Око воды (СИ) - Зелинская Ляна. Страница 19

Ему нужно уйти. Этот разговор ни к чему хорошему их не приведёт. С каждым словом она будто сказочная Туэ, по легендам живущая в горных озёрах, затягивает его в воронку желания узнать о ней что-то ещё. А ему это не нужно. И ей не нужно ничего о нём знать.

— Не бойтесь, я не хотел вас напугать. Поверьте, мне интересно то, о чём вы говорите. Но послушайте, миледи, вам не стоит говорить о таких вещах с незнакомыми людьми. А вы меня совсем не знаете, — произнёс он мягко. — Идите спать, миледи Каталея. Для вас сегодня было слишком много потрясений. Я вас спас, вы считаете, что должны мне что-то, и поэтому вы мне доверяете. Но это не достаточный повод для доверия. Вы ничего мне не должны. И уж простите за нравоучение, но так будет лучше.

Она ушла. Попрощалась сухо, снова поблагодарила, снова извинялась, и поднимаясь по лестнице, старательно прятала взгляд.

Он её обидел. Расстроил. Во рту почему-то стало горько. В комнате повисла тишина, и Дитамар почувствовал какую-то пустоту и глухое разочарование, как будто певец внезапно отложил дзуну, и песню оборвали на середине, разрушив всю красоту момента. Он вышел на улицу. Потрогал рану на руке — арнская смола Оорда творила чудеса. К утру он сможет продолжить свой путь. Ночь опустилась на горы, внизу глухо шумела Сура, в обрамлении тёмных косматых елей, и всё случившееся с ним, сейчас казалось каким-то совершенно нереальным. Он присел на колоду, лежащую у коновязи, и посмотрел на луну. Она прошло половину неба — уже было далеко за полночь.

Эта луна принесла ему сегодня что-то новое. Дитамар взглянул на бревенчатую стену постоялого двора. Где-то там на втором этаже в постели сейчас лежит Лея. Девушка с синими глазами, цвета горных озёр. Вряд ли она спит…

И желание подняться наверх и постучать в её дверь обожгло кожу. Она пригласила его в гости к сестре в Лисс. Дитамар знал почему. Видел, что он ей нравится и это всего лишь благовидный предлог, чтобы продолжить их знакомство. Она открылась перед ним настолько, что этого не заметил бы только слепой. И всего-то нужно было… Ещё один кубок кальди, поддержать её спор, дать ей выиграть, закрепив чувство вины, восхититься её талантами, затем извиниться… И она упадёт ему в руки, как спелое яблоко.

Но она…

Кахоле…

Девушка, которая мечтает его убить.

Девушка, чей жених погиб от лап Зверя.

Девушка, которая видела его настоящее лицо.

Девушка, которая никогда не поймёт и не простит, если узнает, кем он был на самом деле.

Это яблоко слишком зелено для него.

Он уедет чуть свет. И они никогда больше не встретятся. Сколько девушек-кахоле было в его жизни? Так зачем ему эта восторженная ученица?

А насчёт благодарности за её спасение…

Он достал кулон. Тот всё ещё был грязным, и на руках Дитамара остался песок. Сейчас кулон не сиял, это было просто украшение, не более того. Дитамар отряхнул песок, аккуратно обмотал его цепочкой и сложил обратно в карман.

Что же, это и будет платой за спасение Леи Лафорт. И для неё так будет лучше. Такой вещи не место в руках кахоле.

Он выяснит, что это за кулон по дороге, где-нибудь в уединённом месте, где им никто не помешает. В нём заключена сила воды и в его плане мести это может быть очень полезной находкой.

Интересно, откуда у Леи Лафорт этот кулон?

И может быть стоило выяснить это. Может быть, стоит, и правда, поехать в Лисс и пожить у её сестры…

Не стоит… Не нужна ему эта уступка собственной слабости.

Дитамар посидел ещё немного, глядя на луну и ощущая какую-то пустоту внутри, и затем вернулся в дом. А едва небо посветлело на востоке, растолкал Фингара.

— Но дж… милорд, такая рань! Мы могли бы задержаться до полудня, — пробормотал его ученик, протирая глаза. — Позавтракать… Хозяйка будет рада.

— Хочешь, чтобы хозяйка свистела соловьём про мой подвиг всем новым постояльцам? Хочешь, чтобы я сиял тут блеснул своим лицом, как весеннее солнце? — шикнул Дитамар тихо. — Дуй живо к лошадям и до рассвета чтобы ноги нашей здесь не было. Мы и так опаздываем. Спасение девиц из пучины немного спутало мои планы.

— Но это ведь, и правда, был настоящий подвиг, милорд, — пробормотал Фингар, натягивая сапоги и пытаясь таким образом задобрить своего джарта.

— Ага, и одного подвига в год мне вполне достаточно, для поддержания славы «Безумного Дитамара». А теперь не мешкай, если не хочешь отведать ярга.

Часть 2. Второе лицо. Глава 10. Как сохранить голову

Найд Джирарра мог определить настроение королевы задолго до того, как попадал на аудиенцию. По тишине, царящей в приёмном покое, по приспущенным портьерам, лицам слуг и тех, кто ожидал своего часа. Но чаще — по цвету платья Её Величества.

Королева любила тёмные цвета. Бордовый, лиловый, индигово-синий… И они удивительным образом шли ей, в отличие от всех остальных женщин, они делали её лицо гораздо моложе.

Но сегодня она была в чёрном. Тяжёлый чёрный бархат, оголённые плечи и неизменный кровавый рубин на шее, цвет которого казалось, отражал настроение его госпожи. От насыщенно-алого, когда она довольна, до цвета тлеющих углей, вот как сегодня.

Оно и неудивительно. Того, что успел услышать Найд в приёмном покое, было достаточно, чтобы понять главное — сегодня полетят головы. Он не знал чьи именно, и очень надеялся, что его голова всё-таки удержится на плечах. Надежда на это была очень слабая, но судя по количеству людей нервно ожидающих аудиенции, шанс выкрутиться у него всё-таки был.

Его ичу, надежные слуги Ашумана и его верные тени, за которых он поручился, задание королевы выполнить не смогли. Один пропал, второй вернулся ни с чем. Женщина, за которой его послали смогла от него уйти и теперь…

Теперь всё было плохо.

Где-то над рокнийским заливом собиралась поздняя гроза. День угасал, тёплый ветер принёс запах пыли и последних осенних роз, и Найду подумалось, что умереть сегодня совсем не входит в его планы. Поэтому мысли лихорадочно работали, метались в голове в поисках выхода, пока он стоял в толпе придворных, ожидающих своего часа. Он должен предложить королеве что-то взамен, что-то превышающее её потерю и тогда она, возможно смилостивится.

Он видел, как вышел гонец, затем словно голенастый петух, вырвавшийся из цепких лисьих лап, выскочил секретарь-распорядитель. Растрёпанный и красный, он заметался, ища глазами новую жертву и махнул папкой магистру Тайной стражи Дэнко Ругеру, ожидающему своей очереди в углу.

И Найд выдохнул. Чем больше посетителей она примет, тем лучше. Волны королевского гнева обрушатся на них, и когда дело дойдёт до него, эти волны возможно потеряют свою разрушительную силу. Он терпеливо ждал. Ночь опустилась на город и над заливом прогрохотал первый гром, когда секретарь-распорядитель наконец появился снова. Вот и настала очередь Найда.

В покоях королевы было сумрачно. Большие арки в стене справа, за которыми виднелся балкон, обрамлённый мраморной балюстрадой, открывали вид на ночной залив. Светильники по углам мерцали приглушённо и перед арками стоял большой треножник с чашей, в которой горел огонь.

— Ваше Величество, — Найд поклонился.

В комнате он был не один. Магистр Тайной стражи ушёл в другую дверь, и кроме секретаря-распорядителя кто-то ещё сидел в тёмном углу в кресле и, судя по тюрбану с загнутым мохнатым пером, Найд догадался, что это Сулейка. То ли видящая, то ли сумасшедшая, которая читает предсказания в пламени. Ашуманская хитта. Кожа у неё почти чёрная, а глаза такие светлые, что когда смотришь в них, мороз пробирает до костей.

Найд перевёл взгляд на огонь. Говорят Сулейке в глаза лучше не смотреть, она видит многое в душах людей. И видит именно то, чего ты точно не захочешь показывать.

Королева не подала руки для поцелуя. Лишь бросила что-то в чашу с огнём и по комнате пополз сладковатый смолистый запах. Запах дыма, нагретого солнцем песка, хвои и сушёных фруктов…

«Драконья кровь». Камедь священного ашуманского дерева. А ещё курьма — «лоза духов», как называют её на Побережье. Простому человеку не стоит вдыхать этот дым — мерещится всякое, но такие, как Сулейка, видят в этом дыму умерших и узнают тайны или будущее, в разных его вариантах. Но чаще их видения бредовы, и они просто видят то, что хотят видеть. Найд пробовал вдыхать дым курьмы лишь однажды и решил, что снова видеть то, что он увидел ему больше не нужно.