Перевоспитать актрису (СИ) - Еленина Юлия. Страница 25
В квартире было темно и пусто. Я облегченно выдохнула, включив свет в коридоре, и спросила:
— Может, кофе?
— А может, есть что-нибудь покрепче?
— Разве тебе еще не за руль? — застыла я с обувью в руках.
— Переночевать не пустишь?
Леша по-хозяйски прошел в гостиную и остановился напротив окна спиной ко мне. Я бы это назвала так: настал час икс. Мог бы хоть подождать, пока мы разберемся с гибелью Гройсман. Нет же, ему сейчас надо выяснять отношения. Но мы и так слишком долго тянули. Трахались, привычно язвили, снова ввязались в какую-то авантюру… Когда все летит в тартары, у нас просто идиллия. Видимо, спокойная жизнь не для нас. Когда вокруг дурдом, мы счастливы. Когда вокруг тихо, мы загибаемся вместе.
Интересно, мы сможем когда-нибудь прийти к чему-то обыденному? Или так и продолжим расставаться и сходиться, чтобы всегда быть в тонусе?
— Леша, ты можешь остаться.
Не вовремя. Ох, как же ты с этими разговорами не вовремя.
— На ночь? Или на всю жизнь?
— С жизнью пока повременим.
Я подошла ближе к Леше и дотронулась ладонью до его лопаток. Может, мне и хотелось прижаться к нему, забить на все и быть по-женски счастливой, но я не умела. Возможно, в этом виноват мой отец, возможно, преподаватели в институте, но юристу проще отключить свою сентиментальность, чувствительность и все такое. И как ни стараешься, когда живешь работой, то твоя профессиональная деформация влияет и на жизнь вне работы.
Да и Леша хорош. Жизнь мента тоже накладывает отпечаток. Я знала многих следователей, оперов, жены которых не выдерживали. А мы вообще… Адвокат и полицейский! Мой папа едва успевал вытирать слезы смеха, когда услышал об этом.
— Ивонна, Ивонна… Что же с тобой делать?
Это был тоже риторический вопрос. Я бы, конечно, с удовольствием на него ответила, но нас прервал стук в дверь. У меня звонок, что ли, не работает? Да и кого принесло почти в два часа ночи?
Момент откровения был разрушен. Я пошла к двери и даже не удивилась, увидев на пороге Ботаника.
— Привет, — сказала я, открывая дверь шире.
— Здравствуйте, — ответил он, поправив очки. — А я смотрю, что у вас свет горит. Конечно, сразу сомневался — заходить или нет. Вдруг здесь ваш отец, а встречаться с ним нет никакого желания.
— Я в курсе, что мой отец может допечь полгорода за считанные часы. Инесса тревогу не забьет, что ты домой не пришел?
— Она уехала, — ответил Ботаник, разуваясь.
— Куда?
— В Милан.
— Там курсы повышения квалификации для стилистов? — спросил Леша, появившись из темноты в коридоре.
— Не, — отмахнулся Ботаник. — За свадебным платьем от какого-то неэпически крутого дизайнера.
Я даже присела на тумбочку для обуви от неожиданности, а Леша усмехнулся и сказал:
— Поздравляю, парень. Шустрые вы.
И тут замер Ботаник. Посмотрел сначала на меня, потом на нашего бравого майора и, кажется, понял, что происходит что-то не то. Театр абсурда продолжается.
— Ладно, — поднялась я. — Пойдем. Расскажешь, что здесь и как.
— Привычная тактика адвоката, — шепотом сказал Леша, когда я проходила мимо. — Отрицаешь факты в угоду построения своей линии защиты.
Теперь я хочу обратно в Прагу, в Симферополь, а еще лучше куда-нибудь в Австралию или Новую Зеландию.
Проигнорировав Лешу — не стоит в наши отношения впутывать посторонних — я прошла следом за Ботаником и спросила:
— Что в театре?
— Да все то же, — поморщился он недовольно. — Ничего, вот вообще ничего. Уже о Гройсман все и забыли. Не там надо искать.
— Не в прошлом, не в театре, — начала я вслух рассуждать, — тогда остается только Гончаров.
— Гончаров? — Ботаник даже приподнялся с кресла. — Михаил Юрьевич?
— Да, — ответил Леша и пересказал результат всех наших изысканий в Симферополе.
Глава 22
Я успела сделать кофе, пока Ботаник внимал каждому слову, поставила чашки на журнальный столик и добавила в конце Лешиного изложения:
— Гончаров согласился с нами встретиться. А это настораживает. Обычно он просто вставляет палки в колеса.
— Думаете, хочет выведать, что узнали вы? — взял Ботаник чашку со вздохом.
Все-таки он очень проницательный парень. В который раз убедилась, что чутье меня не подвело, когда я брала его на работу.
— По крайней мере, — сказал Леша, — я точно знаю, что тайн у него много и не все его дела идут рука об руку с законом.
— Но чем ему могла помочь Елена? — спросила я, решив, что у Ботаника может появиться свежая идея. — Обычно такие люди окружают себя юристами, финансистами, экономистами, но никак не актрисами, ну, или окружают исключительно в целях, не связанных с работой.
— Это каких? — удивился Ботаник, а Леша закатил глаза, ответив за меня:
— Сексуальных.
— Думаете, Гройсман спала и с сыном, и с отцом, чтобы наверняка не прогадать?
— Вряд ли, — покачала я головой. — Судя по всему, она была дамочкой умной и хваткой. И если бы вскрылось подобное, то она бы осталась без двух золотых рыбок у разбитого корыта.
— Вот завтра, может, что-нибудь и прояснится после разговора с Михаилом Юрьевичем, — заметил Леша. — Так что там с театром?
— Да ничего особенного, — скривился Ботаник. — Сплетни, интриги, тайны. Все как при Мадридском дворе. Худрук пытается соблазнить каждую молодую актрису, гримерша спит с режиссером, а он женат на костюмерше, каждый пытается урвать посолиднее… В общем, обычная театральная жизнь, полная страстей. Люди искусства… Они странные, в общем, но не думаю, что кто-то из них был способен на такое изощренное убийство. Не в их, так сказать, характере, потому что с Гройсман был холодный расчет, длительная подготовка, а они… Нет, — махнул рукой мой протеже, — не верю.
— Да ты прям как Станиславский, — буркнула я себе под нос.
Оценке Ботаника я доверяла. С такой-то мамой составлением психологических портретов он начал заниматься, скорее всего, как только научился говорить. Да и она сказала в нашу последнюю встречу почти то же самое, а какой бы «милой женщиной» она мне не казалась, в профессионализме ее сомневаться еще не приходилось.
— Что ставите? — спросил Леша, посмотрев на страдающего от воспоминаний о театре Ботаника и едва сдерживая улыбку. — Шекспира?
— А как ты догадался?
— Его ставят всегда и везде.
— Да ладно… — протянула я, прищурившись. — Не замечала за тобой любви к искусству.
— Да я вообще эрудированный и высокоинтеллектуальный парень. Или тебе на генетическом уровне от твоего старика передалась мысль, что все менты тупые люди, не знающие, кто такой Шекспир?
Эта песня хороша… Начинай сначала.
— Ты прекрасно знаешь, что я о тебе никогда так не думала!
Ботаник зашелся в приступе кашля, привлекая к себе внимание. Хорош актер, я почти поверила его приступу бронхита. В последнее время он что-то часто начал встревать в наши с Лешей перепалки. Медиатор хренов.
— АЦЦ! Выводит мокроту из легких! — прокомментировала я его кашель строчкой из рекламы.
— Ивонна, — не преминул вставить свои пять Леша, — если у тебя ПМС, недотрах или что-то еще, то не стоит срываться на парне.
Я набрала в грудь побольше воздуха, чтобы ляпнуть что-нибудь нецензурное, но в этот момент в роли медиатора выступил мой телефон. Кому, блин, по ночам не спится?
— Да! — резко ответила я.
— Ты опять не в духе? — усмехнулся в трубку Мажор.
— А у тебя бессонница?
— Батя завтра утром ждет вас дома. Адрес сброшу смс.
— Дома? — удивилась я.
Неужели Михаил Юрьевич решил пригласить нас на завтрак? Однако… Такие люди занимаются делами в офисе, ну, в ресторане, но никак не дома. Точно что-то здесь не чисто.
— Нас — это кого? — решила я уточнить.
— Тебя и твоего мента. Ну, и очкарика своего прихватите, если надо.
Пока я разговаривала с Мажором, Ботаник подошел к окну и открыл его настежь. Леша молчал, прислушиваясь к разговору, и, едва я повесила трубку, спросил: