Ваше благородие (СИ) - Северюхин Олег Васильевич. Страница 12

И что-то мне сильно везёт в последнее время. То ли судьба заглаживает свою оплошность, забросив меня сюда, то ли я иду по правильной дорожке, особо не кривя душой, то ли действительно есть Бог и он мне послал ангела-хранителя, направляющего меня по стезе к великому.

— Перестань наполеониться, — сказал я сам себе. — Просто ты в безвыходной ситуации и тебе нужно выжить в чужом для тебя мире. Даже в близком для тебя мире тебе тоже нужно было выживать и колебаться вместе с генеральным курсом коммунистической партии, чтобы не быть растоптанным красным колесом. Партбилет-то твой тю-тю вместе с удостоверением личности. Похоже, что они остались там, а ты здесь. Ворам эти документы ни к чему, они их выкинут в урну. Дворники их найдут и сдадут в милицию. Милиция донесёт в комитет госбезопасности, комитет будет считать тебя шпионом и объявит в розыск. Потом. Лет через пять при отсутствии информации занесут в список без вести пропавших. Так что, надеяться не на кого, нужно прокладывать путь самому, опираясь на тех людей, которые встречаются по пути.

Глава 14

Августа 29 дня ко мне прибыл жандарм и передал записку от начальника жандармского управления подполковника Скульдицкого Владимира Ивановича посетить его тридцатого числа в десять часов пополудни.

Я расписался в записке, и жандарм отбыл восвояси.

Компромата на меня никакого нет. Про геройский поступок прописано в газете "Губернские ведомости". Сейчас и я стал мишенью для социалистов. Надо же, с десяти шагов проткнул ножом исполнителя социал-демократических приговоров. Террорист выжил и находится пол следствием. Мог настучать Иванов-третий. Ну и что? Никакой крамолы не было, просто призыв к сдержанности в отношениях с людьми. Ладно, пойдём, узнаем, что и как.

После жандарма прибыл курьер из канцелярии генерал-губернатора с письменным уведомлением о необходимости сентября первого числа прибытия в канцелярию в кабинет номер один в четыре часа после полудня, одежда — вицмундир с орденами и шпагой. Расписался. Вицмундира и шпаги нет, чинов тоже нет. Надену строгий костюм, благо недавно купили вместе с МН, белую рубашку и галстук чёрный, повязанный виндзорским узлом.

К начальнику жандармского управления я прибыл вовремя. Не люблю опаздывать. Опоздания могут быть вызваны только обстоятельствами непреодолимой силы. В остальных случаях уважающий себя человек должен делать всё точно по расписанию.

Подполковник Скульдицкий, шатен среднего роста и среднего возраста, в жандармском мундире, погонах с голубыми просветами и шпорами на сапогах, как признак принадлежности к кавалерии, встретил меня радушно. Распорядился принести чай и усадил за приставной столик к огромному письменному столу, за которым висел в полный рост портрет самодержца Российского Николая Второго.

Заметив мою улыбку, подполковник спросил:

— Что вас развеселило? У меня что-то не в порядке с мундиром?

— Что вы, Ваше высокоблагородие, — сказал я, — мундир безукоризнен, просто вспомнился Лермонтов Михаил Юрьевич.

— Ну, естественно, — засмеялся подполковник, — "и вы мундиры голубые, и вы послушный им народ". И мы вообще злодеи под синими мундирами. Перестаньте титуловать меня благородиями, называйте просто по чину или Владимир Иванович. А что вы скажете о социал-демократах?

— Вы выпустили джинна из бутылки и сейчас думаете, как его упрятать обратно бутылку, — сказал я, — но эта задача невыполнимая. Действовать нужно было тогда, когда господа Маркс и Энгельс писали "Манифест коммунистической партии". Призрак бродит по Европе, призрак коммунизма. Тот же господин Маркс в своей работе "Капитал" расписал, что нужно делать, чтобы избежать социальных потрясений, но его проигнорировали как городского сумасшедшего и в ответ получили социал-демократию. Выход Манифеста совпал с революцией во Франции, но французам пришлось воспользоваться советами господина Маркса, и они создали более или менее стабильное общество, у которого есть пути для совершенствования. Россия пошла по своему пути, получила воскресенье 1905 года, баррикады на Пресне и социал-демократию. А всё могло быть по-другому. Сейчас господин Столыпин старается пойти по пути Маркса в сельском хозяйстве, но у него вряд ли получится что-то дельное, так как много препятствий на его пути. Как-то вот так, господин подполковник.

Скульдицкий сидел молча, что-то обдумывая, потом сказал:

— Что вы чай не пьёте, любезный. Специально для вас финики из Ирана. Сахарные, говорят для сердца очень полезно. Древние их называли фигами, и они были их основным питанием вместе с лепёшками, поэтому пророки и были мудрыми, не то, что мы. А откуда вы все знаете про социал-демократов?

— Человек существо любопытное, — сказал я, — многие люди живут, засунув голову в песок, люди, решающие не видят дальше своего носа, богатые боятся поделиться, а в результате теряют всё, бросив низы расхлёбывать всё, что они заварили.

И что же нужно делать? — спросил Владимир Иванович.

— Ничего, — просто сказал я. — Тогда дольше продлится период существования самодержавия. Если что-то делать, то увеличится число социал-демократов, которых поддержат националисты, и час "X" придёт намного быстрее. А это развал России, гражданская война и все сопутствующие с ними болячки. И всё потому, что социал-демократы обещают построить общество равенства и счастья для всех, а за мечту не страшно и погибнуть. Пролетариату нечего терять кроме своих цепей. А что народу может предложить самодержавие? Только то, что есть уже на протяжении почти что трёхсот лет. И чем сильнее давить людей, тем больше будет социал-демократов даже из числа тех, кто раньше никогда не думал об этом, но оказался кровно обиженным властью. Я, кажется, наговорил лет на десять каторги? Ваш стенографист успел записать всё? Могу повторить на бис.

— Опасный вы человек, Олег Васильевич, — сказал Скульдицкий. — Нам такие понимающие люди в жандармерии нужны как воздух, но с нас требуют количество арестованных заговорщиков, бунтарей и террористов. И требуют во всё возрастающей прогрессии. И что прикажете делать? Приходится хватать непричастных или сочувствующих.

— Повышение уровня жизни и грамотности людей сведёт на нет всю пропаганду социал-демократов, — сказал я, — зажиточные крестьяне будут вылавливать их с вожжами и оглоблями, и о революции можно будет забыть если не навсегда, то на долгие годы, подкручивая маховики общества. Я отказался от службы в полиции, откажусь и от вашего предложения, как Колобок, чтобы не навлечь на вас неприятности от начальства за нового сотрудника с вольтерьянскими взглядами. Пойду в военную службу, если жандармское управление не перекроет дорогу.

— Управление дорогу не перекроет, — сказал Скульдицкий, — хотя удивляют ваши энциклопедические знания и осведомлённость о том, о чём в губерниях мало знают и мало этим интересуются. Только не говорите ни с кем о том, о чём говорили мы. Нам можно и нужно знать всю подноготную противника, с кем мы боремся. А вам лучше держать это при себе. Кстати, сколько нам отпущено, что ваше подсознание говорит?

— Думаю, что лет десять есть, — сказал я, — но велика вероятность войны за передел мира и за Черноморские проливы со святой землёй.

— Всего доброго, — сказал на прощание начальник жандармского управления, — будут проблемы, обращайтесь, а первого сентября я буду на вручении вам медали.

Глава 15

Первого сентября я, одетый по моде того времени, в строгом костюме шествовал в резиденцию генерал-губернатора, которая находилась через дорогу от кафедрального храма на крови.

Было первое сентября, но нигде не было видно нарядно одетых первоклашек с букетами цветов и не было никакого праздника, названного Днём знаний. Обыкновенный рабочий день, и учёба это такая же работа, как и все, а на работу никто не ходит как на праздник.

От дома до резиденции генерал-губернатора примерно два километра. По нашей улице извозчики сами не ездят, надо выходить на проспекты.