Перевоспитать актрису (СИ) - Еленина Юлия. Страница 14

— Ничего себе заявочка!

— Да, мне тоже интересно стало. Объяснить он ничего не пожелал, но думаю, что теперь придется.

— Ладно, разберемся, — сказала я, поднимаясь. — А теперь решай, где ты будешь спать.

— В смысле? Здесь, — похлопал Леша ладонью по кровати.

Он невыносим. И опыт подсказывает, что спорить мы можем всю ночь, соревнуясь в красноречии, но тогда завтра будем злыми и невыспавшимися.

— Позвони Ботанику, — попросила я. — Не хочу включать телефон.

— Папочку боишься?

Я посмотрела на настольную лампу, прикидывая, какой стороной она красивее соприкоснется с Лешиной головой. Он, даже не отрывая взгляд от телефона, тут же добавил:

— Даже не думай.

А я что? Я же ничего.

Экстрасенс, блин.

Ботаник, как я поняла, не ответил. Может, Инесса уже, вскипев до разноцветных волос, спустила его телефон в унитаз или выбросила в форточку. Договаривались же — каждый вечер на связи.

— Может, Тане позвонить? — спросил Леша.

— Не надо, — отрицательно мотнула головой. — Если бы что-то случилось, то тебе телефон бы уже оборвали.

— Согласен.

Леша поднялся с кровати и отбросил покрывало, а потом стянул с себя футболку и потянулся к джинсам. И тут я не выдержала:

— Эй, а это что за стриптиз?

— Ну не буду же я спать в одежде.

Ну конечно! И очень даже логично, не поспоришь. Только не очень полезно для моих гормонов.

Я прикрыла глаза, выдохнув, и дождалась, пока Леша скроется в душе. Ну ладно, подглядывала. Только ему не стоит знать.

Итак, стоит подумать не о прелестях, которые так и маячат перед глазами, а о деле. Интересна реакция отца Гройсман. И я еще только сегодня об этом узнаю! Уж не связано ли это с ее беременностью? И где ее ребенок? И кто такой этот Тарас Величко? Вопросов много. Но надеюсь, ее родители смогут ответить на них.

Леша вернулся. Полотенце на бедрах, мокрые взъерошенные волосы. Я продолжила делать вид, что меня в его внешнем виде ничто не привлекает, пока он не начал вытягивать заправленный угол полотенца.

— Ты что делаешь? — возмутилась я.

— Спать собираюсь.

— Тогда спи на нудистском пляже или сними себе отдельный номер.

— Ты так прелестна, когда боишься пойти на поводу у своих желаний.

— Надеюсь, когда я вернусь, процент твоего тела в одежде увеличится.

В спину мне донесся смешок, когда я закрывала дверь. Вот он же просто издевается надо мной, провоцирует, а я еще ведусь. Хорошо, что прокуроры наши так не умеют, а то я бы проигрывала дело за делом.

То ли коньяк сделал свое дело, то ли теряю привлекательность, но Леша уже спал, когда я вышла из душа. Причем лежал с самого края, привычно обняв подушку. Я аккуратно опустилась на кровать и погасила ночник со своей стороны.

Романтика, мать ее. Курортный город, теплый ветерок, фонтанчик на улице журчит… Да, так и тянет на любовь, а у нас только убийство, даже, возможно, непредумышленное. И еще что-то непонятное у нас с Лешей. Мы и так мало на нормальную пару походили, а сейчас и не пара, и еще чокнутее.

— Ивонна, спи, а то от твоих мыслей у меня кошмары.

Он еще и телепат. Хотя ничего удивительного. Мысли у нас часто совпадали.

Утром я проснулась от жары, как будто обогреватель рядом включили. Почему-то за ночь нас с Лешей притянуло на середину кровати. Стоит ли упоминать, где находилась моя рука? Слава богу, что обладатель такой магнитной пятой точки все еще спал. И улыбался во сне. Неужели брюнетка снится? Или очередная звездочка на погонах?

Я быстро убрала руку, и улыбка с Лешиного лица тут же сползла.

Ох, одна надежда, что закончим мы здесь быстро или здесь же разберемся. Леша уже не дуется, хотя так и не скажешь наверняка. А еще и брюнетка в его квартире. Но и возобновлять тот разговор нет пока желания, иначе моя голова точно лопнет.

Глава 10

К дому родителей Елены мы ехали молча. Леша, что удивительно, даже с утра был немногословен. Может, пытался вспомнить, что его так обрадовало во сне?

Ботаник так и не объявился. Надеюсь, сегодня вечером он соизволит ответить на звонок.

Я остановила машину возле железных ворот. Окраина, дома небогатые, даже больше похоже на деревню, чем на город. Ворота были только прикрыты, так что во двор мы зашли беспрепятственно. Справа аккуратно сложены поленья под навесом, слева — погреб, если не ошибаюсь. Я даже не удивилась бы, наверное, если бы здесь разгуливали куры или еще какая живность. Главное, чтобы без «осторожно, злая собака».

Дом был напротив ворот, деревянный, окрашенный синей краской, кое-где облезшей. Возле крыльца на лавке сидела женщина в цветном халате. Она подняла голову, когда раздался лязг железа, и ждала нашего приближения.

На Лешином лице тут же расплылась обаятельная улыбка. Да, она действует на женщин любого возраста. Вот мне счастье-то досталось. Вернее, уже не мне. Я профукала его два месяца назад.

— Здравствуйте, — ласково пропел Леша, когда до женщины оставалось несколько шагов. — Галина Алексеевна?

Она кивнула, но нахмурилась. Да, обаяние здесь не поможет. Мать Елены выглядела неприступной крепостью.

Леша остановился рядом с ней, я — чуть дальше.

— Вы из-за Лены, — не спросила, а утвердительно сказала Галина Алексеевна.

— Да.

— Полиция?

— Да, — снова повторился Леша.

Женщина вздохнула, да так горестно, что мне даже стало ее жаль. Какая бы не была дочь, но все-таки дочь. И пусть отец высказался категорично, но мать всегда ближе к ребенку. Наверное… я в этом не разбираюсь. Могу судить только по своим детско-родительским отношениям.

— Что вам нужно? Она же умерла от аллергии.

Я предоставила Леше первенство в этой беседе, скромно стоя в сторонке. Он выразил соболезнования матери Гройсман, задал несколько вопросов. И из ответов я поняла, что в данный момент ее муж на работе, но это и к лучшему, по ее же словам. Он бы, может, и стал говорить, но не так откровенно. Галина Алексеевна уже несколько лет как на пенсии по инвалидности, и она периодически созванивалась с Еленой. Правда, втайне от мужа.

— Расскажите о Лене, — попросил Леша, присев рядом с женщиной на скамейку.

Галина Алексеевна вздохнула и начала говорить:

— Она с детства была артисткой. Так виртуозно врала, что невозможно было не поверить. Но она хорошая девочка… была. Пока не связалась с плохой компанией. В пятнадцать лет от рук отбилась совсем. Начались пьянки, пару раз ловила ее с сигаретой, но надеялась, что пройдет этот подростковый период и Ленка за ум возьмется. Да только зря…

— Она рожала, — сказала я, когда женщина замолчала.

Галина Алексеевна сморщилась, как будто вот-вот готова была расплакаться, но утвердительно кивнула:

— Да, в шестнадцать лет. Господи, позор какой… Она молчала до последнего, пока я не заметила, что у нее начал расти живот. И все так же пила и курила. Не нужен ей был этот ребенок. Только я не понимаю, какое это сейчас имеет значение.

Леша положил свою ладонь на запястье матери Елены и сказал:

— Незадолго до смерти к ней приезжал некий Тарас Величко. Это имя вам знакомо?

— Господи… Он уже вышел? Ему же десять лет дали.

— Расскажите подробнее, — попросила я, — возможно, ее смерть как-то связана с ним.

— Не знаю, — покачала головой Галина Алексеевна. — Тарас тоже был хорошим парнишкой, родители у него такие интеллигентные. Как он мог тогда убить Катьку… Да еще и история там такая была…

Я вообще потеряла логическую нить. Как Леша постоянно со свидетелями работает? Они же от мысли к мысли скачут в своих показаниях. У меня бы просто терпения не хватило.

— Галина Алексеевна, давайте по порядку, — попросил Леша, проявляя прямо-таки ангельское терпение.

Даже удивительно, где оно потерялось два месяца назад.

— Не знаю, как это вам поможет, конечно… Но ладно, история там некрасивая, и натерпелись мы тогда. Ленка и Катька, наша соседка, связались в пятнадцать лет с парнями постарше. С Тарасом и Ильей. Им было уже, кажется, по двадцать, но и девочки выглядели не на свой возраст. Тем более когда лица размалевывали. Вот в шестнадцать Ленка и принесла в подоле. Думаю, что от Тараса. Ребенок родился мертвым, что неудивительно при ее-то образе жизни, а потом понеслось все по новой. Она пропадала где-то и днями и ночами, несмотря на то, что отец ее лупил так, что Ленка вся в синяках ходила. Только когда Катька погибла, мы узнали, чем они занимались… В сорока километрах от города есть небольшой курорт, Николаевка. Там они и промышляли. Девочки соблазняли приезжих, а Тарас с Ильей обворовывали их. Деньги небольшие, но для них казалось это легким доходом. А потом что-то они не поделили. В итоге погибла Катя, совсем молоденькая. Жаль девочку… Семнадцать всего было. Посадили тогда Тараса, дали десять лет, видимо, по этому вышел… Господи, как оно называется?