Неприкаянная (СИ) - Кошкина Катя "Koshkawen". Страница 34

Спустя мгновенье я механически поднимаюсь с пола и с вампирской скоростью покидаю это место, оттолкнув плечом Тайлера, который от неожиданного удара был отброшен к противоположной стене.

На моих руках осталась кровь друга, которую я не отмою никогда, а никогда для вампира слишком долго.

Глава 39. Лучше бы ты умерла

— Кэролайн, ты когда-нибудь выйдешь из этой комнаты? — мамин голос вывел меня из болезненного сна, в который я постоянно погружалась на протяжении двух суток. — Я понимаю как тебе тяжело, но сегодня похороны и тебе не мешало бы, взяв себя в руки, проводить друга.

Слова бьют хлыстом и я снова вспоминаю, что все это не сон, и что Мэтта на самом деле больше нет, но самое страшное то, что я сама его убила… Похороны… Я не могу этого вынести, находясь даже на расстоянии. Как могу я появиться там? Я не выдержу этих взглядов, я не выдержу видеть сотворенное мною зло. Я не смогу, не осмелюсь взглянуть на могилу друга.

С трудом я отрываю голову от подушки, слабость во всем теле не дает мне подняться с постели. Слезы начинают бежать по щекам, как только я приподнимаюсь в кровати.

— Я не могу, мама. — признаюсь я, разговаривая с матерью через закрытую дверь.

— Дочка, так не делают, он же был твоим другом! Это тяжело, но ты должна это пережить. Ты должна быть со своими друзьями сегодня.

От слов матери мне становится действительно плохо. Преобладая над собой, я поднимаюсь с кровати и закрываюсь в ванной. Из зеркала на меня смотрит совершенно незнакомая девушка: осунувшееся лицо, почти черные круги под глазами, тусклый взгляд… Видимо, большое горе убивает даже вампиров. Умывшись холодной водой, я выхожу из ванной, ища глазами телефон. Тяжело вздохнув я набираю знакомый номер.

— Тайлер, — тихо произношу я, услышав голос в трубке. — Я знаю, что возможно не должна была звонить, но я хочу, чтобы ты знал — я очень сожалею. Сегодня похороны и я…

— Кэролайн, тебе лучше там не появляться. — голос Тайлера звучит сухо и твердо. — Мы с Еленой не выдали тебя властям, но только благодаря тому, что ты для нас очень много значишь.

— Ты понимаешь, мне очень сложно сейчас… — я сбиваюсь в словах, начиная глотать слезы. — Я не знаю, что нашло на меня, я ничего не помню…

— Ты знаешь, что произошло, Кэр. Ты знаешь, что стала монстром. Ты все знала с самого начала, в отличие от меня. И если ты спросишь смог бы я принять тебя таковой, то отвечу честно — я бы предпочел, чтобы ты умерла. Я бы на протяжении всей своей жизни приходил к тебе на могилу и оставлял цветы, зная, что ты была чистым и светлым человеком. Однако, сейчас мне придется приходить на могилу друга, убиенного той, которая некогда была для меня всем. Прости за грубые слова, но ты для меня тоже умерла два дня назад.

Слышу прерывистые гудки в трубке, не в силах прервать их. Я плачу от боли, обиды, разочарования во всей этой подлой жизни. Я не верю, что все это происходит со мной. Что я за какие-то полгода лишилась друзей, стала убийцей и вообщем-то умерла. Я потеряла свою жизнь, потеряла все то, что было мне дорого, в том числе и себя.

Так я пролежала, скрутившись в углу своей комнаты, до вечера. Сначала я рыдала навзрыд, потом, когда сил на слезы уже не было, я вспоминала прошлое. Свое детство, школу, детские мечты и увлечения. Потом непростой переходный период и старшую школу. Была ли я счастлива тогда? Не знаю, не могу точно сказать, что да. Но тогда у меня по крайней мере была эта жизнь. Была ровно до того, как в нее вмешался ОН и лишил меня ее. Лишил периода взросления — мне пришлось повзрослеть в считанные дни. Лишил хоть каким-то задаткам самоконтроля — во мне зародилась новая личность. И единственное, что он оставил после себя — это постоянная жажда. Жажда человеческой крови, из-за которой я расправилась с собственным другом, тем самым навсегда отрезав себя от своего прошлого, от своих друзей. Я осталась одна.

Сжимая зубы, я поднимаюсь с пола и выхожу из дома прочь. Мне оставалось только одно — пойти и посмотреть в глаза тому, кто отнял у меня все, потешая свое самолюбие, или как там он выразился — забавы ради.

Около пяти минут стою у массивных дверей огромного дома. Начинался дождь, который так приятно холодил тело, в то время как я сосредоточенно прислушивалась к звукам в доме.

Казалось, за дверью никого не было, настолько в доме было тихо. Но дверь была не заперта. Беспрепятственно прохожу в холл, который оказался пуст. Сворачиваю в библиотеку, интуитивно чувствуя, что он там. С ощутимым шумом распахиваю дверь, тут же сталкиваясь с его взглядом.

— Какие гости! — ухмыляется Клаус, со стаканом виски в руке. — Что-то случилось?

— Случилось! — мои глаза по-кошачьи сужаются, словно я готовилась к неравной схватке. — Два дня назад я убила человека.

— И что в этом удивительного? — Клаус искренне недоумевает над моим паническим состоянием.

— Им был Мэтт Донован, мой друг детства. — при упоминании, ставшее болезненным, имени, по моей щеке скатывается слезинка. — Но он сам спровоцировал меня. Ему кто-то внушил стать моей жертвой. И я догадываюсь, кому принадлежит эта чудовищная шутка.

Клаус несколько секунд просто смотрит на меня, не спеша с ответом. Я ничего не могу понять по его взгляду, хотя мне это и не нужно.

— Ты доволен? Теперь я такое же чудовище, как и ты, способное убить своих близких ради сомнительной цели.

— Ты серьезно думаешь, что мне это было нужно? — голос Клауса звучит немного недоумевающе, в то время как мое тело начинает знобить от переизбытка чувств, от ненависти к нему.

— Только не говори, что не способен на такое! — повышаю голос я, практически не сдерживая эмоций.

Клаус снова встречается со мной взглядом, затем опускает глаза. Он словно задумался о чем-то. Казалось, мои слова произвели на него какое-то впечатление.

— Уходи, Кэролайн. — говорит он, поворачиваясь ко мне спиной.

Как странно, что он не отрицает, не пытается аргументировать свои действия. Хотя, что тут можно объяснить.

— Это все, чем ты можешь объяснить свой поступок? — раздраженно спрашиваю я.

— Тебе бесполезно что-либо доказывать. Я сожалею о твоем друге.

Резко развернувшись я выхожу в двери, слыша за спиной тихое: «И о тебе». Что ж должно быть и для него я стала мертвой сегодня. Хотя меня это волнует сейчас меньше всего. Мне стоило прийти сюда с колом из белого дуба, но у меня такового не было. Тем не менее я хотела посмотреть в эти надменные глаза, чтобы увидеть в них хоть долю сожаления. А увидела лишь апатию, напускную серьезность и малодушее, коим отличался первородный.

Я бродила по улицам до поздней ночи. Ноги сами привели меня на городское кладбище. Под светом луны я нашла свежую могилу. Дотронулась до холодного камня памятника на могиле друга, тут же опускаясь рядом с ним на колени. Дождь хлестал нескончаемым потоком, заглушая мои слезы. Я просила прощения, прижимаясь к памятнику, словно он был живой. Я просила смерти от Бога, но видимо, он уже давно забрал мою человеческую душу, оставив ошметки чего-то человеческого в вампирском сердце. Это все, что осталось. Больше у меня ничего не было. Больше ничего не осталось от моей жизни. Черта была пройдена, а впереди только мрак.

Оставшись без сил, просто опустившись на мокрую землю, я нащупываю в кармане телефон. Найдя там давно позабытый номер, не думая ни о чем набираю его. Мне просто нужно выговориться, просто нужно рассказать кому-то. Мне просто нужен кто-то.

— Кэролайн, что случилось? — голос Каи звучит напугано. — Почему ты звонишь?

— Я устала от всего. — шепчу я вместо тысячи слов, которые только что хотела сказать. — Мне так плохо здесь.

— Возвращайся. — просто отвечает вампирша, ее голос звучит так успокаивающе, словно вселяя веру в то, что меня еще можно вытащить из этой трясины. — У меня есть к тебе предложение здесь, в Лондоне.

Глава 40. Все, что осталось

Уже на протяжении нескольких минут мой телефон протяжно трезвонит, вырывая меня из своеобразной дремоты. Хотя я не спала, я просто вспоминала прошлое. Вспоминала Мистик Фоллс — свой родной город, друзей, с которыми дружила с детства, свою первую влюбленность, маму, которую не видела более трех лет.