша переворачивается на бок, лицом к девушке, а потом как-то так основательно обхватывает ее руками и, уткнувшись носом в грудь, засыпает. А Плюшка закидывает ноги на кровать и укладывается рядом, потому что больше всего на свете сейчас ей нужны эти крепкие мужские объятия.

Дед просыпается посреди ночи. Он так хорошо отдохнул… Как никогда, наверное, в последнее время. Поводит носом. Что за черт? Распахивает глаза, и поверить не может. Принцесса! Отшатывается от нее настолько резко, что практически падает с кровати. От этих резких движений рана начинает противно ныть, и он хватается за бок. Его передвижения не остаются незамеченным, Лена распахивает сонные глаза.

— Что случилось, Гриш? Болит? — девушка встает быстренько, и к нему подвигается.

Дед мгновенно встает и отходит к окну. Будто ему опасность угрожает. Плюшка бессильно опускает руки. Может, и правда, домой нужно было вернуться? Что ей здесь светит?

— Тебе снились кошмары. Я пыталась помочь, а потом ты меня…

— Больше так не делай.

— А я и не делала ничего! Ты сам меня заграбастал! Кстати, кто такая Алла? Ты все время ее звал.

— Тебя это не касается.

— Касается. Потому что, если ты любишь другую, мне тут делать нечего.

— Это ты правильно заметила! — закипает Дед. И видеть проявление его чувств, пусть даже в такой негативной форме — это что-то новое. И ценное.

— Правильно заметила, что любишь?

— Нет! Что тебе тут нечего делать! Ты из другого мира. Мира больших денег, и…

— То есть все-таки не любишь? — перебивает мужчину Плюшка. — Тогда кто она? — девушка гнет свою линию. Надоели его тайны! Она должна знать! Потому что иначе…

— Моя жена! — взрывается Дед.

— Ты женат? — шепчет Лена.

— Нет! — рявкает мужчина.

— Тогда что… Она тебя бросила? — гадает девушка. Потому что не понимает, отчего он так терзается. Что эта женщина с ним сделала?

— Она мертва, — сквозь зубы цедит мужчина.

— Мертва? — Лена замирает на мгновение, анализируя ситуацию. — Ты винишь себя в ее смерти? Потому что многие люди начинают приписывать себе вину в уходе близкого человека… — взволнованно облизывая губы, продолжает Лена. — Якобы не спас, или не уберег. Но это не так… От нас ничего не зависит, и…

— Не в моем случае, — огрызается Дед. — Это я ее убил. Вот этими самыми руками.

Дед выставляет вперед обе руки. Красивые руки настоящего мужчины. А потом так же быстро убирает их от носа Плюшки и уходит прочь.

Нет, мир не перевернулся после Гришиных слов. Расчёт Деда на то, что она его испугается и, наконец, оставит в покое, не оправдался. Плюшке действительно было страшно, но это был страх иного рода. Хоть убейте, не верила она, что Гриша был способен на хладнокровное убийство собственной жены. И если такое действительно случилось… То этому предшествовало что-то, действительно страшное. То, что сломало всю его жизнь, то, что не давало двигаться дальше, зацементировав в прошлом.

Лена не спала остаток ночи. Впрочем, в этих горах бессонница давно стала ее подругой. В скупом свете зарождающегося утра девушка рассеянно чертила пальцами замысловатые узоры на соседней подушке. И думала, думала, думала… Услышала, что и Гриша проснулся, но не вышла из комнаты. Не было понимания, как себя с ним вести дальше. Поэтому пауза сейчас была просто необходима. Да и в офис не хотелось сегодня абсолютно. И без того голова взрывается. Дождалась, пока мужчина уехал, и только тогда вышла из своей комнаты. Ей нужно было с кем-то поговорить. Заваривая кофе, Лена набрала мамин номер.